говорить тебе вообще. Прощай! — сказал Карл и просто ушел.
— Бросил меня в третий раз! Тварь! Подлая тварь! На самом деле я был не нужен ему, раз он с такой легкостью ушел!
Эдвард встал, чтобы налить себе вина. В предплечье послышалась боль. Он заглушил ее, осушив бокал вина залпом.
Уход Карла уже не казался таким болезненным. Этот, как уже говорилось ранее, недостойный человек не стоил того, чтобы тосковать о нем.
10
Эдвард отправился к Пьеро. Он знал, что Пьеро еще тяжко болел (он и сам плохо чувствовал себя) и представился лекарем.
— Войдите! — сказал Пьеро тихим, вялым, болезненным голосом. Эдвард не знал, какой будет его реакция, когда вместо лекаря он увидит его.
— Заходите! — громче сказал Пьеро, делая усилие над собой.
Эдвард подошел к кровати, на которой лежал юноша. Бледный, исхудавший, но все еще очень красивый, с лихорадочным блеском в глазах.
— Что ты здесь делаешь?! — вскричал Пьеро. — Я позову прислугу!
— Тише! — Эдвард прикрыл дверь. — Я пришел с добрыми намерениями.
— С добрыми намерениями?! — вскричал Пьеро, показывая на перебинтованный торс.
Эдвард, в свою очередь, указал на ноющее предплечье.
— Я пришел поговорить... раз мы братья...
— Не дай боже! Брат, презренный враг!.. — воскликнул Пьеро.
— Я не враг тебе, Исидор, — сказал Эдвард. — Если ты боишься, что я отберу у тебя твою славу, я могу уехать из Неаполя. Теперь это уже не дело принципа для меня...
— Ты конечно же сейчас попытался меня уязвить! — ответил Пьеро. — Нет, я вовсе не беспокоюсь о славе, она и без того достанется мне, можешь не идти на такие жертвы из-за "родственных" чувств и остаться в Неаполе.
— Я знаю, каково тебе было в детстве... — проговорил Эдвард. — Карл избивал меня, орал, принуждал петь — я не видел своего детства. Потом он бросил нас с матерью без копейки денег. Мать умерла, я подыхал в нищете... Узнав о твоем рождении, я тебя возненавидел...
— Не сомневаюсь, — ответил Пьеро. — И не называй меня больше Исидором! Я порвал с прошлым, со своим сумасшедшим отцом, всегда пытающимся унизить меня или ударить...
— Как мне это знакомо! — сказал Эдвард.
Пьеро усмехнулся.
— Именно поэтому ты спал с Карлом и говорил, что любишь его...
— А ты поменьше бы слушал бабских сплетен! — воскликнул Эдвард. — Да, я спал с ним, мне нравилось спать с ним! Что ты можешь знать! Ты даже не представляешь, как я жил, что происходило вокруг меня, какие страсти кипели в моей душе!
— Ты не представляешь, как Я жил, с каким трудом я добился сцены, которую ты хочешь у меня отнять!
Эдвард рискнул сесть на краешек постели:
— Никто ничего не хочет у тебя отнять. Я хочу обрести брата!
Пьеро рассмеялся.
— Быть может, я и хотел бы обрести брата, но только не такого, как ты!
— И все это из-за того, что мой голос конкурирует с твоим! — вскричал Эдвард. — Кроме того, теперь тебя постоянно настраивает отвергнутая мною женщина, добавляя масла в огонь!
— Убирайся, ты меня утомил! — сказал Пьеро.
— Какой же ты злющий! — ответил Эдвард.
Пьеро то и дело морщился от боли. Его лицо было абсолютно белым.
— Из-за тебя у меня одни проблемы. Ненавижу тебя!
— С тобой невыносимо разговаривать, — сказал Эдвард. — Взрослей... брат... — добавил он.
Пьеро швырнул подсвечник в уже закрывшуюся дверь.
Он остался совсем один. Все эти арии, посвященные Карлу, вызывали сейчас тошноту. Пьеро никогда не признает его своим братом, да и нужен ли ему такой брат? Они навсегда останутся врагами, конкурентами. Предплечье заныло.
