складе Кузьмы, то я заметил один интересный шкафчик. А в шкафчике том скляночки, а в скляночках находится кое-что.
- Так Кузьма тогда гаркнул нам, чтобы мы не приближались к этому шкафу, - вспомнил Юрик. Он уже начал понимать, куда клонит Гоша.
- А помнишь, как в джунглях, я случайно позаимствовал со склада Кузьмы скляночку с диацетилморфином? Кому от этого стало хуже? Никто на нас не подумал ничего плохого, зато мы нанесли огромную пользу обществу, за которую нас даже не поблагодарили.
- Ага, а потом ты своими мухами дрозофилами чуть не спалил весь наш лагерь, - напомнил Юрик.
- Это несущественные нюансы, - отмахнулся Гоша. – К тому же авантюра с дрозофилами, которых, кстати, ты ссал кипятком, была твоя дурная идея. А дядя Гоша плохого не придумает. Теперь мы начнём нюхать.
- Ты чё, в том шкафчике кокаин усмотрел, - с интересом спросил Юрик. - Будем его нюхать?
- Нет, кокаин я там не усмотрел, - честно признался Гоша. – Там куча всяких склянок, вот содержимое этих склянок и сподобимся нюхать. Ты, конечно, только «за»?
- Э нет, - отмахнулся Юрик. – Чтоб я нюхал неизвестную дрянь! Сам нюхай.
- Ладно, - легко согласился Гоша. – Проверим действие веществ на твоей Афродите и на твоём Деймосе. А потом сами начнём нюхать, как правильные пацаны.
- Афродиту и Деймоса не дам, - сказал, как отрезал Юра. – Ты предложил, вот ты и нюхай. Можешь своих Маху и Цыпу всякой дрянью накормить.
- Не ожидал, - противным голосом протянул слова Гоша. – Не ожидал от тебя такого. Да уж, птицу видно по помёту-с. Да-с, не по Хуану сомбреро. Ну ладно, дядя Гоша зла не держит. Не хочешь идти коротким путём, пойдём длинной и извилистой дорогой.
Гоша указал пальцем на стену овчарни: «Вот им дадим нюхать вещества, или волкам, что сами приблудились». Юрик поразился здравым мыслям Гошака: а точно, есть же овцы и волки, вот на них и будем ставить эксперименты. Никто из местных и не догадается. Обсуждение проблемы пошло успешно, как только друзья нашли жертв. Осталось только самое малое – добыть непонятные вещества, но учитывая, что залётчиков в последнее время припахивали на работы в складах, то идея Гоши позаимствовать немного секретных веществ у волхва могла и осуществиться. Осталось самое малое – технично и грамотно, то есть втихаря, позаимствовать вещества. Как говорится - будешь тише, дольше будешь. Договорились, что экспроприировать вещества будет Гоша, как более умный, а Юрик в это время должен отвлекать Кузьму, как более глупый. Оприходовав по одному пирожку, друзья одну проблему решили. Пирожки ещё оставались, поэтому обговорили и о проблеме выращивания крупной клубники. Но по этой теме наметился тупик: здесь в песках совершенно нет деталей для создания комбинированного резонатора с полирезонансным колебательным контуром: из говна и палочек такой прибор не сделаешь. Кроме того Савелий Петрович где-то прячет семена клубники из джунглей, а где никто не знает. Но, надо исхитриться и найти.
Гоша Кошанкин находился в некоторой эйфории от предстоящего приключения. Пришлось ему, конечно, немного уговаривать своего непутёвого друга, совершенно умственно ограниченного, как все физики. Только биологи настоящие учёные, а всякие физики – это отстой и позор учёного мира. Но сейчас Юрику об этом лучше не говорить, а то друг весь в переживаниях из-за того, что здесь нет моря, нет гор и нет девок в бикини. Надо физика отвлечь. Сам Гоша довольно легко акклиматизировался в данной местности. Здесь он мог наблюдать иные прелести природы, не такие, как на берегу моря. Больше того, здесь места уникальные. Поэтому Гоша стал с жаром просвещать Юрика о реалиях данной местности, чтобы как-то того отвлечь от дурных мыслей.
