лозунгами и знамёнами еврейское националистическое государство на просторах России - новую Хазарию. В ней нам, славянам-русичам, была уготована жалкая участь и роль - роль безмозглой рабочей скотины.
Хотя, знаете, это тоже можно понять и объяснить при желании: ну с какой-такой стати, действительно, евреи-победители должны были думать о нас и жалеть, на нас горбатиться?! А вот на себя самих - это другое дело, это пожалуйста! Тут их энергия била через край, мозги работали как часы, глазища как ночные костры горели! И опутывали они мать-Россию знатно по рукам и ногам, по веками апробированным рецептам и технологиям.
Но перед этим они благоразумно убрали с политической и исторической сцены весь прежний российский правящий класс во главе с Царём-батюшкой и заняли его, класса, место. Наркомвоенмор Троцкий, например, жил в Кремле так, с таким шиком и помпой в окружении сотен головорезов-телохранителей, как и цари никогда не жили. Да и другие деятели, его соплеменники из Совнаркома и ЦК, не отставали от него ничуть: политические процессы 1936-38 годов это убедительно показали, всю глубину морально-нравственного падения и разложения ленинской гвардии, в основном состоявшей из иудеев.
Но это было уже потом, во второй половине 30-х, а в 1920-е годы, расправившись с царскими слугами и министрами, чиновниками высшего ранга, помещиками и духовенством, победившие местечковые евреи принялись за деятелей русской культуры азартно и с удовольствием, их стали активно шерстить и редить, “подравнивать” с пролетариатом. Кого-то посадили на теплоход и отправили в Европу с Богом, кто-то сам туда убежал по добру по здорову, предвидя печальные для себя и своей семьи последствия на обновлённой Родине: а это сделала едва ли не большая часть тогдашней творческой интеллигенции в итоге. Ну а кто покидать Россию категорически не пожелал, даже и советскую, но и на сторону новых властей не захотел становиться: чтобы под их интернационально-иудейскую дудку как жалкому паяцу раболепно плясать, работать у победителей-большевиков агитаторами и пропагандистами, - тех раздавили безжалостно и без-пощадно как тех же клопов, вычеркнули из жизни. Затравили Блока и Есенина - самых ярких звёзд на российском культурном небосклоне тех первых советских лет. Отправили на тот свет по сфабрикованному обвинению молодого Гумилёва и некоторых поэтов есенинского круга: Алексея Ганина, Николая и Петра Чекрыгиных, Виктора Дворяшина, Владимира Галанова. Тела их захоронили в центре Москвы на территории Яузской больницы, подведомственной ОГПУ.
Вообще же надо сказать, что все 1920-е годы и первая половина 30-х проходили под знаком борьбы против «антисемитизма» и «русского великодержавного шовинизма». Выступления на партийных Съездах и всевозможных заседаниях, газетные передовицы тех лет так и пестрели соответствующими лозунгами, призывами и обличениями, больше походившими на доносы. Литературовед Лидия Гинзбург писала в дневнике в 1926 году:
«У нас сейчас допускаются всяческие национальные чувства, за исключением великороссийских. Даже еврейский национализм, разбитый революцией в лице сионистов и еврейских меньшевиков, начинает теперь возрождаться… Это имеет свой хоть и не логический, но исторический смысл: великорусский национализм слишком связан с идеологией контрреволюции (патриотизм), но это жестоко оскорбляет нас в нашей преданности русской культуре».
В 1929 году на XVI съезде ВКП(б) в качестве главных угроз социалистическому строительству отмечались опасность национализма, «великодержавный уклон», «стремление отживающих классов ранее великорусской нации вернуть себе утраченные привилегии»…
---------------------------------------------------------
(*) В 1966 году в книге американского историка-исследователя Вествуда «Россия 1917 - 1964 годов» можно было прочитать следующие правдивые строки: «коммунисты боролись не столько с белыми, буржуазией, кулаками или фашистами, сколько с историческим прошлым России».
«Это, может быть, первый случай, - справедливо отмечает А.Дикий, - когда правильно подмечена и отчётливо сформулирована главная цель правящего класса, заключавшаяся в искоренении в сознании народа чувства своей национальной принадлежности и превращения новых поколений в “советских людей” с психологией “безродного космополита”…»
---------------------------------------------------------
И чего удивляться в этой связи, что с середины 1920-х годов в СССР развернулась борьба с “есенинщиной” как зловредным и упадническим явлением в культуре, а с 1927-го началась настоящая травля поэтов “есенинского круга”, которая самым катастрофическим образом отразилась на друзьях и близких затравленного РУССКОГО ГЕНИЯ.
Целая группа поэтов-есенинцев была расстреляна в 1930 году и захоронена в общем рву на Ваганьковском кладбище, где в 1925 году похоронили самого Сергея Александровича под истошные вопли и стоны и всенародную скорбь всей православной, патриотической матушки-России.
Но больше всего перестреляли русских “ново-крестьянских поэтов” летом 1937 года. Всем им было предъявлено одно-единственное обвинение, но какое! - “в творческой близости к кулацкому поэту” Есенину! В марте 1937 года по этой “веской и весомой причине” расстреляли Ивана Филипченко; в мае и июне 37-го - Юрия Островского и Бориса Кушнера (чистокровного и правоверного иудея, как по фамилии легко догадаться, ярого приверженца советской власти). 13 июля 37-го расстреляли Симона Виталина, а 16 июля - ещё семь человек. Обвинение им предъявили самое страшное и крутое - “террористическая организация, высказывавшая намерение убить Сталина”. Это были поэты: Иван Васильев, Михаил Герасимов, Михаил Карпов, Иван Макаров, Павел Васильев, Тимофей Мещеряков, Владимир Кириллов.
