юбке другого подпускать? Ты что, в упор не замечаешь, что ты для неё — царь и бог!
— Царь и бог... — машинально повторил писатель, и в его голове мелькнул обрывок то ли сна, а то ли яви: будто он, Иван, сидит в сауне с другими мужиками, да не просто с мужиками, а с самим Путиным и его окружением, и САМ объясняет всем присутствующим, какие бабы всё-таки стервы, а присутствующие министры угодливо кивают Вовану Вовановичу, поддакивают ему и травят анекдоты на эту тему. А он, Иван, неоперившийся и явно залетный петушок в этом обществе старых стервятников, сидит, внимает, потягивает немецкое пивко и соглашается с каждым словом президента.
— Так вот откуда ноги растут? — смутился уже давным-давно оперившийся Иван Петевич. — САМ когда-то был моей иконой! Но когда и в какой реальности?
— Понимаю, — прочитав мысли писателя, стушевался советчик. — Старая закваска покоя не даёт? Жаль, не САМ меня разрабатывал, а самое главное, внедрял. Лучше бы я анекдоты выдавал с регулярностью шесть штук в час, а не морали пел уродцам всяким!
Иван никак не отреагировал на «уродцев всяких» явно в свой адрес, ему и без того негатива хватило: мужчина, испытав в голове бурю негативных эмоций на тему «кумир мой мир», силой воли выкинул их из головы и задумался, наконец, на тему «любви и брака»:
— А ведь я всегда любил и люблю эту женщину, но... Нет, нет, конечно же я сам виноват в том, что собственноручно не дал государству выстроить счастливую ячейку общества. Я, как сопливый мальчишка, всё делал назло и наперекор «Жизненному советчику». Вот урод, вот ребенок то!
В голове у демиурга зашумело, затрещало как в испорченной рации, ему стало очень, очень стыдно. И он сам, собственноручно набрал Светкин номер. Та ответила сразу же:
— Ваня, Ваня, ты где? Говорят, ты пока ещё в Космосе с этим, как его там... с Паленым... и вы там тогось... всё ещё романы пишите?
— Тогось, — расплылся жених в самодовольной улыбке. — Пишем!
— А ты домой скоро? А то я тут в Роскосмос звонила, ругалась. Теперь вот Путину письма каждый день пишу. Вас на Марсе этом хоть кормят? Розгин говорил, что у вас там столовая отличная. Ваня, Ваня, ответь!
Тень сомнения пробежала по челу мужчины:
— Свет, а что в твоем понимании Марс и Космос?
— Ой, да не знаю, — рассмеялась Светка. — Это где-то на Дальнем Востоке, какая-то марсианская программа под кодовым названием «Космос».
— А кто тебе такое сказал?
— Пресса, желтая пресса пишет. Ой, да она много чего пишет! У них Пугачева со всеми своими детьми каждый день умирают и рождаются вновь. А я вот во все министерства пишу, тебя домой требую.
— Моя Светка, — выдохнул Иван. — И не такая уж она и дурочка!
— Что, Вань, что? Не слышу, повтори!
— Свет, а у вас 2020 год или всё-таки 21?
— 21, Ваня, 21. Совсем ты у меня заработался — счёт времени потерял.
— Всё-таки 21, — погрустнел жених. — А и ладно, может, я и вправду ошибся — счёт времени потерял. А часы... ну что часы — глючат как всегда.
— Громче говори, Ваня! Я не слышу.
— Жди Свет, я скоро! — заорал отшельник. — Я вернусь.
Невеста заплакала:
— Дык я и так тебя жду, уже бог знает, сколько лет!
— А замуж за меня пойдешь?
В трубке засморкались, застеснялись и еле-еле произнесли:
— Я подумаю, ладно?
Жених чуть не задохнулся:
— Как, как это, я подумаю?!
На том конце неловко хихикнули:
— Ты ж сам говоришь, что у меня нос большой. Разве можно детей плодить с такими то носами?
— У тебя веснушки есть, а это главное! — расслабился Иван. — Жди и я вернусь. Откушу твой нос нахрен! Слышишь, Свет, нахрен! На-хре-н!
