Возникновение у человека способности создавать идеи как фундаментальное событие бытия

существа, так и существа социального? Ведь ни для кого не секрет, что проявляя свою природную, эгоистическую и ресентиментную сущность, человек противостоит социуму и действует в направлении разрушения последнего. И в то же время, проявляя свою творческую сущность, – также заложенную в него самой Природой, – он, являясь Подручным Средством социума, можно сказать, обеспечивает и жизнеспособность его, и развитие. Именно здесь та грань, которая разделяет добро и зло и без которой пока что невозможно существование общества. Но вопрос состоит не в том, как победить зло, поскольку вся история развития человечества показывает, что борьба со злом это приумножение (нового) зла. Вопрос в том, как нейтрализовать его или переориентировать его энергию в другом (противоположном) направлении. Так что настало время не столько обратить внимание, сколько вникнуть на доскональном уровне в то, что происходит с нами самими и с тем обществом, в котором мы вынуждены жить?

Да, действительно, мы достаточно далеко продвинулись в научно-технической сфере. Но есть ли какой-нибудь прогресс в развитии нашей нравственности,  нашей социальной жизни, в развитии самой природы взаимоотношений человека с обществом и общества с человеком. (Пока что эти отношения складываются так, как они складываются – а складываются они в основном стихийно, как Бог на душу положил). А ведь от этого зависит уже не столько благосостояние последних, сколько выживание их в условиях усложнившегося существования. Причем человека уже надо брать не в целом, а разделенного на человека продуктивно мыслящего, а потому являющегося Подручным Средством самого социума, и человека массы (das Man, по Хайдеггеру), как необходимого балласта, без которого существование социума немыслимо. (Как не мыслима остойчивость корабля без того балласта, которым является хотя бы масса самого же корабля, с уменьшением которой последний потерпел бы крушение при первом дуновении ветра, а с увеличением – сразу же пошел бы ко дну). Спрашивается, где тот баланс между ними? Более того, где баланс между ресентиментно настроенной массой общества и теми «активистами», которые в любой момент готовы воспользоваться настроениями первых? И этот баланс, как мы теперь понимаем, должен быть не в количественном выражении, а в качественном. Ведь мы уже не понаслышке, – от Достоевского, – а на практике знаем, какое воздействие может оказать меньшинство массы на большинство. То есть знаем, что это меньшинство, воздействуя на массы, может не только пустить «пьянство, сплетни, донос; … неслыханный разврат», но  и  «всякого гения» потушить «в младенчестве»40. А вот это, последнее, грозит настоящей катастрофой, потому что социум пока что жив только тем, что у него «под рукой» всегда имеется продуктивно мыслящий человек (Подручное Средство), способный обеспечивать хотя бы сносное существование этого социума за счет постоянного притока новизны в его структуры. Не будет этого «всякого гения» – не будет и социума. Это ясно всякому.

Так что отсутствие какого-либо развития поставленного досократиками вопроса о том, что именно должно быть предметом глубинного, сущностного мышления – вот это и было предметом не только интереса, но и беспокойства Хайдеггера. Бытие само по себе, так и не помысленное по-настоящему и не разработанное ни досократиками, ни кем-либо из последующих мыслителей, вплоть до Хайдеггера, так и оставалось в забвении. Отдавая ему должное, можно сказать, что он является открывателем Бытия самого по себе, или, как он величает, истины самого Бытия. Но открыв эту истину, он так и не смог наполнить ее, – хотя бы в какой-либо конкретной  степени –  определенным содержанием.

Но, слава Богу, что он открыл нам досократиков в их истинном свете, а вместе с тем и ту истину, что все мыслители, по сути дела, мыслят одно и то же, то есть мыслят  «как единственно … данное мышлению»41  или как «должное – быть –  помысленным»42. Спрашивается тогда, почему природа «глубинного» мышления пошла по пути создания различных теорий, различных подходов к решению одной и той же задачи – задачи раскрытия истины самого бытия. Подозреваю: потому, что разные подходы к решению одной и той же задачи дают более объемное представление о том, что на самом деле должно быть помыслено – и помыслено в первую очередь. Так, чем более объемное представление мы имеем о какой-либо проблеме, чем больше мы выдвигаем и прорабатываем гипотез на стадии рефлексии-1, тем больше вероятность рождения новой идеи в данном направлении нашего мышления. Но, к сожалению, после  досократиков философия «изменила» тому магистральному направлению, вектор которого они достаточно ясно обозначили. А именно, она «изменила» тому бытию, которое является возникновением новизны и которое фигурировало у досократиков в виде логоса, алетейи и фюсиса. Но эти понятия, по сути дела, являются производными от идеи: логос собирает сущие в идею (рефлексия-1), алетейя являет новый смысл (идею) из сокрытости в не-сокрытость (момент инсайта или интуиции), а фюсис есть «из-себя-восхождение» (там же, стр. 445) и самовозрастания этого смысла в процессе развертывания его из внове явленного «сгустка» мысли (ре-флексия-11), то есть из идеи.