- Мы сейчас живём, братан, в местности, которая называется «кумылженские пески», иначе песчаный массив «Кумылга». Кумылга – это речка такая. Прикинь к носу Юрик – мы живём в природном парке, фактически в музее. Гордись. Это осколки знаменитого Дикого поля времён половцев и печенегов, если ты знаешь. Но ты скурил учебник истории в школе и остался тупезнем. Это древние земли, на которых вершилась сама история.
- Сам ты тупезень и скурил учебник физики, - не остался в долгу Юрик. – А откуда здесь взялись пески?
- Пески, брателло, сформировались из-за водно-ледниковых на¬коплений. Вон видишь, за хутором пески взбугрены вет¬ром в гряды и барханы. Прикинь Юрик, здесь, когда-то находились притоны кровожадных разбойников. А от разбойников в песках остались огромные клады. Здесь вообще всё на контрастах. Растут сосны, тянутся песчаные барханы, есть болотины, чистые речки и распаханные поля. На барханах растительность, которую поедают бараны. Кстати, сосны приказал высадить товарищ Сталин, чтобы пески остановить.
- Кузьма, излагай, - кивнул Савелий Петрович своему помощнику, когда они остались в кабинете одни. Только что из кабинета Савелия вышли все руководители фирмы «Джунгли», получив задания на предстоящие сутки. Остался в помещении Кузьма, ну, и Анчар, тихо лежащий на мягкой софе. Сейчас от Кузьмы Севу интересовали некоторые подробности о залётчиках, типа, как они перевоспитываются на каторжных работах. На сегодняшний день на каторге трудилось четыре человека – всем известные Юрик и Гоша, а также согрешившие местные Иван Корнеев и Матвей Сёмин.
- Дык, перевоспитываются ироды, - стал докладывать шефу Кузьма. – Строго, как ты сказал, Петрович. У меня не забалуешь.
- Давай, подробно рассказывай, как ты над терпилами изгаляешься, третируешь их, унижаешь их человеческое достоинство и всячески издеваешься. Итак…
- Всё по науке, Петрович, - сообщил Кузьма, своей огромной пятернёй пытаясь пригладить густые лохмы на голове. – Всё делаю, как ты велел. Тютелька в тютельку. Доктор тоже в этом деле мне помогает, даже руку сломал…
- Кому из них Доктор руку сломал? – насторожился Сева.
- Себе сломал, - ответил Кузьма. – Так стучал по столу, когда проводил пси…психическую обработку иродов, что сломал свою руку.
- Вот почему Доктора не было на совещании, - отметил это событие шеф. – Дальше излагай, как охламоны перевоспитываются…подробно излагай…
- Я и излагаю, Петрович, - ускорился Кузьма. – С утра мы стали их гнобить. Утром, как полагается, обеспечили мерзавцев завтраком в отдельном помещении, чтобы другие люди не видели их уголовные морды. Поднесли гадам по полной миске гречневой каши с мясом.
- Масло кидали туда, - уточнил Сева.
- Обижаешь, - возмутился Кузьма. – И в кашу сливочное масло кидали и на бутерброд им мазали, по сто грамм на рыло. Ещё давали им бутерброды с салом, и этой, как её …бужениной. Ещё с красной рыбой и красной икрой. Селёдку с луком поднесли. Потом завтракали мерзавцев пирогом с картошкой и мясом. Жрали, но уже без аппетита…
- Почему так? Невкусно было? Или не свежее?
- Чего это не вкусно? – удивился Кузьма. – Просто гады слишком пиндетные и нотные. Самое свежее им давали.
- А пили они что?
- По литру сладкого чая им приготовили. Компот из сухофруктов присутствовал. Просто вода в бутылках была: минералка. А на десерт они сожрали по литровой банке консервированных персиков, по три эклера и буше. Буше это такое сладкое….
- Я знаю. Продолжай…Надеюсь они всё употребили.
- А куда они денутся? – показал кулак Кузьма. – Всё съели, но сомлели.
