Чтобы хоть как-то отомстить Сергею за возникшее у нее подозрение относительно себя, пусть и ошибочное, Дина поддела:
– Всё же Светлана не зря тебя профессором прозвала! Ты прямо-таки раздавил нас своим интеллектуальным превосходством. Как танк! Вот на тебя танк когда-нибудь наезжал? Нет? Тогда тебе нас не понять!
– Ну, вот! Не было никакого превосходства! Я лишь на твои вопросы отвечал. Отвечал, как мог! Унижать ни тебя, ни Светлану, не собирался. И вы напрасно не обижайтесь! Это же у меня от профессии! Такое из себя не вытравишь! Правду говорю, не стоит обижаться!
– Я и не обижаюсь! Но чувствую себя маленькой и мало понимающей девочкой.
– Это потому, что все темы мне более знакомы, чем тебе! Но в чём-то будет и наоборот. Тогда я стану хлопать ушами! – пошутил Сергей.
– Ну, вот и приехали! Оказалось, что всё это время ты видел меня хлопающей ушами? Занятно!
– Н-да! – подосадовал Сергей. – Лучше бы я о цветочках…
Дина засмеялась:
– Конечно, лучше бы! За незнание цветочков стало бы стыдно уже тебе! Мы, биологи, хотя и бестолковый народ, но в этом деле кое-что понимаем!
– Тогда объясни мне в трёх словах, – спросил Сергей, чтобы разговор не прервался. – Какие механизмы в растениях поворачивают каждый листочек, каждый цветочек к солнцу? Я понимаю, что природа снабдила их системами наблюдения за движением солнца. Такое и я могу повторить в конструкции, только более громоздко, но где у растений механизмы поворота каждого листочка? Где запрятана вся механика поворота? Это же запредельно! Столь миниатюрные, столь энергосберегающие механизмы! Не только я, это никто не может объяснить и, тем более, повторить в инженерных изделиях!
– Ничего-то ты не понял, Серёжа! Разве меня научно-технический прогресс волнует?
– Прошу простить, Дина! Я просто заболтался! Старался тебя развлечь, а сделал это слишком коряво. Да! Только и надежда на то, что ты поймешь мои мотивы и всё простишь!
Он, конечно, мужик, что надо, во всём лучше остальных, – думала Дина. – Таким муж и должен быть, но ведь моя душа к нему не тянется! Уж не знаю, почему? Может, я действительно не способна полюбить? Так ведь бывает. А хорошо это или плохо, если я не способна? Хорошо ли для меня оказаться обделенной? Или это потеря, которую ничем не возместить? Я и не знаю. Может, будет достаточно, если по-настоящему станут любить только меня? А я как-то приспособлюсь. Буду подыгрывать! А если мне надоест? Если возникнет внутренний протест? Если всё опостылеет, станет раздражать в любой миг? Тогда уж и не знаю, на что я способна! Буду терпеть или взорвусь как Везувий! По крайней мере, теперь я поступаю честно, голову ему не морочу! Так что, претензий на свой счёт не приму! Живу, как хочу! И поступаю, как хочу! Хотя, не дай-то бог опять, случалось всякое!
Перед «Привозом» они молча повернули на Чижикова и неспешно прошли еще один квартал.
– Вот, Сергей, мы и у цели! – объявила Дина. – Это наш панорамный кинотеатр «Родина». Это цветочная клумба, любимая с детства! Бабушка говорила, будто перед войной здесь всё было точно так. Но немцы разрушили. Она говорила, что душегубы проклятые камня на камне не оставили. Но всё заново отстроили. И снаружи кинотеатр сделали точно таким, каким он был до войны. Интересно, да? Правда, ведь, здорово?
– Конечно! Всякие Колизеи берегут, восстанавливают, сказки невозможные о них выдумывают! Вот и нам нужно свою историю восстанавливать! На уважении к отечественной истории наши дети свои русские души будут укреплять! Я по себе помню…
– Так я пошла? – утвердительным тоном спросила Дина. – Спасибо тебе за твои познавательные лекции! Спасибо за дружескую компанию! Спасибо за прекрасные розы! И вообще, будь счастлив, Серёжа! У тебя всё впереди! И у меня до двенадцати часов еще есть время, чтобы обо всём заново подумать. До следующего свидания, Серёжа?
– Если так, то поезд не в двенадцать! В одиннадцать пятьдесят две, – на всякий случай предупредил Сергей. – Но это так, к сведению! А вообще, с тобой мне было интересно. А теперь ты убегай домой, а я – следом за тобой!
– Э! Нет! – смеясь, возразила Дина. – Следом, как раз, не надо! Тебе в другую сторону! – и, удалившись шагов на двадцать, обернулась и приветливо помахала Сергею букетом бордовых роз.
«В другую сторону! Это правильно! Совсем нам не по пути!» – подумал Сергей и, отметив на часах начало одиннадцатого, направился к железнодорожному вокзалу, чтобы рядом с ним дождаться своего трамвая №18.
В потемневшем небе уже перестали носиться стремительные стрижи, мирно соседствующие с такими же быстрыми, но чуть меньшими ласточками. Странно! Ведь те и другие охотятся на одних и тех же мошек и комаров в тесном пространстве между высоких зданий. И всем этого добра хватает! А мы их не замечаем.
Быстро темнело. Ласточек и стрижей незаметно заменили юркие летучие мыши. Они ловко лавировали в воздухе и пищали высоким тоном. Сергею стало казаться, будто хоть одна из них зазевается и заденет голову Сергея, потому он инстинктивно отшатывался и отмахивался. «Это – юг! Это вам не Кандалакша, куда девчата ехать не хотят! Хотя было бы неплохо отдать на съедение этим птичкам тучи наших северных комаров и мошек!»
