но это излишне романтическое представление! Оно далеко от истины.
– Странно! На чём же ещё может держаться семья? – удивилась Дина.
– По-разному! Немало семей держится на материальной выгоде! Другие – на давлении семейных или национальных кланов. Какие-то – на привычке. Знаешь, как бывает? Жили по соседству, учились вместе, притёрлись, показалось, что хорошо бы так и дальше! Есть семьи, образовавшиеся силой особых обстоятельств…
– Получается, – перехватила инициативу Дина, – будто в семьях любви нет?
– Совсем не получается! Иногда есть, иногда нет! – ответил Сергей. – Мы ведь с тобой уже обсуждали, что любовь – это чувство сильной привязанности. А опыт многих семей показал, к сожалению, что эта привязанность в большинстве случаев не столь уж долговечна. А вот настоящие, то есть, прочные семьи скреплены совсем-то не любовью, а взаимным уважением. Но если один из супругов своим поведением утрачивает его или сам перестаёт уважать другого, то следом появляется неуважительное или пренебрежительное отношение друг к другу. А неуважение вызывает обиды, возмущения, противодействие, ссоры, драки… Обратного хода быть не может! Хотя не обязательно всё кончается разводом! Ведь в силу могут вступать какие-то обязательства между супругами, или обычная человеческая порядочность, мешающая причинить боль, не позволяющая испортить жизнь бывшему супругу. Или давление со стороны кого-то извне, экономическая невыгодность, в конце концов…
– И почему же исчезает уважение, если уж оно было?
– А ты не слишком многого от меня ждёшь? Нужно смотреть на конкретные обстоятельства! У всех свои беды! Кто-то сподличал, кто-то изменил, кто-то спиртным злоупотребляет или просто опустился, перестал, например, ноги мыть или кроме телевизора ничего в жизни знать не хочет... Оно и понятно! Как такого человека уважать?! Вот и получается, у каждого свой червяк в голове! Но всем надо помнить, что создать семью, кажется, очень просто – подождал месяц после подачи заявления, и дело в шляпе! А вот сохранить её на всю жизнь – это дело сложнейшее! Можно сказать, в этом и заключается самая большая трудность для современного человека! Но эти легкомысленные человеки о ней до поры совсем не задумываются! Они полагают, будто всё им дано от природы, всё само собой и уладится. И ведь ошибаются! Потому жизнь их больно бьёт! Но, как это ни удивительно, даже такой опыт мало, кто способен усвоить с первого раза!
– Бывает!
– Да! Встречаются гурманы, которых никакой моралью не прошибить! Они ещё и бахвалятся тем, что у них по два, по три, по четыре брака. Чаще всего этим грешит бесподобная наша Мельпомена! Она на темы морали спектакли нам и фильмы ставит, книги пишет, а сама-то глубоко аморальна! Впрочем, даже среди артистов нормальные люди иногда встречаются! И не по тем ролям, которые они играют перед зрителями, но и в своей собственной жизни!
Дина восторженно рассмеялась:
– Ты, Сергей, прямо-таки знаток в области семейных отношений, а до сих пор холостой! Усиленно готовишься, что ли? С такой подготовкой старый артиллерист не промахнётся! И всё-таки, расскажи, откуда ты этих идей набрался? Неужели больше не о чём было думать? Или книжку ценную нашёл – с ответами на любой вопрос?
Настала пора усмехнуться Сергею:
– Да так уж! Иногда сам думал, иногда почитывал на досуге Федю Энгельса!
– Кого, кого? Федю? Не приемлю фамильярность! Или в одном полку служили?
– Нет! В тот полк я опоздал! Но по профессии он, как и я, артиллерист! И на баррикадах Парижской коммуны был командиром батареи, как и я теперь!
– Эх, Сергей, Сергей! Всё равно, не надо прятаться за классиков… – захохотала Дина. – Он же – памятник!
– Ничего! На меня не обидится! Я с ним по-хорошему, как с человеком! Он должен обижаться на тех, кто его в каменный монумент превратил! А он ведь был живым человеком, со многими достоинствами и недостатками, желаниями, мечтами, несчастьями. А запомнили его лишь как мыслителя, справедливо считая прекрасным дополнением и верным другом Карла и Маркса!
