Возникновение у человека способности создавать идеи как фундаментальное событие бытия

пребывание в этом режиме начинается не с момента поиска «смысла в сущем, значения вещей», а с момента создания идеи и продолжается вплоть до момента изготовления «обещающей вещи» (по-нашему, подручного средства). И не «обещающая вещь» инициирует переход дазейна в «пробужденный режим экзистирования», наоборот: инициация начинается с возникновения идеи, а появление «обещающей вещи» есть результат раскрытия ее смысла и формирования вида и сущности этой «вещи». Так что  «обещающая вещь» вместе с тем, что ею «обещано», то есть вместе с уже произведенной Продукцией – это конечный результат «пробужденного режима экзистирования». Далее начинается, если можно так выразиться,  процесс «экзистирования» самого социума (Событие-1), когда внове созданная человеком новизна взаимодействует с тем Хаосом, что имеется в нем в  неограниченном количестве; и результатом этого взаимодействия – то есть результатом самоорганизации социальной «материи» – является зарождение Необходимости в новизне того или иного вида.

Как видим, «пробужденный режим экзистирования» на самом деле есть не что иное, как аутентичный режим экзистирования Dasein*а. И осуществляется он преимущественно в процессе создания идеи, раскрытия ее смысла-Истины и формирования нового вида и сущности (метафизического свойства) искомого сущего. Вот этот процесс создания новизны был упущен Хайдеггером, но он был назван им как поиск «смыслов, значений, на которые … указывают» «обещающие вещи». А как мы теперь понимаем, «обещающие вещи» «указывают» на ту Продукцию, которая только и может быть произведена при посредничестве этих «вещей». Так что то, что нами названо Продукцией – это и есть те «смыслы» и те «значения», которые продуцируются с помощью «обещающих вещей», а по нашему, с помощью подручных средств, изготовление которых является прямым следствием создания идеи, раскрытия ее смысла и формирования вида и сущности искомого сущего. Как видим, вся эта затемненность и неопределенность излагаемого  Хайдеггером смысла возникает только от того, что ему был неизвестен структурно-функциональный состав идеи и все то, что возникает – и в каком порядке – из развертывания ее смысла-Истины.

Именно присущая самой природе нашего продуктивного мышления последовательность процесса создания идеи и раскрытия ее смысла вносит порядок в последовательность появления в нашем уме (интеллекте) сущих того или иного вида, вплоть до той Продукции, получение которой является целью возникновения идеи, а заодно и целью вышеуказанного «экзистирования» социума. Потому что идея возникает не на пустом месте: ее появление обусловлено созреванием в социуме Необходимости в новизне, требуемого вида. И идея как механизм разрешения возникшей  в обществе проблемы призвана только к тому, чтобы исполнять «заказ» социума.

Конечно, можно долго обсуждать все нюансы приведенных текстов, но мы постараемся подвести некоторые итоги.

Спрашивается, для чего мы попытались найти точки соприкосновения Dasein-аналитики Хайдеггера с нами изложенной методологией бытия, как возникновения новизны в виде идеи? Только для того чтобы показать следующее:
- во-первых, она (Dasein-аналитика), как нам представляется, есть аналитика мира уже существующих сущих;
- во-вторых, она не принимает во внимание, – а вернее, упускает из виду – рассмотрение самого главного процесса, процесса возникновения «структурного состава окружающего мира», «мира труда»;
- в-третьих, она не учитывает всего того, что происходит в социуме втайне от Dasein*а как «мыслящего присутствия», то есть от человека и как способного продуктивно мыслить, и как просто существующего без каких-либо поползновений творческого проникновения в то, что зарождается и назревает в обществе;
- и, в-четвертых, вполне обоснованным было бы считать Dasein-аналитику Хайдеггера продолжением – вернее: второй частью – нашей методологии бытия как возникновения новизны в виде идеи, то есть аналитики идеи, поскольку сущее сначала должно быть создано, и лишь потом оно может «перекочевать» в сферу существования, в «мир труда», в «структурный состав окружающего мира».

Иначе говоря, из этой аналитики (Dasein-аналитики) совсем непонятно, по какой причине, откуда,  как и для какой цели возникает «структурный состав окружающего мира», а именно, в частности, вещи «обещающие» и «наличные». Нами же разработанная и изложенная выше методология бытия как возникновения новизны в виде идеи как раз и дает вполне удовлетворительные ответы на эти вопросы. В связи с этим, образно выражаясь, можно было бы назвать Dasein-аналитику аналитикой туловища без головы, а точнее: тела без оживляющей его души. Ведь только из творения (создания, обнаружения и т. д.) идеи, из раскрытия ее смысла, из формирования искомого сущего, из изготовления по образцу последнего нового подручного средства и из производства новой Продукции может возникнуть – и возникает – «мир труда».

