И он понял, что она всё ещё неосознанно любит своего Самсона Воропаева и что надо найти его и раз и навсегда разрубить этот гордиев узел, ибо любящий муж не сбегает от любящей жены, и надо просто раскрыть ей глаза на коварство предателя!
Через час он не без торжества привёз документы, и она воскликнула в сердцах:
– Ну всё… теперь я богата! – и многозначительно посмотрела на Мирона Прибавкина, но сообщать ему о беременности, тем более о том, что собралась за него замуж было преждевременно, и Мирон Прибавкине ничего не понял, только сердце сладко ёкнуло, а в чреслам растеклась истома.
И они снова заняли ближайшую спальню и порвали много простыней и покусали множество подушек.
***
И всё было бы ничего и вроде бы жизнь налаживалась, если не думать о Самсоне, как о нерешенной проблеме, но… вдруг из прошлого, о котором она ведать не ведала, возник адвокат Семён Мамарыгин и елейным голосом шелома, к котором, однако, крылась явная ловушка, предложил встретиться в ресторане «Медвежьи горки» что на Овчинниковой набережной.
Галина Сорокопудская подумала, подумала: терять было нечего, кроме капиталов, и лениво приехала. Семён Мамарыгин арендовал отдельную беседку, где их не могли подслушать, и заказал устриц. Галина Сорокопудская уточнила, что устриц не будет, а обойдётся кофе.
– Ну как хотите… – расстроился Семён Мамарыгин, – и тоже заказал кофе.
– Зачем вы меня позвали?.. – спросила Галина Сорокопудская, наведя на него серыми, почти голубые глаза, – не на устрицы же?..
– Нашлись его родственники… – сказал Семён Мамарыгин крайне деловито не только с завыванием в конце слова «родственники», но с надеждой вывернуться в нужный момент, если Галина Сорокопудская предложит иной план, в чём он очень сомневался, но, как всякий стряпчий, имел несколько сценариев развития событий.
Он был даже очень гениален, при этом демонстративно щёлкнул челюстью с огромными лошадиными зубами, чтобы Галина Сорокопудская нисколько не сомневалась в искренности старого прохиндея.
– Не может быть, – лениво удивилась Галина Сорокопудская, которая уже знала правила адвокатской игры: доверять было нельзя до заключения договора, да и то, надо зреть в корень, в общем, бдеть и бдеть и после этого тоже бдеть.
– Что вы хотите? За такие деньги, здесь кто угодно воскреснет, – нагло щёлкнул челюстью Семён Мамарыгин, давая понять, что он трезво оценивает ситуацию.
– Кто же? – и на это раз не повела она и бровью, и глаза у неё сделались сонными и равнодушными.
Семён Мамарыгин засомневался в своих выводах, но не подал вида, что игра шла на выдержку: у кого больше карт на руках, у того и джокер.
– Да, похоже, его мать и отец, – сказал он, пряча за мрачностью свои большие, лошадиных зубы.
На самом деле, Семён Мамарыгин сам нашёл этих ближайших родственников Самсона Воропаева и предложил им свои услуги за тридцать процентов. Однако родственники оказались бедными, как церковные мыши, к тому же были знакомы с зелёным змием. Жили они на окраине Краснодара и занимались разведением кроликов. Можно было взяться за дело в надеже получить с них после процесса, но дело это было рискованным, со многими неизвестными, и Семён Мамарыгин решил использовать ситуацию с целью лёгкого шантажа Галины Сорокопудской. А там видно будет.
– Но позвольте, они же от него отказались? – уточнила Галина Сорокопудская, используя странную тактику выжидания. – Юридически они не родственники!
Семён Мамарыгин опешил, он не привык к тому, что Галина Сорокопудская говорит без компромиссов, во времёна Самсона Воропаева он знал её совсем другой: уступчивой и инертной, в тени мужа, и надеялся на доминирование профессионала над дилетантом и на лёгкий выигрыш с пенями.
