переграфоманить на свой лад историю жизни великого конструктора, но экран ещё более мягко поморгал и вернул Безделкина с небес на землю. Ноутбук заговорил совсем уж мягким голосом Путина:
— Ты, друг, на правильном пути, от животных далеко не уходи. Сегодня тебя ждет удивительная, необычайная глава о тараканах в космосе! А далее шёл машинописный текст.
«ТАРАКАН НАДЕЖДА. В сентябре 2007 года на российском космическом аппарате «Фотон М-3» в космос отправилась тараканиха Надежда. Она не первое насекомое на орбите, но все-таки сумела отличиться в истории покорения космоса. Надежда стала первым животным с Земли, давшим потомство, зачатое в космосе: уже после приземления у Надежды родились 33 детеныша. Надежда и прочие насекомые путешествовали внутри герметичного контейнера, за ними наблюдали с помощью видеокамер. Впоследствии зачатые в невесомости тараканы развивались нормально, главной их особенностью был слишком рано потемневший хитиновый покров ……… »
После долгого и глубокого жизнеописания тараканов в космосе, к писателю-домоседу вернулось страстное желание выйти на улицу и обследовать грандиозные постройки космодрома Восточный. И почему он не сделал этого раньше? Он и сам не понимал. Наверное, боялся. В принципе, может, оно и так. Если посмотреть на громадьё Восточного с высоты птичьего полета и представить там самого себя, в одиночестве расхаживающего по сверхъестественным конструкциям: маленького, тщедушного, зябкого... И ведь каждая башня, каждый радар, каждая принимающая сигналы из далекого космоса тарелка поворачивает свою железную голову и разговаривает с вами, разговаривает, разговаривает. Вот таких разговоров с нечеловеческими существами и опасался Безделкин.
Водкину, как и любому сорокалетнему мальчишке, стало неловко и даже стыдно сидеть на зоне (огромной территории) в бараке (общежитии), всего бояться и делать вид, что ему некогда даже прогуляться на свежем воздухе, проветрить голову и прочие части тела. И он решился:
— Надо идти!
Деваться некуда, пришлось одеваться, обуваться и выползать для начала в прихожую. А там он наткнулся на… одиноко висящий свой сморщенный синий космический комбинезон, который очень желал снова отправиться в лес на «зимнее выживание», ну или улететь далеко-далеко в Космос к Вите Олегичу Пелевину в качестве подарка.
— Пип-пип-пип-пип... — принимал комбинезон сигналы откуда-то оттуда.
Иван прислушался:
— Да, да, очевидно он хочет в Космос.
Сигналы всё нарастали уже знакомым Ивану радио-писком, и осужденный на долгое одиночное пребывание усомнился в волшебных свойствах космо-одежды, он ощупал её и наткнулся руками на что-то твёрдое, большое, прямоугольное, с антенной.
— Блин, да это же рация Розгина! — воскликнул писатель и нажал на кнопку приема сигнала.
— Хр...хр...ш...ш... — зашуршала рация и подумав немного, заговорила голосом Димона Олегича. — Хотелкин, Хотелкин, это ты?
Иван обреченно вздохнул:
— Да, Димон Олегич, Безделкин у аппарата.
Рация забулькала самодовольным смехом Розгина:
— Ну как ты там, сынок, дописал книгу? А то тобой уже САМ интересуется, спрашивает: «Когда будет готова наша пропагандистская машина?» Гы-гы-гы, это он про твою книжонку, представляешь? Пропагандистская машина. Вот придумал юморист!
— Кто, кто интересуется? — не понял Водкин.
— Как кто, САМ — Владимир Владимирович Путин.
— А-а этот! — писательское воображение отпустило Водкина. — Скажите ему, что осталось написать одну четверть.
— Плохо, сынок, плохо! Не затягивай там, а то сам знаешь, что у нас творится.
У Водкина-Безделкина засосало под ложечкой, и он осторожно спросил:
— А что у вас там творится?
— Гы-гы-гы, америкосы новый марсоход запускают «Марс-2020», и знаешь, как они его назвали? «Настойчивость»! А нам гы-гы-гы в ответ и предоставить нечего. Так что ты давай, поспешай, гы-гы-гы!