Эдвард опустился на подушки. Нет Эльзы, которая бы просто любила его, нет Авроры, которая бы подарила ему свою любовь, а Мария и Кончита сейчас просто бы доставили ему удовольствие. Ему захотелось, чтобы кто-нибудь сейчас заменил Карла. Пусть это будет любой мужчина с улицы, от которого будет разить дешевым алкоголем. Но предложить кому-то такое он так и не решился.
Эдвард подумал о том, а что, если бы он переспал с Пьеро? С таким мерзким, постоянно пытающимся съязвить, унизить. Как это было смешно!
Его не покидала мысль об инцесте. Может быть, это были травмы, нанесенные в детстве, а, может быть, протест против гнилого общества, против предрассудков и запретов, сидящих глубоко внутри него.
Карл разбудил в нем странного ненасытного зверя. Эдвард подумал, что никогда не завел бы с ним отношений, не будь он его отцом.
Если бы он узнал, что у него есть несколько сестер, то непременно переспал бы с ними всеми, сделал бы их всех своими любовницами.
Вот, если бы добиться Пьеро! Что само по себе было абсурдно. Сделать этого очень красивого и дерзкого мальчишку не врагом, а своим другом и любовником. Эдвард был даже готов уступить ему сцену. Узнав, что Пьеро его брат и что Карл его эксплуатировал ради своих принципов, жажда устранить конкурента внезапно утихла. Ему даже стало жаль это существо, ведь он сам в детстве испытывал на себе тяжелую руку папы Карла. Кому, как не Эдварду, знать, что такое жить с Карлом под одной крышей! Потом жизнь для Пьеро стала невыносимой, он сбежал из дома и неизвестно еще сколько глотков горечи доверилось ему отхлебнуть из чаши жизни. А Карл всем рассказывал, что сын его шалопут и пьяница. Лучше другого обвинить в чем угодно, чем выставить собственные пороки на обозрение.
Эдвард не знал, что делать дальше. Он жил внутри таких страстей! Все последнее время он жил Карлом. Как теперь жить без этого? Все утратило смысл, стало серым, скучным. Эдвард не знал, что происходит с ним, что происходит со всеми остальными. Какой-то немыслимый шутовской карнавал жизни...
Ночью ему приснилась близость с Пьеро. Весь день Эдвард ходил под впечатлением, с чувством чего-то неимоверно приятного, разливающегося по всему телу. Он закрывал глаза и вновь вспоминал свой сон, пытаясь вернуть хоть кусочек пережитых во сне ощущений.
Часть 4
1
Карл не возвращался. Пропал. Бесследно исчез. Вот и вся его безумная любовь. Пустые слова.
Вопреки ожиданиям, Эдвард ничего с собой не сделал. Разве что цинично усмехнулся. Его заклятый враг — его брат! Позиция по отношению к Пьеро изменилась. Ненависть уступила место интересу. Этот красивый до безумия, заносчивый, дерзкий мальчишка — его брат. Мысль об инцесте сводила с ума, не покидала его ни на минуту. К черту славу!
Но шансы Эдварда равнялись нулю. Этот насмешливый мальчишка не подпустит его к себе и на пушечный выстрел. Он слишком ненавидит Эдварда, как ненавидит и Карла.
А какой чудесный снился сон! Как целовал его Пьеро во сне! Вот бы попробовать на вкус его губы... Вернуть сон, сделать его явью... Эдвард был одержим. Лицо Пьеро, такое циничное, не выходило у него из головы.
Эдвард знал, что Пьеро его и близко к себе не подпустит, поэтому он пошел на крайние меры — решил влезть в окно.
Ветка, по которой карабкался Эдвард, едва не обломилась. Он мог упасть и сломать себе ногу.
У Пьеро кто-то был. Эдвард замер, скрытый тенью ветвей.
Мальчишка ласкался с Элеонорой. Эта опытная стерва решила не упускать своего и, как могла, настраивала его против брата. Да, она любила Эдварда самозабвенной любовью. Ее не в чем было упрекнуть. Не легче ли было просто вычеркнуть Эдварда из своей жизни, чем, живя местью, настраивать против него собственного брата? Вот и проявилась вся ее гнилая, подлая натура. Эдвард не был виновен в том, что не любит ее. Он жил страстью к собственному отцу.
