течение шести лет. Но потом охладел к ней, увы. А к живописи всегда был равнодушен: не в отца пошёл. Музыка и живопись - труд тяжёлый! Часто - неблагодарный!...
10
Из этой краткой биографической справки можно легко понять, что старшему сыну богемных эстетов-Пастернаков Борису была прямая дорога в искусство, где он просто обязан был стать, именно и только так, “гением” и “светилом”. Чего и где? - не важно. Ибо любое выбранное направление привело бы его в рай - к большим деньгам и славе. Связи и деньги родителей, еврейское знатное происхождение всё это ему обеспечили бы с гарантией и в царской, и в советской России, где при Ленине евреи правили бал, о чём подробно уже писалось, были безоговорочными хозяевами положения.
Борис выбрал поэзию, задатки к которой имел, - самое необременительное из всех искусств занятие для любителей сладкой и славной жизни, и лёгкой наживы, плюс ко всему, самое неэнергозатратное, посредством которого, в то же время, легче всего пробираться к сердцам чувствительных и глупых барышень. А это - предел мечтаний всех молодых парней, из которых амбиции так фонтаном и прут, в которых очумело гормон играет.
Хотя большим поэтом он так и не стал в итоге, на скромный авторский взгляд, - человеком, напомним, для кого поэзия являлась бы Жизнью самой и Судьбой, тяжким Крестом-Обузою. И, одновременно, светлой и духоподъёмной Молитвою, дававшей силы широко и привольно ходить по земле, свободно дышать и творить ВЕЛИКОЕ, ДОБРОЕ, ВЕЧНОЕ. Так именно и относились к своему творчеству Блок, Есенин и Маяковский, его даровитые и духовитые современники, тот же Павел Васильев, любимец Бориса Леонидовича, что души свои перемалывали и переплавляли в Слово, и за Слово же отдали жизнь.
Иосиф Бродский, соплеменник Пастернака и молодой современник, однажды изрёк свою знаменитую фразу: «Я плохой еврей, плохой русский, плохой американец. Я - хороший поэт». Замечательно сказано, не правда ли, лаконично, честно и предельно искренне! Бродский и был поэтом всем существом своим... А вот Пастернак про себя такого сказать бы не мог - потому что был ремесленником-рифмоплётом, каких у нас тысячи. А по всему мiру - миллионы вообще. Они проходят по жизни как приведения, не оставляя ни памяти по себе, ни следов. Только один трёп пустозвонов-поклонников из родного еврейского племени.
Пока он был молодым и здоровым, полным задора и куража, жажды жизни, - это его вполне устраивало: покорять рифмованными предложениями молоденьких похотливых дам, сидевших у него на коленях, славить власть предержащих и рубить бабло всеми правдами и неправдами, щедро тратить его в кабаках и борделях. Но когда возраст Бориса Леонидовича перевалил за 40 лет - у него начались серьёзные проблемы с психикой, со здоровьем. Баловень Судьбы стал отчётливо понимать, что первую половину жизни прозанимался не своим делом по сути, что дарованные Господом здоровье и силы потратил на художественный свист, каким разудалые соловьи и скворцы по весне самок к себе приманивают…
11
Но это было уже потом - под старость, повторим, когда жизнь его стремительно покатилась к закату. Молодость же свою Борис Леонидович провёл очень даже хорошо и весело, и беззаботно, главное. Февральскую революцию 1917 года, “революцию красных бантов”, принял с радостью, восторженно даже (евреи тогда рвались к власти в России: как ему, молодому еврею было не радоваться, не торжествовать!). О чём стихотворение “Русская революция” свидетельствует.
Через несколько лет он накатал аж две поэмы на радостях во славу победивших евреев-большевиков - “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”, в которых воспевал двух знаменитых террористов прошлого - Марию Спиридонову и П.П.Шмидта.
