проводил его в последний путь. И направился к месту моей новой работы. Мне тоже очень хотелось верить, что это всего лишь очередная ступенька моего роста, как думал умерший… Но путь мой в большую прессу затянулся на долгих четыре года.
В ведущий газете меня по-прежнему печатали по нескольку раз в месяц. Мои статьи получали самую высокую оценку. Но все мои шаги, предпринимаемые для перехода туда, разбивались, словно каменную стену.
Заведующий очередного отдела, который хотел, чтобы я обосновался у него, неожиданно заявил мне:
— Боюсь, с твоим переводом ничего не получится!
— ?
— Твой редактор дал тебе неважные характеристики, когда мой редактор звонил ему, чтобы осведомиться о тебе как о человеке и профессионале!
Полный негодования и брезгливости я вернулся назад. Но желание работать в моей нынешней редакции у меня начисто отбило.
Заместитель редактора, он же близкий родственник самого, поинтересовался, что со мной происходит. Я прямо ему сказал, что редактор даёт мне нелестные характеристики в беседах с другими людьми. И это не придаёт мне импульса хорошо работать.
С замом мы были приятели. И он решил переговорить со своим родичем. На следующий день он мне сообщил, что ничего плохого наш уважаемый шеф обо мне не говорил. Единственное что он себе позволил, это сказать, что я пока ещё не совсем созрел для работы в большой прессе.
— И скажу тебе честно, это потому, что он не хочет, чтобы ты уходил из редакции, поскольку высоко ценит тебя. Но вчера я, кажется, сумел объяснить ему, что тебя не следует тут держать до пенсии. И он просил передать тебе, что скоро ты будешь работать там, куда тебя влечёт.
Через несколько дней из редакции прежде недосягаемой газеты раздался звонок. Меня официально приглашали на работу. И я летел туда как на крыльях, едва успев поблагодарить заместителя редактора моей нынешней газеты.
Молодость! Молодость! В те годы мне казалось, что в этом мире так остро не хватает справедливости, по простой причине: в редакции нужного уровня нет меня, который сумел бы обличить пороки общества. Уж я-то выведу всю нечисть на чистую воду. И жизнь начнёт приходить в себя.
Я начал с весьма разгромной статьи. И был удивлён, что вместо её быстрой публикации, гранки начали курсировать между мной, заведующим отделом, секретариатом и редактором. Так продолжалось недели три а, может быть, и четыре. А потом мне сказали, что статья уже устарела и вряд ли стоит браться за её обновление.
Пролить свет на то, что происходит с моей статьёй, мне помогла секретарь редактора. Это была молодая красивая высокая женщина. В её огромных миндалях карих глаз, когда нас смотрела на меня, носились хороводы чертей, высекавшие из моей нервной системы искры.
Она вообще была нечеловечески хороша. Роста немного ниже меня. С прекрасной фигурой, без единого изъяна, к которому смог бы придраться самый въедливый ценитель женской красоты. Чёрные густые почти до пояса волосы придавали ей особую женственность и прелесть, которой она инстинктивно ли, или вполне продуманно очень хорошо пользовалась. Она умела так тряхнуть головой, что любого нормального мужика это вводило в ступор.
Атлана, похоже, было рада каждому моему визиту в предбанник, как мы называли приёмную. В связи с непонятной задержкой статьи я туда, понятно, заглядывал чаще других. И каждый раз Атлана, одаривая меня своей магнетической улыбкой, предлагала мне холодного лимонада или минеральной воды, чай с конфетами. Я обычно отказывался. Но в последний раз, когда выяснилось, что редактора нет на месте, согласился на чай.
Атлана преподнесла мне его как гаремная дива падишаху, почти незаметно пританцовывая, от чего я почувствовал электрические разряды во всем теле. А когда мы сели за отдельный столик, рассказала мне о проблеме, которую не удается решить.
У неё сломалась прикроватная бра. Знакомых электриков нет. Пригласить со стороны она тоже никого не может. Потому что кончает работу поздно. Не могу ли я ей в этом помочь, уставив на меня свои огромные глазища, в которых черти гоняли футбол и уже вкатили гол в мои ворота, поинтересовалась она.
Я сознался, что небольшой специалист в электрике. Но, если там не слишком сложное дело, не исключено, что смогу оказаться полезным.
В тот же вечер мы отправились к ней домой. Я по-деловому обследовал бра. Оказалось, отошёл контакт у выключателя. Такое часто случается. Отвёртки у Атлана не нашлось, но я с помощью кухонного ножа все-таки сумел устранить неисправность.
Атлана зааплодировала моей находчивости и таланту электрика. И решительно заявила, что ввод светильника в строй надо обмыть! У неё в холодильнике оказалась бутылка прекрасного вина и несколько видов фруктов. Я не успел даже возразить, как фрукты, бутылка и фужеры — оказались на столе, и мне уже ничего не оставалось, как наполнить бокалы, чтобы не потерять лицо.
За первым бокалом последовал второй. Третий мы пили на брудершафт и почти сразу же оказались в постели, над которой, мигнув, погасла наша сводница.
Мой сексуальный опыт в то время был очень невелик. Лорина должна была появиться в моей жизни только несколько лет спустя. А Атлана была не просто красивой женщиной, она оказалась и страстной, и притягательной. Именно с ней я понял впервые, что такое женщина!
Она не отпускала меня. А стонала так возбуждающе красиво, что мы успели достичь оргазма несколько раз, в чём я прежде никогда бы себя не заподозрил.
