– Всё! Прорвались мы с тобой, Виталий! Теперь бригаде отличная оценка, а нам – неувядаемая слава! Или по выговорешнику, наконец!
– Это еще за что? – изумился Горский.
– Было бы за что, так вообще бы расстреляли! Придумают что-нибудь! Придумают, чтобы не считали, будто мы с тобой бога за бороду ухватили! Чтобы не подумали, будто нам кто-то и что-то должен! Только мы и это переживем! – усмехнулся Андрей Алексеевич. – А теперь давай-ка, Виталий, наших ребят призывай! Пора технику к маршу готовить! Умчались куда-то с перепугу, будто при настоящем пуске!
– Они после твоей пламенной речи так и считают, будто ракета боевая. Ну, так что? Сворачиваемся?
– Еще повторить? Командуй, а я немного здесь посижу. Что-то голову распирает… Еще и пошатывает, – проговорил Андрей Алексеевич без прежнего рокота в голосе и стал погружаться в блаженство от осознания выполненной с честью сложнейшей задачи, открывающей в дальнейшем и для него некоторые приятные перспективы. – Туман вокруг, что ли?
– Да откуда ему взяться? Пыль оседает! Не торопись, нервишки успокой… Забыл, ведь, когда спокойно отдыхал… Я и сам справлюсь!
Но испытывать заслуженный покой и упиваться победой долго не пришлось – опять отвлек Горский, пытавшийся вернуть к пусковой установке личный состав, удалившийся перед пуском метров на триста, как положено:
– Андрей Алексеевич! А ведь наши мерзавцы и не думают возвращаться! Я их который раз зову, а они в ответ: «Пуск неудачный! Сейчас как ахнет!» Я их убеждаю, что всё в порядке, а они – ни в какую! Распустил ты их, начальник! – весело засмеялся Горский.
– Да! Накрутили мы их изрядно… Давай-ка, и эту проблемку решай! Скоро выдвигаться!
13
Вечерняя степь быстро заполнялась темнотой. Народ на стартовой позиции живо выполнял привычную работу, возвращая якобы «проштрафившуюся» ракету в горизонтальное положение для транспортировки, и готовился к убытию в полевой лагерь.
К Андрею Алексеевичу, продолжавшему сидеть на краю окопчика и терзаемому непривычной болью в затылке, шустро приблизился десятый номер рядовой Лыо и со свойственным ему эстонским акцентом уточнил:
– Товарищ старший лейтенант, выносной пульт разрешите сворачивать?
– Конечно! Делайте своё дело!
– А правда, что ракета отказала? Теперь бригаде двойку поставят?
– Это кто же такие бредни выдумал? Не вы ли, Арвид Янович?
– Нет, товарищ старший лейтенант! Но все очень переживают… И все боялись, что она взорвется… Ведь по инструкции нельзя к отказавшей ракете подходить, вы же нас учили…
– Вот и передай всем, что ракета была учебно-боевой! Ваша хорошая знакомая, 06-01-У – Андрей Алексеевич негромко засмеялся, контролируя распирающий затылок. – А задачу мы свою выполнили. Предварительно, на отлично! Так всем и передай! И сматывай поскорее свои кабели, Арвид, а то мы скоро и отсюда уберемся.
– Вам, наверное, теперь плохо, товарищ старший лейтенант? Усталый вы какой-то… Может, воды… У меня во фляжке свежая!
– Спасибо, Лыо! Сворачивайте… – поторопил Андрей Алексеевич и побрел к своей пусковой, встретив на полпути ставшего в прошедшие дни хорошим знакомым подполковника Лебедева из контрольной группы полигона. Он приближался с доброжелательной улыбкой, широко расставив руки:
– Ну что, боевой начальник! Хочешь узнать, как сработал? Могу обрадовать – блестяще! У тебя ведь и двух номеров расчета не хватает? Сокращенным составом работал? Тогда вообще молодец! Задачу открутил не просто на «отлично», а с большим запасом, почти по машинному времени! Точность – без вопросов! Техническое исполнение – дай бог каждому! Так что, бригаду ты сегодня от тройки спас! Поздравляю! – он протянул Андрею Алексеевичу руку. – Я искал тебя сразу после пуска, хотел порадовать, прежде чем уехать… Ну, а теперь, прощай! Вернее, до следующей встречи!