- И тут ты начал над ними издеваться? – спросил Сева.
- Ага, - кивнул Кузьма. – И я и Доктор. Отправили всех гавриков в пустой подземный склад: голые стены. Только несколько табуреток и стол. Вот об этот стол и сломал руку Доктор, когда читал охламонам лекцию о международном положении.
- Так…а потом что?
- Потом Доктор пошёл лечить свою руку, а охламоны остались сидеть на складе: всё, как ты велел – голые стены, людей нет, звуков нет. Сидели они там, в изоляции три часа. Потом стали просится до ветра. Выводил на оправку по одному охломону.
- Затем?
- Затем случился обед, - продолжил доклад Кузьма. – Первое блюдо, второе, третье, четвёртое…и пятое с шестым. Кормили их отдельно от приличных людей.
- Это правильно…Съели?
- Что-то у них аппетита не наблюдалось. Признаю, обед жрали вяло, без огонька. Пришлось прикрикнуть. Потом они сидели опять в отдельной камере: осознавали свои грехи. Сказал им, что ищу для них самую тяжёлую и грязную работу. Через час они переругались друг с другом. Оказывается тишина, как в библиотеке самый настоящий рассадник всех психологических конфликтов.
- Не дрались?
- До мордобоя дело не дошло, но Ванька грозился отметелить Юрика. Я сказал, что добавлю срок к отсидке. Притихли, но вскоре стали тихо выть революционные песни. Пели «Интернационал» и о каком-то юном барабанщике.
- Матерные песни не пели?
- Не пели, но начали материться, когда обеспокоенные родственники принесли им передачки со жратвой. Пирожки, фрукты, то – сё. Алевтина Сёмина притащила в тюрьму пироги с картошкой. Дура баба: вот зачем, скажи Петрович, она в пироги подложила напильники? Чтобы дед Матвей последние зубы сломал? Совсем сильно матерились бессовестные злодеи, когда повели их на ужин.
- Чего это?
- Орали, что ужина сразу после обеда не бывает. Им еле объяснили, что после обеда уже прошло три часа и пора подкрепиться.
- Ужин ели?
- Еле-еле сожрали. Совсем аппетита не было, хотя ужин приготовили им из всякой молочки: сыры разные, творог, кефир, сметана. Вот чего им ещё надо окаянным?
- Потом что?
- Потом отпустили их по домам, наказав приходить на каторгу завтра. Гады стали орать, что с такой каторгой объявят забастовку и голодовку. Объяснил им, что тогда придётся их кормить принудительно, клизмой.
- Ну, ладно, - кивнул Сева, одобрив клизму. – Стало быть, перевоспитываются потихоньку лишенцы.
- Куда там, - с сомнением сказал Кузьма. – Горбатого только могилка исправит и крест в ногах. Завтра продолжим перевоспитание. Будут работать двое на складах, а двое на ферме.
- Про тех двоих, что будут работать на складах, всё понятно? Не забыл?
- Как можно, Петрович, - махнул руками Кузьма. – Сделаю всё, как ты сказал. Три раза про тот шкаф им скажу, но отгонять их от него не буду. Что-то не понимаю я Петрович….а если эти лишенцы опять что-нибудь стырят?
- Это нужно для перевоспитания, - быстро сказал Сева. – Людям, Кузьма, надо доверять. Даже оступившимся.
Эти слова Севы прозвучали совсем уж ханжески, как слова отъевшегося попа о вечном рае, но только после смерти.
- Ну, ежели для перевоспитания…, - прогудел Кузьма. В глазах великана читалось сомнение. Он не очень понимал замыслы волхва, но Сева знал, что Кузьма исполнит его приказания буквально и не станет трепаться с другими людьми о действиях начальника.
Предполагается, что судьба индивида зависит от волевых усилий, порождающих поступки. Сами волевые усилия рождаются в мыслях. А если в мозгах каша? Например, когда индивид объелся чёрной икрой.
- Совсем озверели шакалы, - жалобно плакался Юрик в жилетку Гоши.
Плакаться ему приходилось тихо, чтобы его слабость не увидели
