давние времена.
Затем он достал из кармана брюк маленькую записную книжку. Раскрыл её. И, ткнув пальцем в нужную строчку, сообщил:
— Вчера на земле умерло два миллиона тридцать восемь тысяч человек. К сожалению, в последнее время мы буквально застряли на этом уровне. Хотя предпринимается всё, чтобы достичь новых рубежей. К несчастью, как мы видим, ни усилия науки, ни усилия, предпринимаемые нами по созданию кризисов на континентах, ни пропаганда «зелёной» жизни не способствуют сокращению человеческой биомассы в тех масштабах, которые бы устроили нас. Родилось за истекшие сутки миллион восемьсот тысяч человек. Статистика укажет цифру в 2 миллиона сто тысяч человек. Чтобы не разрушать иллюзию, о том, что население Земли неуклонно растёт.
Он считает, что для улучшения показателя смертности нам следует организовать какую-нибудь форму эпидемии. И если члены клуба готовы принять такое решение, то уже на следующем заседании надо послушать мнение ученых и врачей, как это сделать лучше. У него просто голова раскалывается от боли — так ему хочется сделать планету лучше.
— Вот, Теяр, это кроткие, которые решили унаследовать Землю! — Неожиданно раздался чей-то голос. — Простите, как вас там! Но это была бы пустая затея! Поскольку осуществлять ее уже просто будет некому! Я имею в виду улучшение дел на планете по принятому вами плану. А что касается вашей головной боли, это может быть только фантомная боль. Как может болеть то, чего нет?
Голос принадлежал внешне весьма привлекательному человеку, роста немного выше среднего, одетому в безукоризненный, и явно дорогой костюм. Войдя, он обвел нас взглядом, поздоровался и сказал:
— В человеческом обществе вы представляете наиболее интересную разновидность!
— Простите? — Сказал с подчеркнутой пренебрежительностью Джонски. — Что вы позволяете себе? Кто вы такой вообще? И как тут оказались?
— Начну с предпоследнего вопроса. Можете называть меня Леонард. Можете меня считать командированным. Для выполнения особого задания. Чтобы куда-либо попасть, мне не нужны пропуска, а охрана не помеха. В чем вы и можете удостовериться собственными глазами. Я из очень далекого для вас далека. Моего спутника зовут Теяр. А вот теперь о том, что я себе позволяю и еще смогу позволить...
Он вытер вспотевший лоб шелковым носовым платком. И засунул его в карман.
—Нам показалась весьма любопытной ваша версия марксизма, созданная вашими идеологами. Они высказались в том духе, что любой вид имущества — пережиток прошлого. Что людям пора привыкнуть к мысли, что им тут ничего не принадлежит. И не должно принадлежать. Это правильно! Мы полностью согласны, что люди должны сократить свои нужды до ежедневного прокорма и койки на ночь в небольшой клетушке. И я рад, что это поняли в первую голову именно вы, а не кто-нибудь другой. И именно вы решили возглавить это новое общество! Поскольку не способны повести его еще куда-то!
Опять появился шелковый платок, на который заворожено смотрели все собравшиеся. Казалось, он гипнотизировал.
— Вы, чьими усилиями загажен этот мир, всегда утверждали, что пытались сделать, как лучше. Не подвергая сомнению эти заявления, все-таки следует спросить, в чьих интересах вы так стараетесь?
Знаете ли, есть «закон командира». В одних странах писанный, в других — нет. Но его моральные основы не подвергаются сомнению. Суть дела в том, что командир отдает приказ. И если его подчиненные не могут его выполнить, командир должен показать лично, что его распоряжение не прихоть, а вполне реален. Он должен выполнить его сам.
Вот я и спрашиваю, вы действительно чувствуете, что здесь вам ничего не принадлежит, а из всего имущества вам достаточно койки для ночлега? Я появился тут, чтобы лично убедиться, что вы собственным примером готовы и способны подтвердить, что ваши планы действительно основательны и реальны.
— И как же вы намерены это сделать? — Наш неутомимый гомосек Рильке, едва не выпрыгнул из штанов, а его очки от возбуждения съехали на кончик носа.
— Решение совсем простое, хотя вы такого при вашей фантазии не смогли бы предположить. Мы уже заперли вас всех здесь. Можете проверить. Никто из вас не может выйти за пределы той невидимой вам клетки, которая отведена нами каждому!
Мои коллеги попытались опровергнуть его слова. Они как по команде встали. Но любые попытки приблизиться друг к другу оказались безуспешными. Они словно натолкнулись на невидимую стену. Это обескуражило всех нас. А затем Джонси вновь спросил, но уже с куда более уважительным оттенком в голосе:
— А зачем вы, простите, это сделали?
— Вы спешите, Джонси. Я как раз собирался перейти к этому вопросу. Человек может прожить без еды около пяти суток. Без воды – всего трое. Ваши «ограждения» выдержат неделю. А то и побольше. Никто не сможет вам принести еды или воды, поскольку они не проницаемы. — Он начал ходить между столами, предлагая дотронуться до него. Ни у кого и из нас это не получалось.
— Поскольку кормить и поить вас в наши планы не входит, у вас есть всего три дня. За это время вы либо морально, сможете отказаться от своих богатств, представляя свое дальнейшее будущее как общее с теми, кого вы тут заочно приговорили, либо умрете самыми богатыми людьми на планете. И еще одно. Никакие громкие декларации об отказе от золота в своих подвалах вам не помогут. Перемена должна произойти в вашем сознании полная и однозначная.
Система, которая вас сторожит, будет постоянно сканировать ваши мысли и чувства. И только действительный отказ будет ею принят. Только в этом случае вы сможете покинуть это здание. Как видите, ваша жизнь отныне зависит только от чистоты ваших помыслов.