– Благодарю, товарищ подполковник! Спасибо за беспристрастный контроль… А бригаду не я спас! Они больше моего постарались… – Андрей Алексеевич неопределенно махнул рукой в сторону гудящей техники.
– Не скромничай! Ведь я многих здесь повидал…
14
Сон прервался недовольным мычанием ворочающейся рядом супруги:
– Андрей, ты что, телефон свой не слышишь, что ли? Возьми его, наконец, или выключи!
«Проклятая Италия!» – подумал Андрей Алексеевич, по-прежнему не раскрывая глаз. – И чего нас туда понесло?»
«Видите ли», – Андрей Алексеевич с раздражением восстановил в памяти приставания жены задолго до поездки. Вспомнил и ее умоляюще-капризные интонации: «Вон, Капаевы уже два раза в Италии побывали! Одни восторги! Говорят «Не страна, а музей!» А у нас всегда другие маршруты! Андрей, ты же мне обещал… Надоела мне полусонная Швеция! И Германия твоя надоела! Кажется, всю объездили, всё интересное посмотрели, всё вкусное попробовали! Если не хочешь в Италию, так давай в Таиланд махнем! Хоть на недельку! Ведь там сезон, а мы давно не летали!»
– Да, слышу, я его! Но что за манеры – звонить, когда люди спят? Ничего! Пусть потренируется!
– Ну и ладно! Тогда я еще посплю… Ты-то всю ночь храпел без задних ног! – чмокая губами, зацепила его жена.
– И откуда ты, ненаглядная моя, это знаешь? – съехидничал Андрей Алексеевич. – Неужели после двух изматывающих недель по взбалмошной Италии, от Альп до Сицилии, ты еще нашла силы, чтобы за мной по ночам следить? И почему, знал бы кто это, туристическая усталость тебя никогда с ног не валит, как меня? Возможно потому, что из каждой поездки ты выносишь одни лишь покупки?
– Ну, не только… Это тебе там ничего не интересно, а я наслаждаюсь их культурой, их отношениями, их чистотой и ухоженной природой!
– Понимаю! Потому ты даже в полном анабиозе готова принимать своих Капаевых, чтобы поскорее перед ними похвалиться, где побывала и что приобрела!
– Ты, как я вижу, проснулся не в духе! Капаевых не ценишь, с партнером говорить не стал, обо мне забыл с давних пор… Всё тебе надоело! И все тебе надоели! Об одной рыбалке ещё помнишь! Мне уже стыдно бывает тебя слушать. Прошлый раз тебе Капаевы взахлеб свои впечатления о Микеланджело рассказывали, а ты им что ответил? «Лучше бы он из бронзы толковые грузила отливал, а не мужиков позорил, выставляя их обнаженными на всеобщее обозрение!» Думаешь, они твой армейский юмор понимают? Они же интеллигентные люди! Станислав же в таких верхах…
– Ты только мне об этом не рассказывай… Знаю я и его самого, и верхи эти! – не сдержался Андрей Алексеевич.
– То-то ты его обвораживал, пока таможня у нас вертелась!
– Опять тебя понесло… Говорил ведь уже! Сам я тогда всё решил! Он лишь познакомил меня с нужным человеком! Невелика, в общем-то, роль! – Андрей Алексеевич мощно потянул все мышцы тела, и предложил. – Всё, встаем! Всё равно теперь не заснуть…
– Злишься, потому что не прав и сам это знаешь! – подлила масла в огонь Татьяна.
– По-твоему я должен копировать их жизнь? Должен быть как они? А я всегда буду самим собой, поскольку мне не нравится многое из того, что они обожают!