6
В начале шестого часа следующего дня Сергей был в «Отраде». На том же месте, где вчера познакомился с Диной и Светой. Он специально явился сюда задолго до оживления городского транспорта, чтобы попрощаться с морем без свидетелей. Он всегда старался так поступать перед отъездом.
Пляж был свободен от людей. Лишь несколько одиноких спортсменов там и здесь энергично мучили своё тело. Вдоль воды, покачиваясь на длинных когтистых лапках, озабоченно прохаживались крупные белые чайки. Их сородичи разрезали небо остроконечными хитро изогнутыми крыльями.
Сергей по-военному разделся, опять бросил вещички на песке и вошёл в слегка холодную воду. Полный штиль обеспечил исключительную прозрачность, и только камушки под водой резко меняли свои очертания под действием бури, вызванной ступнями Сергея.
На душе было торжественно и печально. Тело приятно напрягалось, словно понимая, что этот заплыв станет последним в сезоне.
Далеко, почти касаясь горизонта, равномерно и уверенно уходил от одесского порта известный Сергею черным силуэтом красавец-теплоход «Иван Франко». Построенный на верфи в братской Польше, он давно занял место флагмана Черноморского пароходства. «Но почему так рано? – пожалел туристов Сергей. – Не выспались, не попрощались с Одессой, как того просила их душа! А завтракать будут уже в открытом море!»
Навстречу «Ивану Франко» в одесский порт устремился теплоход «Адмирал Нахимов», видимо, и впрямь, желающий успеть к завтраку. Сергей легко отличал среди других теплоходов его длинный белый силуэт. У «Нахимова» две трубы. Столько же в Черноморском пароходстве только у маленького «Крыма», а огромный «Нахимов» достался нам в счёт репараций от немцев. У них он назывался «Берлином», а появился на свет в 1925 году.
«Намного старше меня! – подумал Сергей. – И многое повидал на своём веку!»
В то время, когда Сергей любовался стройным профилем «Адмирала Нахимова», никто в мире не предвидел, сколь страшная участь ждёт этот теплоход, его пассажиров и команду в последний августовский день уже через год.
7
Провозившись со сборами и понадеявшись на трамвай, который так и не появился на остановке за все пятнадцать минут нервного ожидания, хотя навстречу пустые вагоны шли буквально караваном, Сергей почти бегом пролетел сквозь здание вокзала и, проклиная свой небольшой, но тяжелый чемоданчик, по широкому перрону рванул к вагону.
Состав подали давно и вовремя, потому дисциплинированные пассажиры, заняв свои места, прощались с видимым через окна кусочком Одессы, с выстроившимися вдоль вагонов провожающими, смеялись, что-то безнадёжно выкрикивали и плакали.
А провожающие томились ожиданием отхода застоявшегося поезда и вынужденно поддерживали пустые разговоры, обещания и приглашения. Всё было давно обговорено и продолжалось лишь в ожидании отхода состава. И все хорошо понимали, что вот-вот у всех, и у пассажиров и у провожающих, начнётся другая жизнь. У каждого – своя! А это прощание станет лишь последним эпизодом их совместного пребывания в летней Одессе.
Сергею достался счастливый вагон, тринадцатый, а отсчет начинался от вокзала. Стало быть, пришлось бежать и бежать. Оставалось минут пять. Максимум, десять. И надо же, именно теперь из множества суетящихся вокруг людей Сергей разглядел знакомую девушку. Странно! Ею оказалась совсем не Дина, на приход которой Сергей продолжал надеяться, а Светлана.
Вот те раз! Она-то как узнала? Ведь Сергей не метался между девчатами, запутывая свои следы, их надежды и планы. Но Светлана, это же понятно и без слов, теперь ищет его, даже не зная номера вагона.
Надо думать, ей еще повезло, поскольку вокзал в Одессе расположен так, что поезда в него упираются, а дальше им хода нет! Зато всем пассажирам, и провожающим, и встречающим, вышедшим из вокзала, всегда понятно, что все вагоны расположены за тепловозом и никуда они уже не денутся! Надо только дотопать до своего вагона, а бегать влево или вправо в Одессе не приходится!
Потому не заметить человека, которого ищешь, невозможно. Надо лишь идти вдоль состава и внимательно смотреть по сторонам. Люди идут попутно, люди идут навстречу, но исчезнуть из поля зрения, не входя в вагон, не получится! Потому и разминуться невозможно! И всё потому, что это же Одесса! Город особый, понимающий, дружественный, юморной.
– Света! – Сергей окликнул девушку, уже отмеченную печатью неудачи на лице.
8
Если бы она знала номер вагона… Но Света не знала. Ведь вчера, когда Дина вернулась со свидания с букетом, Светлана решила, будто ее собственная песенка спета. Даже поздравила подругу сквозь защемившую грудь обиду:
– Поздравляю, подруга! Вижу, всё у вас наладилось!
– Поздравлять не с чем! Впрочем, и ты не радуйся, подруга! Он завтра уезжает. Поезд в одиннадцать пятьдесят две! И провожать я не пойду. Какой смысл, если нам больше не встречаться!
– Как? – не поверила Света. – И вы не договорились, где можно встретиться? И ничего не обещали? И Сергей с этим согласился? И ничего не предложил? Очень странно! – не поверила в такой финал Света, опять зажигая в себе надежду.
[justify]– А зачем мне заочная любовь? Зачем вечные страдания-ожидания! Ха, ха! – это не для меня, подруга! Это для стойких солдаток! А я