Отметив этими откровенно заказными и бездарными поэмами 20-летие Первой Русской революции, большевистский лакей-Пастернак стал активно и усердно готовиться к юбилею главной революции эпохи - Октябрьской. В 1927 году он сочинил поэму “Высокая болезнь” - в честь В.И.Ленина, по воле которого, между прочим, в 1922 году всё руководство левых эсеров, партии Марии Спиридоновой, исчезло с политической арены. Поэтический Ленин у Бориса Леонидовича - “гений” и “демиург”, управлявший ходом Мiровой Истории: “он был, как выпад на рапире”, “он управлял теченьем мысли и только потому страной”. И знаете, ушлого и оборотистого Пастернака можно понять: Ленин вышел победителем в схватке за Власть, а победителей не судят, а славят!!! Это и выгодно, и приятно во всех отношениях!!!
---------------------------------------------------------
(*) Судьба пастернаковской героини Спиридоновой была трагической и поучительной: в 1922 году большевики организовали судебный процесс против левых эсеров, и Мария Спиридонова, одна из видных деятельниц и руководительниц этой партии, вновь, словно в царское время, пошла по тюрьмам и ссылкам вплоть до войны 1941 года. Последний срок она отбывала в Орловской тюрьме, где и была расстреляна перед отступлением наших войск из Орла. И поделом: её - свихнувшуюся от пролитой крови маньячку и садистку - не жалко!...
---------------------------------------------------------
Следующим победителем в борьбе за Верховную власть в СССР был И.В.Сталин. И Борис Леонидович циклом восторженных стихотворений, открывавших новогодний номер газеты “Известия” за 1936 год, перевернул первую страницу Советской СТАЛИНИАНЫ:
А в эти дни на расстоянье
За древней каменной стеной
Живёт не человек - деянье,
Поступок ростом с шар земной.
Но до этого у Бориса Леонидовича была ещё известная склока с Осипом Мандельштамом, сочинившим эпиграмму на Сталина в 1933 году, когда разъярённый Пастернак прибежал на квартиру к Осипу Эмильевичу и устроил тому форменный разнос. Вкратце история там была такая.
В начале 1931 года Мандельштам покинул Ленинград (где его друзьями были евреи Тынянов, Гуковский, Эйхенбаум) и перебрался на жительство в Москву… Тут Мандельштам приобретает совершенно иных друзей - русских - Николая Клюева (о творчестве которого Мандельштам восхищённо писал ещё в 1922 году), Сергея Клычкова, Павла Васильева, поэтов из круга С.А.Есенина и выходцев из старообрядцев-крестьян, категорически не принявших коллективизацию со всеми её ужасами и кровью. И под их несомненным влиянием он и написал известную эпиграмму на Сталина, подражая Павлу Васильеву, главным образом, с которым Мандельштам был тогда очень дружен и который сочинил похожую эпиграмму на Вождя двумя годами ранее - в 1931-м или в начале 1932 года. Про Мандельштама же верно лишь то, в данном конкретном случае, что он был единственным выступившим против Сталина поэтом еврейского происхождения. Всё! И вся история!
---------------------------------------------------------
(*) Историческая справка. Для полноты картины стоит отметить, что Мандельштам прочитал стихи о “кремлёвском горце” в узкой дружеской компании единомышленников и единоплеменников (!!!), пришедших в ужас от дерзости поэта и от услышанного. И кто-то из них не выдержал и “стуканул” куда следует - толи от страха, толи от вредности. И Мандельштам тогда (благодаря личному вмешательству Сталина) отделался “малой кровью”: административной ссылкой в Воронеж… Однако гораздо раньше него русские поэты, бывшие друзья Есенина, - Сергей Клычков, Николай Клюев, Пётр Орешин, Василий Наседкин - на всех углах поливали последними словами Вождя, ответственного за коллективизацию. То в переполненных ресторанах это делали, то просто на улице среди случайных людей, не стесняясь, кричали о том, что Сталин - тиран, что кругом еврейское засилье, “что Каганович сволочь”. Николай Клюев в разных домах читал совершенно антисоветский цикл “Разруха” и свою знаменитую “Погорельщину”. Павел Васильев - 22-летний юноша (в то время) написал убийственную и оскорбительную эпиграмму на Джугашвили и, не таясь, читал её где угодно по первой просьбе своих друзей и поклонников. Так что русские поэты в начале 30-х годов вели себя куда как более вызывающе и дерзко, нежели Мандельштам. И делали это по зову сердца и крику души, а не для эпатажа публике и личного прославления.