А потом мы лежали, лаская друг друга и щедро рассыпая поцелуи по всему телу. И шептали друг другу самые нежные слова о том, что каждый из нас — самый-самый. Что наша встреча была предопределена. И много других банальных слов, которые присущи людям, впервые ставших физически близкими.
Мы глядели друг на друга глазами Бога, сотворившего новый мир. И тут же осознавшего, что это хорошо.
Только глубокой ночью мы неожиданно вспомнили, что завтра нам на работу, и решили немножко поспать. Утром мы чувствовали себя довольно бодро, несмотря на бурную ночь. Хотя и согласились бы поспать ещё часа три-четыре. Если бы кто-нибудь нам предложил это.
Но никто на это не расщедрился. А работа ждала нас. Поэтому наскоро позавтракали, выпили по стакану сока. Атлана велела мне ехать в редакцию отдельно и выходить из дома первым. Я вопросительно посмотрел на неё.
— Не стоит сразу рекламировать наши отношения перед всей редакцией! — сказала Атлана, — Это не всегда ведет к добру. Но, надеюсь, мы вечер проведем вместе?
Впрочем, этого она могла бы и не спрашивать. Всё было предельно ясно!
Когда подкрались первые сумерки, я был уже у Атланы. Позади остался непростой день. Но была и ночь вторая, которая была не хуже первой. А, может, даже и лучше. Потому что мы не только наслаждались близостью друг друга. Начали углубляться наши человеческие отношения. Мы впервые затронули жизненные вопросы. По крайней мере, у меня их было много. И мне казалось, что вместе нам разобраться в них будет проще.
— Твою статью не печатают, и вряд ли напечатают, даже если ты её исправишь и подновишь. И тому есть простая причина. — Сообщила мне Атлана.
Оказалось, что персонаж моей статьи каким-то образом узнал о характере публикации и позвонил редактору с просьбой не допустить её появления.
— И такое возможно? — С горечью удивился я.
— Похоже, ты ничего не знаешь, как построено наше общество. Расскажу тебе байку.
Идет заседание коллегии министерства. Рассматривается важный вопрос. О назначение руководителя известного Научно-исследовательского Института. Докладчик называет кандидатуру.
— А какое,— спрашивает председатель коллегии,— у него образование?
Он из прекрасной семьи. Родственники помогли закончить с отличием самый престижный вуз страны. И защитить кандидатскую диссертацию.
Так! Живо обсуждают информацию члены коллегии, кандидат, значит, из научного клана?
— Вот-вот, клана! — с чувством говорит докладчик. — Через него денег прокачивается, мама – не – могу!
Это характеризует претендента, как человека, умеющего налаживать связи, кивают головами члены коллегии. А ещё какие у него достоинства? Он умеет контактировать с подчиненными, завладеть вниманием аудитории, прекрасный оратор?
Да, соглашается докладчик. Он в совершенстве владеет командным, матёрным и литературным со словарём!
Все немножко озадачены такой эрудицией. И приглашают претендента на должность. И спрашивают, как он представляет себе новую работу?
— А я и не собираюсь заниматься глупостями! Для этого у меня есть заместители, главный инженер, заведующие секторами? Моя задача вдохновлять их, в интервалах между обследованием форм секретарш!
Все смотрят друг на друга, тщательно пережевывая услышанное. А претендент продолжает развивать мысль:
— Я ведь наизусть знаю пятый параграф и все его пять пунктов!
— О! — С облегчением вздыхает коллегия. — Вы утверждены! Готовьтесь к банкету!
Она с интересом смотрела на мое недоумевающее лицо.
— А что такое пятый параграф? — Честно признался я в своём невежестве. — Слышал только о пятой графе. Высоцкий озвучил это на всю страну: "Говорят, что за графу не пустили пятую!"
Она рассмеялась красиво, звонко, от души.
— Даже такой великий марксист, как Маркс, оказался не способен точно определить, что такое нация. У иных наций совершенно отсутствуют большинство из пяти признаков, которые он описал. А уж "Пятый параграф" он вообще не рассматривал. И, возможно, даже и не знал о нем. Это больше, чем национальность. Это дух! И этот дух правит миром. Впрочем, вот, возьми! Это фрагмент из книги, которая никогда не была в продаже. И вряд ли у нее были библейские тиражи.
Я развернул напечатанный на машинке лист. И начал читать.
« Пять пунктов пятого параграфа
1. Мы называем властью малочисленную группу людей, умеющих управлять достаточно большими группами человеческого общества. Власть должна стремиться к тому, чтобы никто из членов общества не остался в стороне от управления. Она должна быть невидимой. Как вершина пирамиды Хеопса. И столь же компактной относительно остальной части общества.
2. Власть это возможность делать решительно все, что угодно, не подвергаясь при этом никаким ограничениям, преследованиям или ответственности. Она должна декларировать исключительно высокие моральные принципы, втайне зная, что они предназначены для той части общества, которой она управляет. И демонтировать любые элементы морали из своего бытия, которые ей угрожают или не нравятся. Вплоть до их полного слома
3. Деньги для всего общества символ власти. Но представители власти всегда помнят, что это только иллюзия. Выпячивание роли денег позволяет замаскировать истинные цели власти, показывая другим, будто это способ достичь самого верха, где места строго ограничены. Таким образом, деньги всего лишь «костыли» власти, без которых она в нынешнем обществе не способна проявлять свою сущность. Они служат для оплаты работы нижних страт общества – управляющих и исполнителей.
4. Капиталы следует наращивать не тяжелым трудом (это дело самых нижних каст нынешнего пятислойного «пирога», созданного много веков назад в древней Индии), а
Рекомендую размещать частями.
Улыбаюсь.