У Ивана ум зашёл за разум:
— Но как какая-то книга может сравниться с целым марсоходом?
— Вот те на! — усмехнулся Розгов, шипя и хрюкая. — Ты всерьез не понимаешь, что пропаганда — это наше всё! Бить врага мечом и оралом. Оралом — запомни, сынок. Оралом, когда мечом нельзя или неполиткорректно. Усек?
— Усек. А что я там такого пропагандистского пишу? — опять не понял Иван.
— Вот ты дурак! Книги читают миллионы потребителей, так?
— Так.
— А следят за космическим новостями — единицы, так?
— Так. Вернее, далеко не так.
— О как!
— Да, да, — Иван почему-то начал соображать со сверхсветовой скоростью. — Когда в космонавтике происходит что-то глобальное, то об этом узнают все, а это миллиарды людей! И тогда соотношение становится далеко не равным. Тем более, что мою книгу прочтут даже не миллионы, а дай бог, несколько тысяч.
— Вот ты козел! — разозлился голос Розгина. — Ты меня не путай. И это... не умничай там, он этого не любит. Не любит он умников, говорю!
— Кто он?
— САМ.
— А-а! — понял Иван и согласился с Розгиным.
Причуды САМого лучше не критиковать и самое главное: не перечить и писать текст так, как заказывает САМ и его окружение.
«И откуда я это помню? — подумал Иван, нервничая. — Неужели то, что я видел во сне — правда, и я действительно работал литературным рабом на власть имущих?»
Но обдумывать это ему было некогда, ведь министр вот-вот положит трубку, а писатель очень хотел узнать: что всё-таки происходит на планете? И как можно холодным голосом спросил у министра:
— А как дела в Москве, как там жизнь кипит и булькает?
— Гы-гы-гы! — весело отрапортовал Димон Олегич. — Не переживай, Хотелкин, вернешься, так сказать, в народ, мы тебе такую свадьбу сыграем!
— Свадьбу?
— Знаем, знаем, наслышаны про твою невесту-бухгалтершу, как её там...
— Светлана Геновна, только не бухгалтерша она, а в отделе кадров работает.
— Ну да, ну да, не суть важно, ждёт она тебя, звонила, ругалась, злая такая, ух!
— Куда звонила?
— В Роскосмос и звонила, ругалась. Пищала твоя «мышка», что до САМого дойдет. Мол, верните мне моего жениха и тоси-боси! Мол, украли мы тебя, спрятали, на опыты сдали. Стрекоза, блин-компот!
Ивану неожиданно польстила настойчивость и переживательность Светланы Геновны, он попытался даже улыбнуться, но тут же вспомнил о нехорошем:
— А этот, как его там, коронавирус?
— Что-что, не слышу гы-гыгы!
— Как там пандемия, утихла, нет?
— Ты, Иваша, перегрелся что ли, тебе врача прислать?
— Не надо, — буркнул подопытный.
— Ну иди, пиши, пиши.
— А я вот тут погулять собрался. Погулять собрался, говорю!
— Что? — засипела трубка глухо. — Тебе наружу нельзя. Никак нельзя! Книгу допиши и тогда иди на все четыре стороны.
— Почему, почему нельзя?
— Совсем нельзя, там колхозники... тьфу ты блин, электрики провода тянут по всему периметру. Там по всему аграрию так и искрит, так и искрит. Прощай. До связи. Шуруй в свою теплицу, быстро! К самовару, так сказать...
— Ага, к капсульной кофеварке. Разбежался! — мотнул головой Петевич и отключил рацию.
Он повертел приёмник в руках и засунул его обратно в карман космического комбинезона, тем самым отделавшись от надоедливого голоса своего прямого (на текущий момент) начальника. Иван постоял, подумал и неуверенно открыл дверь на улицу.