В эпиграмме Павла Васильева были такие слова, за которые поэт поплатился в итоге жизнью:
«Ныне, о муза, воспой
Джугашвили, сукина сына.
Упорство осла и хитрость лисы
совместил он умело.
Нарезавши тысячи тысяч петель,
насилием к власти пробрался.
Ну что ж ты наделал, куда ты залез,
расскажи мне,
семинарист неразумный!»
---------------------------------------------------------
По свидетельству вдовы поэта, Надежды Мандельштам, Пастернак «враждебно относился к этим стихам… “Как он мог написать эти стихи – ведь он еврей!”…» Для самого Бориса Леонидовича тогдашнее - высоко-привилегированное - положение евреев в СССР полностью “перевешивало” и “затмевало” трагедию русского крестьянства, до которого небожителю-Пастернаку дела не было никакого и никакого! А ведь 6 млн. человек в 1929-1933 годах не досчиталась Русская деревня по последним оценкам!!! Куда там “большому террору 1936-38 годов” до этих ужасных цифр!!! Но… сердце Пастернака не дрогнуло, не защемило ни разу, не заставило проронить слезу и разразиться гневными одами и тирадами.
Вот они - евреи-псевдо-гуманисты!!! Главное, чтобы хорошо было им одним. Всё остальное - не важно, не мило, не интересно!!!....
12
С 17 августа по 1 сентября 1934 года в Москве проходил Первый съезд советских писателей, торжественно заседавший 16 дней. На нём не было ни одного русского гения тех лет - ни Ахматовой, ни Булгакова, ни Заболоцкого. Не было там и арестованного 2 февраля 1934 года Клюева, и арестованного 3 мая 1934 Мандельштама. Процентов на 70 съезд состоял из местечковых евреев-ассимилянтов, славивших Сталина на все лады “за успешно проведённую коллективизацию”… Славил Вождя и Пастернак, сидевший в Президиуме, да ещё как славил! После проникновенной речи Бориса Леонидовича, откровенно панегирической и многократно заглушаемой овациями, ошалевший от восторга и счастья Н.И.Бухарин выскочил на трибуну и призвал Съезд официально назвать Пастернака лучшим поэтом Советского Союза.
Не удивительно, в свете всего вышеизложенного, что на конец 1920-х - начало 1930-х годов приходится период официального советского признания творчества Б.Л.Пастернака как поэта первой величины. Он купается в славе и почестях, получает от государства шикарную госдачу в Переделкино и не менее шикарную квартиру в Лаврушинском переулке: это когда вся страна жила в землянках, повторю ещё раз, бараках и коммуналках. Его большой однотомник с 1933-го по 1936-й год ежегодно переиздаётся массовыми тиражами. Деньги шальные, немереные и несчитанные, на него сплошным потоком сыплются, жизнь его удалась… Поэтому-то он и славит Генсека Сталина на все лады: в декабре 1935 года шлёт в подарок Вождю книгу переводов Грузинской лирики. А следом, напомню, и восторженные стихи в «Известиях» на первой странице во славу Великого Вождя и Кормчего.
До культа палачей-чекистов Пастернак, крещёный еврей, не опускался (лишнего про него говорить не станем) - как это с успехом делали его собратья по крови и по перу, литературные безумцы:
- Михаил Голодный (Эпштейн), один из главных доносчиков и гонителей на Павла Васильева;
- Михаил Светлов (Шейхман), отъявленный лизоблюд и стукач, именем которого и
