Медицинских средств борьбы с эпидемиями тогда не знали. Стало быть, остановить бедствие не могли, а вот угроза распространения заразы по всей планете оказалась вполне реальной. Потому на Руси для спасения населения планеты избрали страшный, но единственный реальный способ. Решили всех умерших, больных, инфицированных, и всё их имущество захоронить вместе! И таким образом прекратить распространение заразы!
Кому-то это покажется чудовищным? Но так и было! Кому-то это покажется жестоким и невозможным? Но так и было!
Специальные войска, посланные в Европу из славившейся чистотой Руси, с пониманием своей роли выполнили эту жестокую работу!
Значительная часть населения Европы погибла еще до того. Другая часть оказалась обреченной и умирала. Но врачеватели из Руси поступили, как оказалось, правильно. Эпидемии скоро прекратились. Постепенно началось то самое, трижды воспетое возрождение. А события, предшествующие ему, теперь преднамеренно забыты!
Но, видно, кое-кто задумал опять использовать зловещие свойства такого оружия как разврат. И применить его на территории Советского Союза, благо прошедшие века стёрли былой иммунитет к этой заразе. А тут еще и возможности внешней и внутренней пропаганды безмерно возросли в сравнении со средними веками, потому она легко сделала своё чёрное дело. Слово разврат незаметно заменили словом секс и тем самым существо опасного яда неплохо замаскировали! Очень скоро все уверились, будто разврат – это плохо! А секс – это естественно и замечательно! Это же самая настоящая любовь! Другое мнение обязательно высмеивалось.
Многих тот секс сделал жалкими и несчастными, навсегда лишенными семьи, лишенными самого высокого, человеческого, о чём девчонки трепетно мечтали в школе, мечтали в своих светлых чистых снах, писали в сочинениях и личных дневниках! Секс всё светлое разрушил! Он исковеркал юные души! Лишил последующую жизнь нравственной чистоты и достойного смысла.
Можно бесконечно иронизировать, думала Дина, но он действительно оказался оружием в руках наших врагов. А у любого оружия есть свои жертвы. У секса таких жертв оказались десятки миллионов!
Вот теперь и все подруги, как одна, подвела итоги Дина, считают, будто именно секс – это нечто важнейшее в их жизни. Будто это нечто – неотъемлемое от нее и обязательное. Будто это нечто, в конце концов, ее украшение. Это нечто, позволяющее женщине играть ведущие роли в жизни мужчин и получать от них то, что женщинам требуется. Это – инструмент, в конце концов! Без этого и жизнь не жизнь!
И в какой-то степени так действительно бывает! Но лишь в самой малой степени, потому молодым в сути явления легко запутаться! И горе тем, кто поверит в роль секса в полной мере! Ведь смысл жизни и счастье людей определяется совсем не этим!
Обычно любители секса в своё оправдание вспоминают какого-то Фрейда, которого ни одна подруга Дины, да и она тоже, не только не читала, но и сказать о нем ничего вразумительного не в состоянии! Но все вспоминают! Словно рассчитывают, будто непонятный и мудрый Фрейд простит их развратность! Или сможет очистить нравственно, поднять в собственных глазах, устранить глубокие разочарования и угрызения совести! Не сможет!
Мама примерно так и сказала. И Дина поверила ей. Потому объяснения матери стали для девочки фундаментом мировоззрения. Потому к девятнадцати годам она сумела избежать той нравственной грязи, в которой давно бултыхались ее сверстники и сверстницы, наивно полагая, будто живут полной жизнью!
Она многое от них слышала, знала всякие подробности, но внутренне всё осуждала, хотя не делала это открыто. Ведь по тону рассказов подруг об их приключениях Дина хорошо понимала, что возражать им, удерживать, убеждать, воспитывать и перевоспитывать бесполезно. Они, наверно, психически больные, зацикленные на одном, не видящие и не желающие замечать другую человеческую жизнь. Жизнь во всю ее широту. Жизнь, приносящую многим людям, между прочим, подлинное счастье. В том числе, и в собственной семье! Но для этого главным в жизни не может быть низменный секс.
«Но стоит ли мне теперь думать об этом?» – остановила себя Дина.
Дина думала и наблюдала, как по обе стороны кинотеатра «Родина» плотной толпой стали выдавливаться люди. Закончился предпоследний сеанс. Зрителей оказались сотни. Они разбегались в разные стороны, спешили, на ходу обсуждали фильм и, закуривая, замещали приятный запах петуний из огромного палисадника удушливым табачным дымом. «Глупые людишки – дорвались до своих сосок! Пусть себя травят, но ведь они травят и нормальных людей!» – подумала Дина.
По мере приближения к дому Дина с сожалением отмечала, что в свои двадцать лет так и не может связать воедино любовь, счастье и тот гаденький секс или разврат. Что от чего зависит? Что является аргументом, как их учили анализировать в математике, а что функцией? Что здесь главное? И что и за чем следует? Чем можно пренебречь? На что в своей жизни делать ставку? Какую главную цель ставить перед собой в жизни? Сколько этих целей может быть? Как найти свою любовь и сделать её красивой, чистой и вечной?
Ничего-то я не понимаю! Ничего-то я не знаю! Жду, что всё решится само собой! А когда решится? А если никогда? Вот ведь, отшила Сергея, а цветочница так уж его хвалила! Может, она и права! Может, я действительно выплёскиваю с ним что-то чрезвычайно важное для меня? Вот он, Сергей, пожалуй, всё это не только понимает, но может толково объяснить. Но не разговаривать же с ним о любви после случившегося! Он и не поймет, к чему это я? Действительно, что за странные намёки после того, что уже состоялось? Да и помрачнел он после того, как я сдуру ляпнула… Теперь и разговаривать, видимо, не захочет, не то, чтобы объяснять. Ох, и дурочка же я!