Теперь эта ополчившаяся против него женщина из кожи вон лезла, подстраивая Пьеро.
Вот лобзания закончились и Элеонора ушла. За ней пронесся воздушный шлейф из темно-красного тончайшего шелка. Вот бы стать Элеонорой хоть на мгновение! Коснуться губ Пьеро! Всего одно мгновение, разве это так сложно! Стать Элеонорой, которая из любящей его женщины, превратилась для него в злую ведьму.
Эдвард вскарабкался по ветке дерева и влез на подоконник. Ветка начала трещать. Услышав шум и увидев мимолетно скользнувшую тень, Пьеро испуганно приподнялся на локтях.
— Кто здесь?
Ответом ему был шумевший за окном ветер, гигантские ветви, раскачивающиеся, как щупальца чудовищ.
Рана, нанесенная пулей Эдварда, очень плохо заживала. Пьеро всхлипывал от боли, которая не давала уснуть.
Он услышал шаги.
— Кто здесь?!
Эдвард, словно призрак, гуляющий ночью, застыл у его кровати.
— Ты?! — чуть не закричал Пьеро. — Пробрался тайком, чтобы завершить свое гнусное дело и подло меня прикончить, тем самым освободив себе дорогу к славе! Сейчас я позову слуг, чтобы они намяли тебе бока! Эдвард усмехнулся, играя на его самолюбии.
— Настолько боишься меня, что будешь трусливо звать на помощь??
— Буду, если понадобится! — ответил Пьеро, очень исхудавший от болезни и белый, как стена. Его рыжеватые волосы в лунном свете светились, словно нимб.
Эдвард запер дверь изнутри.
— Я не стану причинять тебе зла... Ты очень красивый, очень талантливый, у тебя вся жизнь впереди... Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты умер...
— Да, я таков, — гордо сказал Пьеро с грацией короля, несмотря на преследующую его боль. — Приятно слышать такие вещи из уст врага, они услаждают слух! Если ты не хочешь прикончить меня прямо в постели, зачем ты здесь? Только не говори, что из братских чувств! Я ненавижу, презираю тебя...
— Напрасно, Исидор! Я всего лишь пытаюсь подружиться с тобой!
Презрительная усмешка исказила лицо юноши:
— С такими друзьями и врагов не надобно... И прекрати называть меня Исидором!
Приступ боли снова подкатил к горлу. Пьеро не смог сдержать слез, как бы ни пытался сдержаться. Нет ничего унизительнее, чем показывать свою слабость злейшему врагу. Но боль душила...
— Я умираю... — со слезами проговорил Пьеро. — Теперь сцена твоя... Ты убил меня...
— Рана не смертельна... Но я хочу утихомирить твою боль... У меня есть чудодейственный бальзам... Когда я жил в горной хижине, одна женщина научила меня готовить его... он может излечить, он заживляет самые тяжелые раны...
— Прочь! Не приближайся! — закричал Пьеро. — Я знаю, что там яд!
Но тут же его скрутил новый приступ боли.
Эдвард осторожно открыл флакон и вылил каплю жидкости себе на руку:
— Смотри, там нет яда! Бальзам утихомирит боль, хуже не будет...
Пьеро лежал с таким страдальческим выражением лица, что, казалось, ему стало уже все равно.
Эдвард снял одеяло и несмело потянул за бинт, пропитанный кровью — рана открылась. Ему хотелось как можно меньше доставить страданий брату.
— Мне очень жаль, Исид... — он осекся. — Сейчас будет немного больно, — он рванул бинт.
Пьеро разразился проклятиями, по его лицу текли слезы.
— Ненавижу, презираю тебя, Лабертино-неудачник! — шипел Пьеро.
Эдвард лишь улыбнулся в ответ.
— Я не неудачник. Я красив, богат, у меня шикарный голос, я молод, здоров. Если бы у меня появился брат, мне больше нечего было бы в жизни желать!
— Будь ты проклят, я убью, уничтожу тебя! — кричал Пьеро, пока Эдвард отдирал бинты, прилипшие к ране. Обнажилось его стройное, красивое тело, такое желанное, которое он целовал в своем сладком сне! Эдвард печально вздохнул, будто выпустил из своих рук