– Чьим, чьим другом? Карла и Маркса? Выходит, их было два? – продолжала веселиться Дина. – Ты слишком вольно с классиками обращаешься, Сергей! Будто и сам уже великий!
– Каждому овощу свой фрукт! И мне когда-нибудь воздастся! – подвёл итоги Сергей.
Дина мысленно вернулась к началу разговора, и ей показалось, будто он намекал, что это она не умеет любить. Не подумал ли, будто именно у нее душонка мелковата? Сразу такая мысль к ней не пришла, а вот теперь… Может, он настолько обиделся, что решил меня упрекнуть? Впрочем, не такой Сергей мелочный. У нас-то ничего не было, хотя он продолжает играть роль человека, ищущего сближения, а я – напротив, увиливаю. Конечно, увиливаю! Ну, и что с того? Обычная житейская история! Просто он не дорог мне настолько, чтобы броситься в объятия, забыв обо всём на свете. Сам ведь говорил, что легко ошибиться! И неправильно делать вид, будто любишь, если это не так! Потому я ни в чём не виновата! И провожать не пойду, пусть думает обо мне, что ему угодно. Не чувствую необходимости – и всё!
Чтобы хоть как-то отомстить Сергею за возникшее у нее подозрение относительно себя, пусть и ошибочное, Дина поддела:
– Всё же Светлана не зря тебя профессором прозвала! Ты прямо-таки раздавил нас своим интеллектуальным превосходством. Как танк! Вот на тебя танк когда-нибудь наезжал? Нет? Тогда тебе нас не понять!
– Ну, вот! Не было никакого превосходства! Я лишь на твои вопросы отвечал. Отвечал, как мог! Унижать ни тебя, ни Светлану, не собирался. И вы напрасно не обижайтесь! Это же у меня от профессии! Такое из себя не вытравишь! Правду говорю, не стоит обижаться!
– Я и не обижаюсь! Но чувствую себя маленькой и мало понимающей девочкой.
– Это потому, что все темы мне более знакомы, чем тебе! Но в чём-то будет и наоборот. Тогда я стану хлопать ушами! – пошутил Сергей.
– Ну, вот и приехали! Оказалось, что всё это время ты видел меня хлопающей ушами? Занятно!
– Н-да! – подосадовал Сергей. – Лучше бы я о цветочках…
Дина засмеялась:
– Конечно, лучше бы! За незнание цветочков стало бы стыдно уже тебе! Мы, биологи, хотя и бестолковый народ, но в этом деле кое-что понимаем!
– Тогда объясни мне в трёх словах, – спросил Сергей, чтобы разговор не прервался. – Какие механизмы в растениях поворачивают каждый листочек, каждый цветочек к солнцу? Я понимаю, что природа снабдила их системами наблюдения за движением солнца. Такое и я могу повторить в конструкции, только более громоздко, но где у растений механизмы поворота каждого листочка? Где запрятана вся механика поворота? Это же запредельно! Столь миниатюрные, столь энергосберегающие механизмы! Не только я, это никто не может объяснить и, тем более, повторить в инженерных изделиях!
– Ничего-то ты не понял, Серёжа! Разве меня научно-технический прогресс волнует?
– Прошу простить, Дина! Я просто заболтался! Старался тебя развлечь, а сделал это слишком коряво. Да! Только и надежда на то, что ты поймешь мои мотивы и всё простишь!
Он, конечно, мужик, что надо, во всём лучше остальных, – думала Дина. – Таким муж и должен быть, но ведь моя душа к нему не тянется! Уж не знаю, почему? Может, я действительно не способна полюбить? Так ведь бывает. А хорошо это или плохо, если я не способна? Хорошо ли для меня оказаться обделенной? Или это потеря, которую ничем не возместить? Я и не знаю. Может, будет достаточно, если по-настоящему станут любить только меня? А я как-то приспособлюсь. Буду подыгрывать! А если мне надоест? Если возникнет внутренний протест? Если всё опостылеет, станет раздражать в любой миг? Тогда уж и не знаю, на что я способна! Буду терпеть или взорвусь как Везувий! По крайней мере, теперь я поступаю честно, голову ему не морочу! Так что, претензий на свой счёт не приму! Живу, как хочу! И поступаю, как хочу! Хотя, не дай-то бог опять, случалось всякое!