Но вдруг Дина, словно против своей воли, произнесла вслух нечто, что могло заставить Сергея заговорить:
– Ты сам-то подумай, как же я могла согласиться, если у нас не возникло настоящее чувство! Что подумают обо мне твои знакомые в этой Кабрилакше?
– В Кандалакше! – поправил Сергей.
– Пусть так! Но разве дело в названии? Как я буду чувствовать себя, понимая, кем меня считают? Разве девушке можно с бухты-барахты поступать, как ты предложил? Ты, пожалуй, и сам через некоторое время перестал бы меня уважать, если бы я легко согласилась! Разве не так? Разве можно жить без любви? Жить, как ты предложил?
– Дина! О чём ты? Неужели ты меня не слушала? Я ведь, казалось, всё-всё тебе объяснил! Всё предусмотрел! Причём, с позиции твоих же интересов! – Сергей почувствовал себя виноватым. Вполне возможно, из-за волнения он что-то сказал обидное. Может потому столь странной оказалась и реакция Дины. Вполне возможно! Надо загладить свою медвежью неуклюжесть. Дефекты казарменного воспитания! Куда легче было гусарам мазурку танцевать!
– Ну, извини! – просящим тоном заговорила и Дина. – Может, я что-то неправильно поняла или что-то прослушала! Прости меня, пожалуйста! Я была очень невнимательна, да? Потому что ты сам меня расстроил своим отъездом. Прямо, мешком об голову, как моя бабушка говорила!
– Скорее всего, это я плохо объяснил свой план! Может, начать всё сначала? Может, нам обоим начать всё сначала?
– Нет! Только в том случае, если я увижу, что ты на меня больше не обижаешься! Ведь обижался же? Обижался?
– Не обижался! Просто не понимал! И признавал твоё право отказаться! А теперь, давай забудем этот момент навсегда и полностью! Просто у нас вышло недоразумение! Вышло и сразу куда-то ушло!
Дина примирительно засмеялась:
– Мне с тобой легко! Хорошо и интересно! Но нам некогда привыкать друг к другу по-настоящему. Но и поехать вот так, сразу, я тоже не могу! Это против моей сути! Без любви нельзя! Нельзя! А что такое любовь никто, в общем-то, не знает! Я давно удивляюсь – все о ней говорят, но никто не знает! Вот ты, скажи мне, как ты ее понимаешь? Мне интересно, именно как ты? – схитрила Дина.
– А я тоже ничего не понимаю! Я в любви начинающий теоретик!
– Вот и хорошо! Ведь это правильно, всё начинать с изучения теории, а уже потом переходить к практике!
Сергей широко и открыто рассмеялся:
– Решила применить университетские методы работы к реальной жизни? Не думаю, что такое усложнение приблизит нас к истине! – отговорился Сергей.
– А всё-таки! Что же такое любовь? Если, конечно, это любовь не к вареникам с вишней! – она опять засмеялась. – Мне они очень нравятся!
– Хорошо, но это только моя точка зрения. Может, я ошибаюсь. Ведь в этом вопросе многие ошибаются, а многие, к тому же, пытаются ещё и остальных запутать! Мы уже обсуждали всяческих поэтов. И писателей, кстати, надо отослать за тот же угол! Они очень любят всякие страсти расписывать в цветах и красках!
– Ну, понятно, понятно! – не сдержалась Дина. – Давай по существу!
– Тогда я и сам не знаю! Знаю лишь, что пииты всё самое важное свалили в одну кучу, а в куче всё перемесили! Потому трудно отделить зерна от плевел! Одним словом, запутали народ!
– А ты попробуй! – подтолкнула Дина. – Раз уж ты видишь, что всё не так, то, может, догадаешься, как оно должно быть на самом деле!
– Для начала я бы всё разделил! Отдельно рассмотрел бы страсть, отдельно родительскую любовь, отдельно семью! И уж на самом последнем месте поставил бы ту сказочную любовь, так обожаемую нашими пиитами! То есть, любовь между женщиной и мужчиной! Но только не страсть, которую боготворят поэты и которая быстро испаряется, а именно, любовь! Ту любовь, которая преодолевает все преграды и время! Которая никогда не предаёт! Никогда не изменяет! Никогда не увядает! Такая ведь тоже встречается! И всё это, все эти виды любви, – это же отдельные песни! Часто независимые. Хотя в чём-то они и перекликаются! Например, родительская любовь (в большей степени нужно говорить о святой материнской любви) может быть в семье, где есть и другая любовь, и страсть… Впрочем, в этой запутанной мешанине есть еще кое-что, что я вовремя не назвал! Это – пропаганда любви! Она играет очень значительную роль в жизни людей. Её никак нельзя сбрасывать со счетов! Это ведь могучая всемирная индустрия по одурачиванию людей! Она имеет многовековой опыт затуманивания истины и придания ей какой-то неопределенной расплывчатой лирико-романтической глупости, якобы являющейся чем-то самым-самым важным в жизни. Пропаганда любви искажает суть любви и переключает внимание на страсть, любовное умопомрачение и прочую дребедень! Но копаться во всём многообразии любвей надо по отдельности, иначе запутаемся!
– Вот и покопайся, пожалуйста! – согласилась на такую постановку задачи Дина.
[justify]– Попробовать-то можно, но и я запутаюсь, не потяну без подготовки! Разделить-то всё надо!