Тот, кто хочет изменить мир, должен сначала понять, как он устроен! А он устроен просто: и дела, и мысли должны быть едиными и честными. Как велел наш Отец Всевышний! Никакая идея не может быть с двойной моралью или замешана на крови. Приношу извинения за причиненные неудобства! И благодарю вас за внимание и причиненные неудобства!
СОЛИТОН 23
ДЬЯВОЛЬСКИЕ НАВАЖДЕНИЯ
В Бакувере я жила на той же улице, что и Лео. Буквально метрах в шестидесяти от его дома. И тоже в трёхэтажке. На нашем совместном углу улица изгибалась штыком, от чего в последующей части дома выдвигалась вперёд метров на три или пять.
С третьего этажа, где жил Лео, в просвет площадки, по которой жители из парадной его дома добирались до своих квартир, мой дом был виден как на ладони. К тому же у Лео здесь было два или три школьных приятеля. Они обменивались книгами и ещё всякими вещами, которые так любят мальчишки. Так что он бывал и в нашем доме. Но, странные дела, до той самой встречи, когда меня сбила машина, а Лео забрал к себе, мы ни разу не столкнулись.
Наша семья тоже жила на третьем этаже. Дом был постоен еще в начале века. Перекрытия между этажами были деревянные. Слышно было все, что творилось в каждой квартире. Так что на каждый чих, раздававшийся в одной, было слышно «будьте здоровы» из всех остальных.
Прямо под нами жила Кейт Крас, дама удивительная во всех отношениях. Она была невысокого росточка, с довольно приятной наружностью. И неплохо сложенная. Она пела в хоре городской оперетты. У неё был небольшой, но приятный голосок, А ещё она была помешана на мужчинах.
Благодаря ей, мы познакомились со всей мужской половиной местной оперетты. И не только. Чтобы остальным соседям было неповадно обсуждать её, она старалась держать всех в узде.
К нам, например, у неё были бесконечные претензии, что мы небрежно переставляем стулья, отчего звуки их скрипа по полу бьют её по голове. Она даже писала заявления в милицию. А нас для их разбора регулярно навещали люди в форме.
К тридцати пяти годам претендентов назвать её своей женой не обнаружилось. Но затем появился поляк Стасик, который и предложил ей руку и сердце. Сделанной партией Кейт была недовольна и постоянно — мы слышали это собственными ушами — распекала Стасика, за то, что он плохой муж и не способен обеспечить ей достойную жизнь.
Стасик работал водителем, возил какую-то большую шишку и получил бронь от призыва, когда началась война. Он был на хорошем счету, но решил попробовать иные пути улучшения жизни.
Машину его, как директорскую, при выезде с завода охрана не досматривала. Пользуясь этим, в один прекрасный день он загрузил в багажник бочонок спирта, замаскировав его тряпьём, и бодро вырулил к проходной. Охранник не говоря ни слова, поднял шлагбаум. И Стасик выехал с предприятия, сразу разбогатев.
На чёрном рынке спирт стоил дорого. Стасик продал почти всё, оставив немного для личного потребления. А на вырученные деньги купил Кейт золотое колечко, массу всяких сладостей и деликатесов. Впервые за всё время совместной жизни Кейт была к нему благосклонна. И Станислав решил, что он на верном пути.
Однако когда он собрался вывезти второй бочонок, охранник, новый молодой парень, еще не усвоивший правил обхождения с начальственным авто, неожиданно остановил его и велел открыть в багажник. Стасик пытался пролепетать нечто невразумительное. Но был составлен протокол по всей форме. Стасик схлопотал десять лет.
Кейт посчитала, что хранить так долго верность глупому олуху, настоящая растрата времени, которого у неё остаётся не так уж много. Она обратилась к медикам с просьбой произвести некую операцию по перевязке фаллопиевых труб. Чтобы не забеременеть. И пустилась во все тяжкие.
Через девять лет она уже не напоминала прежнюю мужнюю жену. Лицо её вследствие бурных ночей покрылось сетью морщинок, левый глаз непрерывно тиковал. Мужчины стали обходить её стороной.
Но тут она вспомнила, что заканчивается, а может уже вышел срок отсидки Стасика. Она обратилась к начальнику тюрьмы, откуда получила два или три письма от Стасика, на которые так и не соизволила в свое время ответить, с вопросом: где ее драгоценная половина.
Оказалось, что Стасик давно на свободе, и живёт с другой женщиной неподалеку от тюрьмы. Взбешенная, Кейт потребовала от начальника тюрьмы немедленно вернуть ей мужа. Иначе она напишет начальству этого тюремщика о его аморальности, за что его, несомненно, снимут с работы.
Видимо, Кейт сумела пробить какую-то брешь в сознании руководства пенитенциарного заведения: тот распорядился немедленно выдворить загулявшего Стасика, к законной супруге.
Как побитая собака явился Стасик к дорогой Кейт, красноречиво расписавшей всю его подлость по отношению к женщине, страдавший целых десять лет в ожидании негодяя. Это все было поводом перешептывания соседей, не долюбливавших Кейт. Я тогда еще не родилась. Но «былины» дошли до меня, когда я подросла.
Стасик начал слоняться по мусорным ящикам, которых было полно в каждом дворе, выгребая из них всё, что можно было сдать во вторсырьё. И даже ценные предметы. Вроде золота и серебра, выброшенного по рассеянности.
Об этом я узнала как-то совсем девчушкой, почти столкнувшись с человеком, который ковырялся в наших мусорных дворовых ящиках.
— И много удаётся тут найти интересного? — Вежливо поздоровавшись, спросила я.
— Иной день бывает равным неделе работы на заводе! — ответил он. И добавил: — А вот тут — он указал рукой на окна квартиры
Рекомендую размещать частями.
Улыбаюсь.