Перед «Привозом» они молча повернули на Чижикова и неспешно прошли еще один квартал.
– Вот, Сергей, мы и у цели! – объявила Дина. – Это наш панорамный кинотеатр «Родина». Это цветочная клумба, любимая с детства! Бабушка говорила, будто перед войной здесь всё было точно так. Но немцы разрушили. Она говорила, что душегубы проклятые камня на камне не оставили. Но всё заново отстроили. И снаружи кинотеатр сделали точно таким, каким он был до войны. Интересно, да? Правда, ведь, здорово?
– Конечно! Всякие Колизеи берегут, восстанавливают, сказки невозможные о них выдумывают! Вот и нам нужно свою историю восстанавливать! На уважении к отечественной истории наши дети свои русские души будут укреплять! Я по себе помню…
– Так я пошла? – утвердительным тоном спросила Дина. – Спасибо тебе за твои познавательные лекции! Спасибо за дружескую компанию! Спасибо за прекрасные розы! И вообще, будь счастлив, Серёжа! У тебя всё впереди! И у меня до двенадцати часов еще есть время, чтобы обо всём заново подумать. До следующего свидания, Серёжа?
– Если так, то поезд не в двенадцать! В одиннадцать пятьдесят две, – на всякий случай предупредил Сергей. – Но это так, к сведению! А вообще, с тобой мне было интересно. А теперь ты убегай домой, а я – следом за тобой!
– Э! Нет! – смеясь, возразила Дина. – Следом, как раз, не надо! Тебе в другую сторону! – и, удалившись шагов на двадцать, обернулась и приветливо помахала Сергею букетом бордовых роз.
«В другую сторону! Это правильно! Совсем нам не по пути!» – подумал Сергей и, отметив на часах начало одиннадцатого, направился к железнодорожному вокзалу, чтобы рядом с ним дождаться своего трамвая №18.
В потемневшем небе уже перестали носиться стремительные стрижи, мирно соседствующие с такими же быстрыми, но чуть меньшими ласточками. Странно! Ведь те и другие охотятся на одних и тех же мошек и комаров в тесном пространстве между высоких зданий. И всем этого добра хватает! А мы их не замечаем.
Быстро темнело. Ласточек и стрижей незаметно заменили юркие летучие мыши. Они ловко лавировали в воздухе и пищали высоким тоном. Сергею стало казаться, будто хоть одна из них зазевается и заденет голову Сергея, потому он инстинктивно отшатывался и отмахивался. «Это – юг! Это вам не Кандалакша, куда девчата ехать не хотят! Хотя было бы неплохо отдать на съедение этим птичкам тучи наших северных комаров и мошек!»
6
В начале шестого часа следующего дня Сергей был в «Отраде». На том же месте, где вчера познакомился с Диной и Светой. Он специально явился сюда задолго до оживления городского транспорта, чтобы попрощаться с морем без свидетелей. Он всегда старался так поступать перед отъездом.
Пляж был свободен от людей. Лишь несколько одиноких спортсменов там и здесь энергично мучили своё тело. Вдоль воды, покачиваясь на длинных когтистых лапках, озабоченно прохаживались крупные белые чайки. Их сородичи разрезали небо остроконечными хитро изогнутыми крыльями.
Сергей по-военному разделся, опять бросил вещички на песке и вошёл в слегка холодную воду. Полный штиль обеспечил исключительную прозрачность, и только камушки под водой резко меняли свои очертания под действием бури, вызванной ступнями Сергея.
На душе было торжественно и печально. Тело приятно напрягалось, словно понимая, что этот заплыв станет последним в сезоне.
Далеко, почти касаясь