Не отсюда ли высказанное Хайдеггером в «Черных тетрадях» (стр. 26, 45 и др.) разочарование в своем основном труде и других произведениях этого же (до «поворота») периода. Скорее всего, придя к постановке основного вопроса, вопроса фундаментальной роли Бытия самого по себе  над бытием человека, Хайдеггер понял, что Dasein-аналитика «повисает в воздухе», не опираясь на почву неизвестно каким образом возникающих подручных средств: «наличного» и «обещающего», поскольку нет того главенствующего фактора, который приводит к их появлению. А таким фактором, конечно же, является создание идеи. Именно из раскрытия ее смысла могут быть проявлены и «наличные вещи» как те исходные сущие, которые находятся – по-нашему – в хранилище, названном нами Хаосом, и «обещающие вещи» как те подручные средства, которые «обещают» производить новую Продукцию. Так что, знай Хайдеггер методологию возникновения сущих из идеи, ему бы не понадобилось производить Dasein-аналитику «структурного состава окружающего мира» и описывать ее в столь туманных, интуитивно схватываемых, выражениях.

Вот и получается, – опять же по нашему мнению, – что разочарование Хайдеггера есть разочарование в попытке придать существованию статус бытия. Постепенно приходя к пониманию бытия как того, что свершается в плане возникновения чего-либо нового, и, оформляя это свершаемое новыми терминами, он в средний период своего творчества начал утверждаться в правильности, им самим «подзабытого», древнегреческого толкования бытия как φυσις («из-себя-само-восхождение») и как αληθεια в значении не-сокрытости, некогда явившейся из сокрытости.

Процесс явления искомого сущего из Ничто (Хаоса) – это и есть так называемое «бытие» сущего. Иными словами, если «отсечь» от внове явленного сущего факт его возникновения – это, последнее, и будет «его» бытие. А бытие самой истины – это Бытие само по себе, бытие, независимое от сущего и им не определяемое. Так что бытие может быть отнесено к сущему, создаваемому человеком – тогда это будет «бытие» сущего, то есть идеальный процесс его создания в интеллекте человека. В том же случае если бытие относится к социуму, творящему Необходимости в новизне того или иного вида, тогда это будет Бытие само по себе, поскольку мы абсолютно ничего не знаем ни о зарождении этой Необходимости, ни о ее созревании. Мы обнаруживаем ее только на границе между концом Бытия социума (Событие-1) и началом нашего бытия (Событие-11). Да и то обнаруживаем ее в виде ощущаемой нами лишенности, недостаточности и т. д. Поскольку саму Необходимость в новизне мы не можем обнаружить, так как не ощущаем ее и даже не знаем, в каком виде должна быть представлена эта новизна. Она должна заявить о себе каким-либо реально (материально) ощущаемым негативным фактором.

Все дело в том, что Необходимость («нужда», по Хайдеггеру) в чем-либо может быть только Необходимостью в новизне, в обновлении так как в том, что уже есть, нет Необходимости. Это, во-первых, а во-вторых Необходимость в новизне – это потребность в том, чего еще нет. А то, чего еще нет, мы не можем ни ощутить, ни увидеть, ни представить. Поэтому, чтобы эта Необходимость дала о себе знать, она должна проявить себя в виде какого-либо реально воспринимаемого человеком негативного фактора: лишенности в чем-либо, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-то, неудовлетворенности чем-либо и т. д. И этот фактор дает нам импульс к тому, чтобы мы, во-первых, обнаружили его, а во-вторых, создали механизм (идею) разрешения возникшей в социуме проблемной ситуации. Такова «диалектика» перехода от Бытия социума к бытию человека.   

Так что наши беды не столько в том, что западная цивилизация выбрала не совсем верный путь философствования, и не столько в том, что мы, забыв бытие, в непомерной степени увлеклись сущим, наши беды в том, что мы даже не удосужились разобраться в собственном природном предназначении, заключающемся в том, чтобы быть Подручным Средством у социума как живого видообразования самой Природы. Именно это было нашей стратегической задачей. Но для того чтобы ее исправно исполнять, необходимо было наше собственное материально-душевное развитие. И это было уже нашей тактической задачей, способствующей исполнению задачи стратегической. Потому что,  обитая в пещере или землянке, и имея «лачужное»  развитие, нечего было надеяться на исправное исполнение все более и более трудоемких стратегических задач, выдвигаемых социумом.

Иными словами, наши беды в том, что свою тактическую задачу – да и то преимущественно в виде своего материального обеспечения – мы увидели как стратегическую, и принялись обустраивать свое комфортное материально-физиологическое существование. В этом был наш глобальный просчет, за который нам дорого придется заплатить, прежде чем мы сумеем выбраться из той колеи, в которую сами себя загнали.

(Кстати сказать, если мы возьмем мир живой Природа, то на всех его уровнях видим, как тщательно живые существа обухаживают самих себя и места своего обитания. Это и есть его, живого существа, тактическая задача. И такое тщание обусловлено в первую очередь той стратегической задачей, которую они призваны исполнить в ареале (нише) самой Природы, а именно, задачей исполнения той роли, к которой они предназначены  Природой, породившей их. Иначе говоря, любое живое существо, как подручное средство самой Природы, призвано только к тому, чтобы производить какую-либо Продукцию в ней: опыление цветка, распространение семян, приумножение разно и-многообразия, быть звеном в пищевой цепочке и т. д. и т. п.).

Вот и получилось в результате: не разобравшись в стратегии своего действования, мы принялись за тактику осуществления неверно понятой, а скорее всего, вообще не понятой нами стратегии. Мы соблазнились на тактику обеспечения комфортности своего существования, – то есть на перспективу своего материального процветания, – которая (тактика) незамедлительно исполняет наши