Светка радостно захихикала, а Иван даже не закончив звонок, выбежал в коридор, в прихожую, на улицу, размахнулся у порога и выбросил телефон вместе с «Жизненным советчиком» подальше от дома, так как не нуждался он в них обоих более.
— Дождется, — повторял жених про себя. — Дождется Светка! И без звонков дождется.
С этих пор существование Водкина-Безделкина кардинально изменилось. Он впервые в жизни почувствовал, как приятно любить и знать, что тебя ждет именно та женщина, которую ты и хотел, которая тебя достойна.
— Как же легко ошибиться в человеке! — сокрушался мужчина. — И причем, ошибаться можно всю жизнь. «Ну Светка и Светка, что в ней особенного?» — думал я всегда. А ведь у неё, оказывается, масса достоинств: верная, ненавязчивая, готовить любит. Да и вообще, где вы найдете бабу, ходящую туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда перед глазами и не задающую лишних глупых вопросов? Нигде. А у меня есть такая.
— Хм… а тебя то сказывается надобь было сюды выпнуть, чтоб ты усе у понял про бабу свою, — сказал ноутбук голосом архангельского Шаньги и зашумел, зажужжал призывно. — Садись-ко, хозяюшка батюшка, и пахай!
С этого дня Водкин строчил как проклятый, уж очень ему хотелось скорее, скорей попасть домой! Следующая его глава имела прямое отношение к грызунам, проведшим свой век в космосе. Она называлась…
«МЫШИ В КОСМОСЕ. Впервые русские ученые отправили в состоянии невесомости крыс, которые уже ожидали потомство. Грызуны дали вполне жизнеспособное потомство, однако, вернувшись за Землю, крысята испытывали определенные трудности. Прежде всего, они не могли нормально передвигаться, так как были сформированы в неестественных условиях.
22 февраля на французской метеорологической ракете Veronique AGI была отправлена в космос крыса, которую назвали Гектором. Первая крыса, которую должны были отправить перед Гектором, умудрилась сгрызть пучок кабелей в ракете, поэтому её заменили. Через сорок минут после старта Гектор благополучно приземлился. А на следующий день его отправили в Париж, для встречи с журналистами от известных газет и журналов. С этого момента крыса Гектор получила свою популярность. Но удача была совсем недолгой, потому что уже через полгода крысу усыпили, чтобы извлечь и изучить электроды, которые были нужны для полетов.
15 октября 1962 года в космос отправили ещё одну крысу по имени Кастор. Из-за некоторых неполадок полет был задержан. Но впоследствии был отправлен в космос. В космосе из-за потери связи, отделившейся от ракеты головная часть, была потеряна. Нашли её только спустя три часа. За это время Кастор умер от перегрева.
Такая же трагическая участь постигла и крысу по имени Поллукса, которого отправили на три дня позже, чем Кастора. Поисковая группа после долгих поисков так и не смогла обнаружить головную часть ракеты, где находилась крыса.
А вот недавнее открытие. Выяснилось, что в головном мозге животных во время невесомости резко снижается выделение веществ, которые отвечают за обучаемость. Мыши, которые пробыли 30 суток в полете, теряют способность к обучению процентов на 30-40. Причем это подтверждается и генетическими исследованиями.
А что такое 30 суток для мышей? Это полет человека к Марсу и обратно — 2 с лишним года, если перевести с мышиного века на человеческий. То есть мы должны понимать, что у человека при длительном пребывании в космическом полете может существенно снижаться работоспособность. И к этому нужно готовиться.
На мышах мы посмотрели, и как работают в космосе артерии. И снова парадоксальная вещь. Мало того, что в невесомости кровь к голове приливает, так еще, оказывается, перестает работать церебральная артерия, которая поставляет кровь к мозгу, теряется один из механизмов регуляции оборота жидкости внутри организма.»
Но ноутбук Ивана (вернее ноутбук генералиссимуса Розгина) никак не оценил старания бойкого писателя, и вместо того, чтобы помогать агенту Роскосмоса, всё время глючил, периодически выключался и даже встал в оппозицию к «Жизненному советчику».
