Люба-Любовь
(Святочная история)
Хотела бы ты жить в Комнате-За-Зеркалом, Кити?
Поили бы они тебя молоком? А вдруг
зазеркальное молоко несъедобное?
Льюис Кэрролл «Алиса в Зазеркалье»
Нам всем снится то, чего не может быть наяву.
И мечтаем мы о том же.
Джордж Р.Р. Мартин "Песнь льда и холода"
...Ей не нравилось слово «вахтёр». «Вахтёрша» тем более звучало… непрезентабельно. «Про себя» она предпочитала называть свою должность по-французски звучно – «консьерж»…. (И уж, ни в коем случае, не «консьержка»!). Хотя и понимала, что её рабочий функционал несколько иной: институт, всё-таки, не жилой дом. Но уж слово-то больно красивое – консьерж…. Как и подавляющее большинство женщин, она любила всё красивое…. «Красивая жизнь», понятно, только в книжках и кино…. Но уж очень уж хотелось иногда…. Хотя бы помечтать!..
Звали её Люба. Для коллег по институту - Любовь Петровна, конечно. И ей, по возможности, очень нравилось именно так обращаться к сослуживцам – «коллеги». Например: «Коллеги! Нужно расписаться в приказе…».
В мыслях она себя тоже - Любой именовала. Но свято помнила, что по-настоящему она – Любовь…. А это обязывало. Люба верила, что рождена для любви, а потому должна нести любовь - «даровать любовь», как она, опять таки, «про себя» выражалась. Конечно, разменяв пятый десяток, на многие вещи начинаешь смотреть трезвее…. Но в двух вещах Люба была уверена твёрдо: она создана для любви и она любви достойна. И эти её убеждения не могли поколебать такие мелочи, как, например, тот факт, что, достигнув «ягодного» возраста, она так и не обрела семьи.
Нет, «замуж» пару раз она, конечно, сходила…. Но, как-то не сложилось. Избранники Любы (которых она, разумеется, любила) оказались недостойны её любви. Но она их, в общем-то, не винила. Люба осознавала, что она – натура увлекающаяся, влюбчивая…. Тем более что любить (по-христиански, конечно) она старалась всех людей. Ну, а что «обжигалась», так с кем не бывает?.. Нет, конечно, оба мужа Любы были по-мужски красивы…. Но к совместной – семейной жизни с Любой, оказались, по её понятиям, не пригодны. Красивые романы (иных Люба не признавала) заканчивались красивыми, по её же «сценариям», свадьбами…. А вот совместная жизнь с любимыми как-то не складывалась. То ли «быт заедал», то ли ещё что-то…. Люба была склонна всё-таки винить саму себя: она, мол, увлеклась: избранника, по своему обыкновению, идеализировала, а напрасно. Не дотягивали, они – мужики «ан масс» до её любви. Браки, как впрочем, и последующие «неоформленные» отношения были «бурными, но непродолжительными». Не то чтобы, Люба предъявляла слишком высокие требования «матерьяльного» плана к «своим» мужчинам…. Нет, но… не складывалось… и хоть ты лопни!.. Она частенько задумывалась об этом (Но почему так, Господи?!..). Но к определённым выводам так и не пришла. Одно чётко понимала: «амуры крутить» и «жить с человеком» - вещи разные…. Вздыхала порой: «Не родись красивой, а родись счастливой»….
Детей Люба тоже любила. Чужих. Поскольку со своими тоже не сложилось. Сначала заводить не хотела – откладывала «на потом» - «для себя» пожить хотелось…. А потом уж и нельзя стало. Об этом Люба порой жутко переживала. Особенно после очередного крушения матримониальных надежд. «Вот была бы дочечка, и никто б нам с ней больше не нужен!.. Ну их, мужиков этих…» - шептала она порой в зарёванную подушку.
Но, нет худа без добра. В отличие от своих замужних, обременённых детьми подруг нерожавшая Люба отличалась по-девичьи стройной фигурой. И за лицом следила. Быть может даже излишне. Кое-кто из коллег женского пола (и таких было абсолютное большинство в институте) считал макияж Любы несколько… вульгарным. В лицо, конечно, никто бы ей сказать такое не осмелился, но комплименты в адрес внешности Любы из уст «дам» порой явственно источали яд…. Люба это чувствовала, но принимала как должное: дело известное – женская зависть!.. Коллеги-мужчины были более снисходительны. На них-то «боевой раскрас» действовал убойно. Времени у мужчин, бравших или сдававших ключи от кабинетов и аудиторий, на эту «процедуру» уходило едва ли не больше, нежели чем у говорливых по природе дам. Ректор (мужчина уже «за семьдесят», но не утративший шарма) так тот вообще полушутливо именовал Любовь Петровну – «лицом нашего института». Но, увы, не было среди этих достойных учёных мужей, того «единственного, который…». Любовь Петровна, пожалуй, и сама не могла бы «озвучить» свои представления о «Прекрасном Принце». Хотя, черпались они, конечно же, большей частью из мелодраматических сериалов и «женских романов»…. В жизни-то «принцев» мало!..
Образование, Любовь Петровна, в своё время получила «среднее», и на тот момент этот уровень почитала достаточным. Время её юности и, в значительной мере, молодости пришлось на пресловутые «девяностые». Тогда многие окунувшиеся с головой в «дикий капитализм» отроки и отроковицы свято веровали в то, что для того чтобы сделать карьеру (читай – «разбогатеть») высшее образование если и не излишне, то уж во всяком случае необязательно. Слава Богу, Любу в своё время благополучно миновал искус податься в «ночные бабочки», но «Ветер Странствий» повлёк её на не столь далёкую «туретчину» в качестве «челночницы»….