– Андрей, милый, ты опять за своё… Не может же большинство ошибаться столетия подряд!
– Да, Татьяна! Я опять! Потому что об этом мы говорили не раз, а воз и ныне… Это пресловутое большинство часто даже сформулировать не в состоянии, что и почему ему нравится. Просто мода очередная на него нахлынула! А ему постоянно внушают, этому недотепистому большинству, «вот это вам должно нравиться! Это классно!» И думать иначе, чем им внушают, они не станут никогда, потому что не понимают, как же это возможно – иметь собственное мнение, если «уже есть мнение большинства!»
– Ты что же, Андрей, отрицаешь руководящую роль общественной морали? Она же и представляет собою те самые правила, написанные для всех, которые, как ты говоришь, всем внушают! «Не убий! Ни укради!» А я, знаешь ли, совсем не против подобных табу, которым все должны подчиняться! Я – «за»!
– Ты меня уводишь в сторону. Я, скорее, о подчинении несамостоятельных людишек некой моде, навязанной им на всё и вся, которую нельзя нарушать, иначе «ату!» Я о несамостоятельности того, что ты называешь культурным обществом, а я зову стадом! В нем же никогда не появится стремление самостоятельно думать и жить индивидуально, руководствуясь не указаниями, а собственными решениями! – не выдержал Андрей Алексеевич.
– Ну и в чём твоя индивидуальность заключается? Неужели в том, что ты не любишь Италию, которой все восхищаются?
– Нет! В том, что могу об этом свободно заявить кому угодно! И не боюсь чьего-либо осуждения. Да и Италия в этом вопросе не при чём! И ты это прекрасно знаешь. Я без каких-либо сомнений пойду наперекор всем, если я с ними не согласен. Правда, если вопрос действительно важный! Если он существенно влияет на нечто или способен привести к нехорошим последствиям! Молчать, абы чего не вышло, я не стану! Сама ведь это знаешь! Так зачем раскручиваешь эту тему? Или возникло желание поссориться? – вслух предположил Андрей Алексеевич.
– Ну, хорошо! Хорошо! Ты один всегда ходишь «в ногу»! Ты один всегда прав! – еще больше подогрела его Татьяна.
– Приехали! И зачем ты притворяешься? Не об этом же я! Пусть я трижды ошибаюсь, но я имею право на собственное мнение, на индивидуальное поведение и свою независимую от чужих указаний жизнь. Я могу ошибаться, но не могу что-то делать без понимания существа вопроса! Не могу поступать, как все! Я не хочу быть как все, если я со всеми не согласен! Но если вдруг согласен, то и проблем нет – пожалуйста! И не потому, что я пытаюсь прослыть оригиналом, а потому что не хочу думать одно, а говорить иное, кому-то приятное!
– Да ты, Андрюшенька, никак капризничаешь?
– Пусть сто раз так! Но почему же ты не пытаешься меня понять? Лишь потому, что Капаевы и иже с ними думают иначе, думают правильно, именно так, как им разрешено думать! Потому что они как все, а я среди вас гадкий утенок? Так ведь я их и не осуждаю! Это их дело, как им жить, и я их, сама знаешь, на путь истинный не подталкиваю!
[justify]– О! Андрюшечка! Ты-то, как раз, еще как всех осуждаешь! И еще как подталкиваешь и отталкиваешь своими правилами! Женщинам курить, видите ли, нельзя! Татуировки – это тюремно-лагерные замашки! Их тоже – нельзя! Жить без регистрации брака, видите ли, аморально, значит, тоже нельзя! Даже в тренажерных залах заниматься нельзя – лучше это делать дома, а не выпендриваться у всех на виду для самоутверждения среди таких же недоумков! Алкоголь – нельзя! Порнушку на ночь посмотреть – нельзя! Гомосексуальные браки – нельзя! Выходит, что и у тебя полным-полно всяческих правил, которым следуешь ты и тебе подобные! Выходит, что и ты не очень оригинален,