— Шибко хочешь свою однушку поменять на трешку? — ехидничал ноутбук. — Он почему-то был уверен, что Ванюша его с собой в новую семейную жизнь не заберет.
Писатель хотел в ответ кинуть в светящийся экран что-нибудь тяжелое, но передумал, его нервы как бы сами собой росли и крепли прямо на глазах.
— Так уж и сами собой? Нет, нет, Ваня, это любовь тебя успокаивает и силы придает.
— Кто там ещё? — отмахнулся политический графоман, который плавно менял свой графоманский статус на громкое звание «автора собственных книг».
— Да, кстати, а с чего ты взял, что становишься автором с большой буквы? Натягал статеек с интернета про космонавтику и хочешь выдать их за свои!
Такого удара в спину Иван не ожидал! Ибо… это была правда. Он как-то сразу сморщился, поник и медленно, очень медленно развернулся.
Перед ним стоял… Кто бы вы думали? Перед ним стояла Инна Фидянина.
— Ты кто такая? — оробел писака. — Новая повариха? Стучаться ж надо!
— Повариха, повариха, — сказала я устало, и присела на край кровати. — Так что с выдержками из газет про космонавтику делать будем, милый мой воровайка! Тебя же не издадут.
«Ты кто?» — чуть было не заорал Иван Петевич, хотел было заорать, но передумал, уж слишком доброе и равнодушное было у пожилой женщины лицо. Парень присмотрелся, потом ещё присмотрелся и неуверенно сказал:
— Ты, ты, ты похожа на мою Геновну, только немного старше.
Он машинально потрогал свое лицо:
— Неужели, неужели я тоже состарился?
Я кивнула на зеркало в шкафу:
— Ага, пойди, взгляни на себя.
И что бы вы думали, Иван встал, подошел к шкафу, рассмотрел свой студень внимательно.
— Я не знаю, — процедил Иван, поглаживая свое ещё довольно таки молодое лицо и медленно поворнулся ко мне. — Я не знаю кто ты такая, но миллионы и миллионы людей копируют исторические факты и публикуют их везде — и это нормально! Невозможно сесть и выдумать историю, тем более историю космонавтики. Я пишу на заказ, меня Розгин издаст. Я лишь вкрапляю в свою книгу исторические факты, а на самом деле пишу роман. Да, да, роман! И в моем романе мышь разговаривает с мышью о проблемах вселенной, обезьяны рассуждают о Сириусе и так далее. А ты приехала супы варить, ну и шуруй себе на кухню.
— Ха! — ухмыльнулась я. — А это ничего, что ты мою комнату своей персоной занял?
Иван не выдержал и фыркнул:
— Располагайтесь тут пожалуйста, как вас там... с большим и длинным носом, а я и другую комнату займу.
— Опять дискриминация по носу, господин писатель? Давай, давай, обзывай нас дальше, я всё на диктофон записываю. И твоей Светке дам послушать!
По тону и интонации Иван понял, что пожилая женщина перед ним — это всё-таки не Светка в старости, да и скорее всего не повариха.
— Кто ты? Отвечай, — уже почти жалобно проскулил Петевич и оторвавшись от шкафа с зеркалом снова присел на стул, по детски, исподлобья рассматривая мой белый халат. — А-а, я понял! Ты Светка Геновна, но… мёртвая!
Водкин в ужасе взялся руками за свою голову.
— Я мёртвая? — неуверенно мотнула головой тётя. — Возможно, но я автор этой книги.
— Какой книги?
— Этой?
— Какой этой? — писака осмелел и пододвинул свое близорукое лицо поближе, чтобы ещё раз меня рассмотреть.
— Ну, — развела я руками. — Ты только не нервничай.
— Я и не нервничаю, — голос мужчины дрогнул, он явно уже начал нервничать.
А я собралась с духом, осмотрелась и выпалила:
— Ты главный герой моей книги, вот поэтому у тебя в голове и бардак. Понимаешь? Ты сам — не есть реальность. Я пишу книгу про Водкина-Безделкина, а ты пишешь историю космонавтики. Ты живешь в моей книге и больше нигде!
— Такого быть не может! — задохнулся Иван. — А-а, нет, ты агент Розгина,