Яркий солнечный свет почти ослепил недо-космонавта. Сказать, что весна ворвалась в Амурскую область, можно было лишь с большой, большой натяжкой: снег у порога, конечно подтаял, но не исчез совсем в нежирной амурской почве. Белых холмиков было ещё предостаточно. Шаг, ещё шаг. Иван покрутил головой в поисках людей и проводов, но наткнулся лишь на фантасмагорические тарелки спутниковых антенн. Они напрочь перекрывали обзор. Человек мужественно сделал ещё несколько шагов вперёд, но тут тарелки антенн с чудовищным скрипом развернули свои морды к нему и затрещали электрическими разрядами. Треск нарастал. А когда облучатели антенн засверкали разрядами молний, стараясь попасть в маленького тщедушного человечка, нашему герою пришлось срочно ретироваться в барак-теплицу и захлопнуть дверь.
— Пшик-пшик-пшик! — внешняя сторона двери приняла на себя первые электрические разряды.
Иван развернулся и побежал по коридору, забежал в столовую и прислушался. Треск утих. Пригибаясь и прячась за столами, мелкими перебежками Петевич пробирался к окнам. Отдышавшись, он осторожно выглянул из-за стены. Спутниковые антенны несгибаемыми исполинами следили за звездами, устремив свои морды вверх. Всё было как всегда, без эксцессов. Они даже ни одним глазком не взглянули в сторону разведчика и не моргнули ему как обычно.
И понурый Водкин постоял, помялся, да и поволок своё вдруг обрюзгшее тело готовить еду. А ещё его ждала мощная рукотворная пропагандистская машина — его собственная книга про космически-бодрое и нацеленное на подвиги и трудовые свершения настроение космонавтов, конструкторов и этих, как их там... животных в космосе!
Глава 14. Агентша Розгина
Иван Петевич никогда не воспринимал Светку всерьез: ну да, ждала она его, как дура, отвечала на каждый звонок и всегда, всегда звала к себе в гости; не напрашиваясь, однако, к нему в ответные гости.
Но в свете последних сновидений и реальных событий, любовничек и сам не заметил, что стал относиться к Геновне по-другому. Зауважал, что ли.
— Тьфу, бред какой-то! — в досаде сплюнул он.
Но тут в дело вступился долго, очень долго молчащий «Жизненный советчик», он пискнул пару раз, как бы пытаясь вырваться из пластикового футляра телефона и шумно затараторил:
— Вот-вот, а что я тебе говорил? Светка Геновна железный кандидат!
Иван разозлился, механический голос заставил его вспомнить про это ужасное приложение, назойливый довесок к телефону:
— Я же тебя хотел выкинуть, ведьмина кукла!
Ведьмина кукла подумала немного, и как бы нехотя, уронила пару фраз:
— Ну тогда ты останешься без средства связи с внешним миром. Вот так-то, дружок.
— С внешним миром! — раздосадовано произнес писатель. — А где он, внешний мир, ты его видишь? Я его в упор не вижу. Он у меня каждый раз разный, этот внешний мир.
— Хм... — задумалась микросистема.
И то ли мозг у системы телефона был слишком маленький, либо рождение и пребывание лишь в одном конкретном пространстве не давали взглянуть на мироздание шире да глубже. Но так или иначе, а «Жизненный советчик» замолчал. Но ненадолго.
— Светка Геновна железный кандидат! — повторила телефонная говорилка.
Иван вспомнил конопатое, уже немолодое лицо любовницы и страдальчески сморщился:
— Но она же некрасивая!
Коварный советчик усмехнулся так, как будто ждал этой реплики долгих двадцать лет:
— На себя посмотри, студень! Сам конопатый. Ну ладно, тогда давай по пунктам: во-первых: тебе уже почти сорок лет. Так? Так. Во-вторых, у тебя к твоим сорока годам нет ни имени, ни звания...
— А однушка в Москве? — выпалил коренной столичный житель.
— У Светки двушка. Во-о-т, продадите, совместите, как раз и будет место, где вашим детям разгуляться!
— Блин, да зачем она мне вообще нужна, твоя Светка, если она дожила до своих тридцати семи лет, за это время никому нафиг никому не упала?
— Ох-хо-хо, возраст своей «бесприданницы» помнишь, это уже хорошо! А если она любит тебя одного? Дай-ка посчитаю: она ж семнадцать лет в твоих любовницах ходит. А если любовник у ней ты, то на кой ляд порядочная женщина должна к своей