– Да, – согласился Семён Мамарыгин. – И это дает вам огромное преимущество, но… как если бы вы были женой Самсона Воропаева, – напомнил он о своём главном козыре, против которого она была бессильна.
Если она начнёт суетиться, я сыграю на жалости, подумал он, и она мне заплатит, и уже не копейки, но заплатит, а там видно будет, наобещаю в три короба, думал он веско и насмешливо, глядя на прекрасное лицо Галины Сорокопудской в обрамлении белых локонов.
Такие лица на Семёна Мамарыгина обычно не действовали, он любил чёрных женщин с едва заметными усиками на верхней губе, и вообще, чтобы она была немножко волосатой там, где положено.
– А я и есть его жена, – уверенно произнесла Галина Сорокопудская и посмотрела на него долгим взглядом с высоты своего впечатляющего роста.
И Семён Мамарыгин вдруг стушевался. Это тоже была игра: отступить на шаг, чтобы сделать три вперёд и выиграть с перевесом ферзя. Но у него не получилось, в ферзи он не прошёл, а Галина Сорокопудская выиграла тяжёлую фигуру.
Галина Сорокопудская хотела добить его ещё больше, сообщив, что беременна от Самсона Воропаева, но передумала. Нечего зря ложь городить, здраво решила она, вспомнив о Мироне Прибавкине, за которого собралась замуж, только он об этом ещё не знал, а надо подвести так, чтобы быть в максимальной выгоде, подумала она. Только как её угадать?
И эта её пауза страшным образом подействовала на Семёна Мамарыгина. Он проглотил слюну, оценивая услышанное с точки зрения тактики ведения разговора, и сразу перешёл в плану Г, минуя все остальные, ибо понял, что ни ферзя, ни проходной пешки у него уже нет и он оказался в роли просителя по найму, а таких пруд пруди, и покрылся холодной испариной: ещё никогда он не подставлялся так глупо, но кто мог знать?! – лихорадочно подумал он, нервно крутя себе пальцы под столом.
– Официально?.. – сорвался он на фальцет и выдал себя с головой, все свои подспудные страхи.
Он никак не ожидал, что Галина Сорокопудская сумеет подсуетиться за такой короткий срок. К тому же Семён Мамарыгин был тайно причастен к скандалу в районном ЗАГСе номер 353. Это он, по сути, столкнул две противоборствующие группы, но об это никто не должен был даже догадываться, ибо тогда к нему могут возникнуть претензии с той и другой стороны, а это уже совсем иная картина мира, почти уголовная и с большими последствиями. Поэтому он испугался и подумал, что копать под Галину Сорокопудскую опасно, как бы не попасть между Сциллой и Харибдой. И быстренько перешёл к плану Д.
– Вполне, – уверенно сказала Галина Сорокопудская так, что Семён Мамарыгин от удивления щёлкнул челюстью с огромными лошадиными зубами и понял, что оплошал по всем статьям и лучше сыграть на её стороне. Так будет вернее и надёжнее, а о её фальшивом свидетельстве о браке надо забыть, как о страшном сне, здраво рассудил он, зная, что иногда для пользы дела надо поступиться совестью, а не быть честным идиотом. Если в конце концов всё всплывёт, то с него взятки гладки. Скажу, что я ничего не знал, подумал он, и невольно сделал радостное-прерадостное лицо, на которой выжидательно горели яркие глаза марана.
– Но… тогда это меняет дело, – льстиво разулыбался он и окончательно понял, что очень даже стоит перебежать в лагерь Галины Сорокопудской, но так, чтобы она ничего не поняла. – Родственники не имеют права претендовать на наследство. Однако есть маленькое «но»… – добавил он, перестав крутить себе пальцы.
– Какое же? – всё так же с выдержкой спросила Галина Сорокопудская, потому что ещё не видела, за что должна платить зряшные деньги.
– Гражданин, в данном случае ваш муж, Самсон Воропаев, может быть по вашему заявлению «признан судом безвестно отсутствующим, если в течение года в месте его жительства нет сведений о месте его пребывания», – процитировал закон Семён Мамарыгин.