Так что бытие – как социума, так и человека – потому и не было в полной мере раскрыто со времен Античности, что не было обнаружено понятие идеи, как в ее структурно-функциональном составе, так и в той главенствующей роли, которую она исполняет в процессе производства так необходимой социуму Новизны. Вот и получилось, что бытие без понятия идеи и той роли, которую она исполняет – это тот уродец, в котором видели все, что угодно, но только не гармонично развитый организм, способный исполнять предпосланное ему самой Природой назначение. То есть не видели самой способности создавать новизну и тем самым обеспечивать более или менее полноценное существование социума. 

А все потому, что Хайдеггеру осталось чуждым – как и всем мыслителям до него – понятие структурно-функционального состава самой идеи и той роли, которую исполняет каждая из этих структур. Это, во-первых. А во-вторых, – как следствие этого, – не состоялось  уяснение роли самой Идеи во всей глобальной структуре Бытия как самого по себе, так и того бытия, которое связано с сущим, а вернее сказать, с возникновением этого сущего.

Более того, не обозначив ведущей роли творчески мыслящего человека в процессе бытийствования, Хайдеггер не увидел в нем Подручного Средства у социума. То есть не увидел той причины, почему непременным образом должна быть осуществлена преемственность между Бытием социума и бытием человека. А одной из причин, почему он этого не увидел, было то, что он не столько не опознал в нем того, кто поставляет саму новизну социуму, сколько не увидел в этой новизне, внедренной в Ничто (Хаос), той питательной среды, на которой взращивается и «бродит» само существование социума. Как видим, взращивание новизны и ее «брожение» в той среде, которая является Хаосом – это и есть Бытие социума (народа), то есть Бытие само по себе, обеспеченное бытием человека как продуктивно мыслящего существа. Новизна есть то семя, которое, будучи брошенным в почву Хаоса, взращивается и дает плоды (Продукцию), которыми питается социум. И эти плоды придают ему силу продолжать свое существование. Не будь таковых, не будет и сил для его (социума) собственного существования. Деградация в этом случае ему обеспечена.

Так что незнание того, что такое идея, как она «работает» и какую функцию выполняет, не позволило Хайдеггеру понять сам механизм осуществления «заботы» бытия человека о Бытии социума. А единственная онтологическая «забота» его в том, чтобы, во-первых, замечать и обнаруживать в социуме появление той, уже созревшей Необходимости в новизне, которая проявляет себя в виде какого-либо негативного фактора: недостаточности, лишенности, неудобства и т. д.; а во-вторых, прежде всего, создавать сам механизм (идею) удовлетворения возникшей потребности социума.

Вот и получается, что механизм осуществления «заботы» человека продуктивно мыслящего о социуме, постоянно выдвигающем все новые и новые Необходимости в новизне – это многоходовая операция – потому она и не была осмыслена ранее в своем целостном виде. И эта операция, как мы теперь уже знаем (и в очередной раз повторяем), состоит из исполнения следующих этапов:
- во-первых, в обнаружении вышеозначенного негативного фактора, то есть в восприятии той «эстафеты», которая передается из «рук» Бытия социума (Событие-1) в «руки» бытия человека (Событие-11);
- во-вторых, в создании идеи, развертывании ее смысла и формировании вида и сущности нового искомого сущего (Событие-11);
- в-третьих, в изготовлении по образцу последнего нового подручного средства и передачи его – в качестве уже другой «эстафеты» – из «рук» бытия человека в «руки» существования социума (Собывтие-111);
- и в-четвертых, в производстве новой Продукции для нужд самого социума (Событие-111).

Как видим, миссия человека продуктивно мыслящего ¬– как Подручного Средства у социума – заканчивается на передаче «эстафеты» – подручного средства, то есть того, что им было создано внове. Далее начинается рутинная работа производства Продукции в массовом масштабе. Так изобретатель  кусочка мела передал его в руки преподавателя, который в массовом масштабе передает свое знание аудитории своих учеников, тем самым осуществляя массовое повышение образовательного уровня общества в целом, что и есть та Продукция, которая ранее была затребована социумом на стадии События-1. Создание Продукции есть конечная цель совместного Бытия социума и человека, та цель, которая ранее зародилась и созрела в обществе без ведома какого-либо (способного на бытие или не способного) человека, но с ведома Бытия самого социума.

Соци-ум всегда «знает», какая новизна ему необходима, и необходима именно на данном этапе его существования. И он не оповещает человека о том, что в нем зародилось и как созрела сама Необходимость в новизне того или иного вида. Быть может, он не делает этого потому, что «знает», что человек, проведав об этом, может вмешаться в процесс Бытия социума и тем самым испортить то дело, которое под силу только ему, соци-уму как живому природному видообразованию. Оповещение происходит на стыке Событий-1 и -11, на переходе от Бытия социума к бытию человека, то есть к тому единственному, кто может, обнаружив потребность сообщества в чем-либо новом, удовлетворить ее.

Бытие – это локомотив существования социума в целом. И не надо думать, что этот локомотив каким-то образом осуществляет развитие социума (см. подпункт 1 данного раздела). Само «развитие» осуществляется только в виде поддержания его существования. А само поддержание заключается в создании никем не предсказуемой и никем не предусматриваемой новизны. Сам социум без ведома человека «знает», что нужно и ему,  социуму, и человеку. Потому что в его недрах осуществляется