Поэта Павла Васильева, между прочим, современники считали не менее талантливым и выдающимся, чем Есенин, и очень многого от него ожидали. И написал он достаточно к своим 27-ми годам: был на удивление плодовитым парнем, на удивление! Но… его кондовый антисемитизм и оскорбительную оду на Сталина ему не простили, не могли простить. Итог: ужасные пытки в камере (сломали позвоночник и выжгли окурками глаза) и смерть.
Через несколько дней после расстрела семерых перечисленных горемык, 29 июля того же 1937 года, был расстрелян Пётр Парфёнов, 3 августа - Линард Лайценс и Фатых Сайфи. Поэты Борис Губер, Николай Зарудин и Иван Приблудный были расстреляны 13 августа… В тот же день был расстрелян писатель, критик и редактор журнала «Красная новь» Александр Воронский (ему посвящена поэма Есенина «Анна Снегина»).
В один день с ним, 13 августа, был расстрелян и сын Есенина - Юрий (по матери - Изряднов), 22-летний техник-конструктор Военно-воздушной академии им. Жуковского.
Осенью того же 1937 года были расстреляны ещё два больших и по-настоящему значимых русских поэта, выходцы из старообрядцев. Это Сергей Клычков, друг Есенина, которого Сергей Александрович, скупой на похвалы, как известно, тем не менее называл “истинно-прекрасным народным поэтом”. И это - Николай Клюев. Его, единственного из всех, напомним, Есенин считал своим учителем.
Поэта Василия Наседкина, бывшего члена Реввоенсовета, комиссара полка и мужа сестры Есенина - Екатерины, а с ним ещё одного “крестьянского” поэта и друга Есенина - Петра Орешина чекисты расстреляли 15 марта 1938 года в Москве. Захоронили обоих на территории спец’объекта НКВД «Коммунарка»…
Выжившие же великорусские поэты - Николай Заболоцкий, Ярослав Смеляков, Сергей Марков, Леонид Мартынов, Борис Ручьёв, как и выдающийся философ А.Ф.Лосев - полной мерой хлебнули каждый свою долю лагерной и ссыльной баланды - и были запуганы на всю оставшуюся жизнь, до самой смерти. Так же, как и Твардовский с Ахматовой, кто хотя и не сидели сами, но стали заложниками своих репрессированных родных и близких…
13
Место на Русском духовном и интеллектуальном Олимпе после “раскулачивания” русской литературы было полностью расчищено: великорусский культурный ландшафт вымер и опустел. И победители-евреи стали быстро и делово занимать там самые высокие и почётные места, как занимали они до этого чужие дворцы и квартиры, и потом рядиться в чужие одежды, намереваясь таким хитрым макаром попасть в Историю Русской и Мiровой Культуры. Виктор Шкловский, к примеру, “напялил костюм” первого философа и мыслителя страны, счастливого конкурента уцелевшего русского философа Бахтина, которого хотя и не тронули власти, но воздух полностью “перекрыли”: долгие годы Михаил Михайлович влачил жалкое существование при Саранском пединституте, убивая дни и силы свои в безвестности и безденежье. Илья Эренбург забрался в костюм великого прозаика, летописца и быто-писца советской эпохи и негласного соперника Шолохова. То же самое происходило в музыке, живописи, ваянии и зодчестве: примеров множество можно тут привести при желании. Советская культура была многогранна и необъятна. Союзы советских писателей, композиторов и художников к моменту распада СССР насчитывали по 10 000 членов каждый! Ужас! ужас! Представляете, сколько было тогда захребетников-дармоедов на шее у нашего советского социалистического государства, польза от которых была нулевой - только одни расходы и растраты! И процентов 70 из них, если не больше, составляли пронырливые и пробивные господа-иудеи!!!
---------------------------------------------------------
(*) По окончании Великой Отечественной войны лидер советских писателей А.А.Фадеев, любимец Сталина, между прочим, попробовал было возмутиться еврейским засильем в литературе, от которого не было проку, как он считал, а лишь одни убытки и разложение. В доказательство он обнародовал даже списки московской писательской организации, где, как он выяснил, более 1000 её членов не написали за десять предвоенных и военных лет ни строчки. Вообще! Что не мешало им, тем не менее, получать писательские стипендии ежемесячно, и не маленькие, все эти годы, а во время войны и голода иметь трёхразовое без-плотное питание в столовых для себя и членов своих семей. И все эти выявленные и поимённо указанные им в списке деляги, бездари и проходимцы от литературы, незаконно пролезшие в СП, были евреями по национальности. Парадокс!
За этот парадокс мужественный, ответственный и талантливый Александр Александрович был тут же и без-пощадно осмеян и оклеветан в СМИ, объявлен на всю страну алкашом – а потом и вовсе убит на даче. Официальная же версия гибели - самоубийство в запойном якобы состоянии…
---------------------------------------------------------
Про советскую поэзию и не говорю - там евреев-ассимилянтов особенно много крутилось, надёжно спрятавшихся за русские фамилии-клички, за псевдонимы. Убрав прежних великорусских конкурентов с глаз долой и от народа подальше, все они чувствовали себя хозяевами положения вплоть до крушения СССР, все - живыми и здоровыми классиками! Не много и не мало! Были они людьми крайне тщеславными и напыщенными по виду, высокомерными и амбициозными как сто чертей, глубоко уверенными в том, что уж они-то навсегда вошли в пантеон Великой Русской литературы, всех прежних светочей переплюнув и за пояс заткнув.
И их можно было понять, при желании, если хоть чуточку знать предысторию! Ну как, в самом