– Что это значит? – не моргнула она и глазом и сделала большой глоток кофе, ибо поняла, что Семён Мамарыгин не блефует и сейчас запросит своё, но это её не особенно волновало, главным был результат, ибо он был многократно увесистей.
– Это значит, – переметнулся он окончательно и бесповоротно, – что надо подать в суд бумаги на приостановку рассмотрения запросов всех других претендентов.
Это был не очень сильный аргумент. Семён Мамарыгин понимал, любой адвокат средней руки сделает куда больше. Но он выжидал хода Галины Сорокопудской, от которого зависели все остальные его действия и проворство.
– Надо ждать целый год?! – удивилась она, но так самоуверенно, будто деньги Самсона Воропаева уже лежали у неё в кармане.
– Можно сократить… – понизил голос Семён Мамарыгин и оглянулся по сторонам, хотя их никто не мог подслушать, – до месяцев трёх или даже месяца… – добавил он многозначительно, щёлкая челюстью с огромными лошадиными зубами, как гильотиной, мол, я к вашим услугам, только прикажите.
– Хорошо, – поняла Галина Сорокопудская, и глаза у неё стали голубыми-голубыми. – Я нанимаю вас своим адвокатом, и вы получаете…
– Сколько?.. – непроизвольно открыл рот Семён Мамарыгин, в глотке у него пересохло, словно в Крыму к концу сезона.
Галина Сорокопудская написала на салфетке сумму, покупая его с потрохами, вставной челюстью и портфелем из крокодиловой кожи.
– Устраивает?.. – спросила снисходительно.
– А-а-а… – стал заикаться Семён Мамарыгин, – вполне… – опешил он от такой щедрости. – Тогда… тогда… – ему не хватило дыхание, спазм удачи душил его, – тогда я с вашего разрешения приступаю?.. – Он потерял контроль над лицом, оно перекосилось, как у подростка, которого охватило волнение; и благодатный огонь сошёл в Иерусалиме.
– Да, – разрешила Галина Сорокопудская. – Чем быстрее, тем лучше. Мне нужен доступ к банковским счетам мужа.
И они в обоюдному удовольствию расстались на мажорной ноте.
***
Между тем, Мирон Прибавкин в рамках уголовного дела произвёл запрос в Новосибирскую область и Красноярский край на предмет обнаружения Ивана Чёрного.
И к обеду того же дня получил ответ: Иванов Чёрных было аж две тысячи восемьсот тридцать пять человек.
Он сократил это список на две трети, отбросив стариков, молодых и младенцев мужского полу, получилось ровно девятьсот человек. Ну что же, подумал он, не так уж много и не так уж мало. Потом он отбросил всех тех, чьи фотографии нашёл в инете, и осталось ещё триста пять человек. Среди них и должен был находиться искомый Иван Чёрный, который Самсон Воропаев. Половина из них жила в Новосибирской области, половина в Красноярском крае. Но… не всё так просто… почему-то решил Мирон Прибавкин и долго ломал голову над этой мыслью, однако ни к какому выводу так и не пришёл, истина, как всегда, сразу не открылась.
***
Позвонил Семён Мамарыгин и весьма угоднически сообщил:
– Если мы докажем, – что Самсон Воропаев пропал более трёх месяцев назад, то суд может счесть возможным смягчить ограничений по использованию банковского счёта, чтобы вам было на что жить.
Она насмешливо подумала: «Сейчас я пущу слезу» и осведомилась снисходительно:
– И как мы это докажем?
– Положитесь на меня, я всё сделаю! – суетливо пообещал Семён Мамарыгин и ловко щёлкнул челюстью в телефонную трубку. – Однако если вы собрались замуж… – выказал он с жуликоватой прозорливостью, – то надо повременить, на суд это может оказать негативное впечатление…
Он был весьма услужлив, показывая всю гибкость своих намерений, а от его адвокатской наглости не осталось и следа. Вот что значат
