– И ты отказалась? – продолжила уточнять Светлана с проснувшейся надеждой.
– Разумеется! Зачем быть посмешищем в глазах голодных медведей? Кем он меня представит местным жителям, своим друзьям? Нет уж! На такое я пока не готова! Может, лет через пятьдесят!
– И вы не целовались? – продолжила удивляться Света.
– Ты ничего не путаешь, подруга хорошая моя? – уже с раздражением остановила ее фантазии Дина. – Предлагаешь целоваться через пару часов знакомства? Это явно не для меня! Наш вечер вместил многое, но не то, что тебе приходит на ум! Были дорогие конфеты из «Лакомки» и «Золотого ключика», и тебе, видишь, принесла! Были эти шикарные розы! Были долгие разговоры о странностях биографии Пушкина и, сугубо теоритические! Ха, ха! О целях любви всего живого на Земле! Он же философ! От его идей обхохочешься! Вот и всё, что было! Полный отчет!
– Проклятая монета! – отчаянно ругнулась Светлана. – Если бы мне достался твой орёл! Если бы достался… Я бы Сергея удержала!
– Совсем глупышка ты, Светка, как я погляжу! – вполне искренне пожалела ее Дина. – У него таких претенденток, как мы с тобой, на калькуляторе не сосчитать! Эту фразу мне вчера местная мадам выдала! Разумеется, не о Сергее, а о себе! И настоятельно мне его рекомендовала! Говорила, будто таких мужиков в наши дни с огнем не найти! Смешно ведь, да?
– Смешно лишь то, как ты совсем не разбираешься в людях! Уж Сергей-то размениваться на калькуляторы не станет! Иначе бы давно женился! И на пляже один к концу отпуска не остался бы…
– Так ведь он и не остался! – захохотала Дина. – Он же нас с тобой закадрил! И, кажется, кого-то не на шутку!
– Тише ты! Родители спать легли! – приструнила ее Светлана. – В общем, я так тебе скажу, подруга моя хорошая! Если ты на вокзал идти не собираешься, то пойду я! Обязательно! Ты так и знай!
– На здоровье! Не моего ума это дело! – весело прошипела Дина, чтобы не шуметь. – Я и отговаривать не стану! Никто не знает, где своё счастье найдет! Если найдёт, конечно!
9
Различив среди перронного шума-гама голос Сергея, призывающий ее, Светлана встрепенулась, развернулась на звук и просияла чудесной улыбкой:
– А я уж думала, что ты в вагоне окопался! Думала, что не найду…
Сергей, слава богу, в последний миг удержался от восклицания, мол, а где же Дина? Но сообразил, что приход Светланы сюда не мог оказаться случайным. Только Дина ей и могла рассказать о вчерашнем.
Пусть Светлана на пляже и показалась столь активной, что он ее не воспринял. Пусть ему почти всегда не нравились предприимчивые девицы. Им место, пожалуй, только в торговле. А в устах Сергея это звучало, словно приговор.
Пусть так! Но теперь Сергей подумал о Светлане иначе. Она уже не напоминала ему уверенную в себе и разбитную одесскую девчонку, которой палец в рот не клади, всё равно откусит. Светлана была явно сконфужена и закончившимся успешно поиском, и неопределённостью дальнейшего, и реакцией на ее приход Сергея, и его теперешним молчанием. И, только поняв это, он всё сразу оценил, даже переоценил и предложил ей как-то легко, от души:
– Светка! Я тебе очень рад! Но… Бежим скорее к тринадцатому вагону! Тут всего лишь пятый! Нам бы успеть, тогда на прощанье будем целоваться от души! Бежим!
Светлана оценила его шутку и поняла, что прибежала на вокзал, волнуясь, и искала здесь Сергея почти без надежды на успех, совсем не напрасно.
Они рванули к нужному вагону и всё-таки успели. Сергей, оказавшись последним пассажиром в тринадцатый вагон, вручил билет пожилому проводнику в форменной железнодорожной рубашке, и повернулся к Светлане.
– Я тебя понимаю! Я понимаю! – затараторила она. – Ты удивлён, что пришла не Дина, а я! Я и сама себе удивляюсь! – произнесла она, понимая, что сказать главное до отхода поезда не успеет, но сказать-то нужно обязательно, иначе никогда. – Если бы ты вчера предложил ехать к медведям не Дине, а мне, то я бы поехала без колебаний. Ведь ты сразу мне понравился и дал понять серьёзность своих намерений. Я это уловила. И подумала, что мы сумели бы всегда понимать друг друга. Понимать не себя, а другого! Я – тебя! Ты – меня! Всю жизнь! Вот, что я хотела тебе сказать! – произнесла, наконец, Светлана и смутилась, считая, что получилось всё не так, как она хотела.
– Знаешь, Светка! Меня, как ни смешно, никогда еще не провожали женщины. Разве что, мама. В общем, я буду рад, если ты приедешь к моим медведям в гости! Я их заранее предупрежу, и они станут с нетерпением ждать!
– Чтобы растерзать? – засмеялась от нахлынувшего счастья Светлана.
– Тогда мы и решим, что с тобой делать! – ответил шуткой Сергей.
Он поспешно извлек из кармана удостоверение личности офицера в кожаной обложке, из него достал сложенный многократно запасной листок бумаги и написал на нем свой адрес.
– Вот! Это тебе ориентир! Когда сможешь… Знаешь? Мне кажется, что ты первой сделала сейчас тот самый важный для нас шаг, который должен был сделать я. Видно, ты очень решительная и во всём сможешь стать идеальным помощником! Значит, мы с тобой уже немножко заодно!