Тяжёлые «баулы», к счастью, не превратили юную Любочку в громогласную бабищу с соответствующими «формами»…. А, напротив, со временем помогли «встать на ноги» - завести «собственное дело». И вершилась эта «метаморфоза»: из челночницы - в бизнес-вумен, не «чудесным образом», а тяжким трудом отнюдь не физического характера. Разумеется, созданный имидж следовало поддерживать соответствующим, (и дорогостоящим!) «прикидом».
Институтские дамы явно завидовали не только природным данным Любовь Петровны, но и их «оформлению». До неё, «краем уха» - так сказать, доходило эхо женских пересудов об её состоятельных «спонсорах»….
Увы, это было не так. Или почти не так. Люба вовсе не чуралась мужских подарков. Но не они были источником её имущественного благополучия. Весьма и весьма условного, впрочем. Иначе, какого… бы она работала вахтёршей в институте?..
Ещё раз – «увы»: торговля, если и превратила Любу в миллионершу, то лишь в «рублёвую» и при том также весьма условную. Примерно полтора «лимона» в настоящий момент находились в постоянном обороте в виде товара – женской одежды.
Были в карьере нашей героини разные периоды. Несколько лет назад её бизнес разросся до девяти «точек». И тогда, Люба (как она говорила) «не отказывала себе ни в чём и могла позволить себе всё что угодно». Но грянул очередной кризис и…. Случалось и на еде приходилось экономить. И, конечно же, кредиты, кредиты и кредиты…. Вот такая проза жизни отечественных бизнес-вумен…. Но уж шмотки-то…. Ну, какая настоящая женщина может от них отказаться?!..
Сейчас финансовое положение Любы колебалось где-то возле нулевой отметки, но ещё не ушло в «минуса». То есть на единственной оставшейся «точке» посменно трудились «за процент» наёмные продавщицы. А «хозяйка», как мы видим, не имея возможности извлекать из оборота хоть какие-то средства, решилась на отчаянный по её мнению шаг – «села на зарплату».
Ну а куда, по-вашему, пойти работать не слишком молодой (хотя и весьма привлекательной) женщине?.. В своё время не озаботившейся получением «реальной» профессии?.. Мужчины в подобных ситуациях пытаются устроиться куда-либо в охрану. Женщины, аналогично, это вахтёрши, консьержки…. В лучшем случае, диспетчеры. А, почему, собственно, нет?.. Отдежурила сутки (днём не слишком хлопотно, ночью вообще спишь) и целых три дня в твоём полном распоряжении!.. А что деньги не большие, так зато стабильно «капают» два раза в месяц – уже точно с голоду не умрёшь!..
Итак, Любовь Петровна вот уже два месяца трудилась «на ниве просвещения и науки» в богоспасаемом институте, Это образовательное учреждение в своё время благополучно миновало «тёмные времена» «разгула плюрализма и демократии». Ну а ныне благополучно «выгребало» из болота толерантности «ко всему и вся» - на светлую реку отечественной педагогики…. Поскольку ничто не предвещало окончания очередного кризиса (даже приход нового!) и всё было привычно «стабильно плохо» (товар есть – нет денег у народа!) – торговля у Любы шла «не шатко - не валко». То есть, попросту говоря, обеспечивала минимальный оборот средств, но дохода практически не приносила. Так что работа в качестве вахтёрши в институте для Любы было «самое то».
Выдача ключей прибывшим в институт педагогам утром, ответы на телефонные звонки, да наблюдение за коридорами трёх этажей посредством монитора - вот практически и вся работы до пяти часов вечера. Затем обратный процесс приёма ключей и… всё. Ну, разве что, закрыв двери за последними припозднившимися педагогами, Люба совершала вечерний обход здания на предмет выявления не обесточенных помещений. А, дальше: хочешь – ужинай, хочешь – «виси» на смартфоне в Сети, хочешь – смотри телик…. А устанешь – баиньки до семи утра. Короче, работа – «не бей лежачего»!
Надо сказать, спалось Любе на новой работе плохо. Не то чтобы она боялась оставаться одна в огромном (четыре этажа, включая цокольный)_ старом (более чем столетней давности постройки) здании. Конечно, по началу ощущения не особо комфортные – «одна в доме». Но ко всему привыкаешь….
Привыкаешь и к дыханию Старого Дома…. Днём он наполнен людьми, полон их голосами, их движением…. Он живёт их жизнью, живёт для них, слушает их…. И только ночью он обретает свой собственный голос…. Нет, он не говорит!.. По крайней мере, на языке людей. Но он дышит, думает, размышляет…. Иногда жалуется…. Старый дом…. Он живёт и воспоминаниями…. Он помнит своё свежевыкрашенное, свежештукатуренное убранство…. Всего лишь сотню лет назад…. Только что убраны строительные леса, штукатуры и маляры ещё моют у колонки свои мастерки и кисти…. Слесарь прикручивает мраморную доску справа от парадного входа…. По свежепокрытому (всё свежее!) светлым лаком паркету важно движется сияющая эполетами и галунами процессия – Комиссия по приёмке….
А на брусчатке плаца перед самым фасадом выстроились ротные «коробки» юнкеров….
Всё это помнит Старый Дом - он ничего не забыл….
«…скрипы и шорохи - это нормально…. Дом-то старый…» - думала Люба, придрёмывая на кожаном диване (раньше он стоял в кабинете ректора. Но тот в очередной раз сменил меблировку и вот он уже в «вахтёрской»). Нет, она не боялась…. Ну, почти. Женщина, Люба, была здравомыслящая, к мистицизму не