– Пассажир! Или вам так дорога Одесса, что вы прямо-таки передумали ехать? Поезд уже тронулся!
Сергей оглянулся на поплывший вагон, на проводника, со смехом грозящего закрыть дверь перед его носом, медленно взял в свои руки ладони девушки и прижал их к своим губам.
– Пожалуйста, приезжай поскорее! Я буду встречать тебя каждый день! – и побежал к вагону.
– Чемодан! Чемодан с перрона захвати, пассажир с улицы Бассейной! – зычно прокричал проводник, а потом по-доброму засмеялся. – Совсем голову потерял, парень! Ох, уж эта любовь! Хорошо хоть поезда она не останавливает!
Сергею пришлось вернуться. Он будто и не торопился. Спокойно и с улыбкой положил свою руку Светлане на плечо, что напоминало ритуал клятвы, повторил, что будет ждать, поднял чемодан и только тогда ринулся догонять свой вагон.
Проводник повернулся бочком, пропуская незадачливого пассажира и его чемодан, и потом закрыл дверь с горизонтально зарешеченным окном.
Света еще некоторое время постояла на перроне. В ней яростно бурлили противоречивые чувства. Она впервые ощущала себя настолько счастливой, как говорят, окрыленной, сильной, способной, пожалуй, на всё сразу и по отдельности, но одновременно ей чудилось, будто сейчас она утратила нечто бесконечно ей дорогое. Чуть погодя она всё-таки догадалась, что эта потеря – вовсе не потеря! Это временно! Это ее первое расставание с Сергеем. Сколько еще их может быть? И уж она-то постарается, чтобы Сергей оценил ее как свою самую настоящую, самую верную жену! Как подлинную жену офицера, готовую ради их семьи на любые подвиги.
Она уже знала, что готова ко всему. Знала, что сочтет за самое большое счастье всегда быть рядом с Сергеем, но была уверена и в том, что и он ее обязательно оценит и полюбит по-настоящему. А если любви пока нет, то это – дело наживное! Главное, чтобы люди были честны перед собой и друг перед другом! И не жили в тумане иллюзий и смешных надежд. Чтобы не было в их семье эгоизма, непременно разрушающего любые отношения. Во взрослой жизни, в семье, всё немножко иначе, чем в мечтах, – в чем-то проще, в чём-то сложнее. Тянулась бы душа друг к другу, – а это и есть любовь! Это и есть счастье!
А теперь придётся вернуться домой и так объяснить всё происшедшее подруге, чтобы между ними не возникло никаких недомолвок и, тем более, затаённых обид. Ведь подруг тоже терять нельзя!
10
Надо бы отдать должное тому молодому офицеру Сергею, который уже в те советские годы усомнился в правдивости биографии Александра Пушкина.
Когда писались строки этой повести, автора так и подмывало рассказать Читателю то, что по теме Пушкина он узнал значительно позже описанных событий, уже пятнадцать лет спустя, в восемьдесят пятом году.
Могу добавить, что и я опять зацепил эту тему лишь потому, что когда-то она заинтересовала Сергея. Собственно, как и Дину. Не стану скрывать, что именно Сергей породил во мне первые сомнения в правильности и полноте официальной биографии поэта.
Правда, автору до сих пор неизвестно, узнал ли о новых фактах биографии Пушкина сам Сергей? И осталась ли для него эта тема по-прежнему интересной? Всё ведь течёт!
Так вот, однажды в руках автора оказался автореферат чей-то кандидатской диссертации о Пушкине. Нашёл автор его случайно, копаясь в каталоге ленинградской Публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина. Ленинградцы хорошо ее знают, ведь она расположена в самом центре города. Её огромное на вид многоэтажное здание с всегда зашторенными окнами одной стороной выходит на Невский проспект, а другой – примыкает к скверику перед драматическим театром имени, как раз, того самого Александра Сергеевича Пушкина.
А в скверике мощной чугунной глыбой давным-давно красуется памятник Екатерине Второй. Той самой, которую Пушкин шутливо называл тёткой. Но был у Александра Сергеевича еще один и сравнительно небольшой бронзовый бюстик тетки, доставшийся ему в наследство по линии жены. Тот бюстик, не столь уж маленький, был заботливо пристроен во дворе имения умершего деда, большого почитателя «тётки», и Александр Сергеевич безуспешно пытался его продать, дабы покрыть долги, образовавшиеся после пышной и разорительной его свадьбы с Натальей Гончаровой.
Увы, коммерсантом Пушкин оказался никудышным. Но после долгих мытарств он всё же продал «тётку» какому-то скупщику-еврею. Продал, как думал, вполне удачно, за две тысячи рублей. Зато сам скупщик перепродал ее где-то в Европе за двадцать пять тысяч. Он этого и не скрывал, даже хвастался друзьям, которые сей факт и зафиксировали в своих дневниках.
Всё это действительно было, однако автор намерен поведать о другом.
Тот случайный автореферат оказался на удивление интересным. Из него выяснилось, что диссертант усомнился в святая святых трагической пушкинской биографии, навлекая на себя огромные неприятности! А усомнился он в том, что дуэль Пушкина с Дантесом состоялась именно на Чёрной речке. В настоящее время на месте дуэли красуется знакомый любому ленинградцу памятник. Хотя поставлен он, как следует из автореферата, совсем не там, где была дуэль (если она вообще была!).
[justify]Опираясь на известное время дуэли и время, когда тяжело раненного Пушкина привезли в его квартиру на Мойке (всё зафиксировано
