Гадание по телеграфным проводам

инцидентов и спонтанных пассажей. Человеческая жизнь окружена ими, как небесное тело спутниками и мусором естественного происхождения.
    С навалившимся вниманием не справился. Помогла Наташа.
    - Стоп всем, кому говорю! – скомандовала она и подруги замолчали, не понимая, чем вызвано недовольство. – Мэт, Евангелист, - теперь внимание Натальи приковано ко мне, - Матвей, что я ещё не знаю? С чем мне предстоит познакомиться? Откуда эта твоя бешеная популярность? Девочки? – повела глазами на подруг Наташа и требовательно произнесла: - Жду разъяснений.
    Прозвенел звонок; он пришёл на выручку. Суета на площади начала приобретать упорядоченность. Сформировались группы учащихся с преподавателями. Перед микрофоном стоял профорг техникума Алексей Ильич. Он выждал минуту. Затем поздравил с новым учебным годом преподавателей и студентов. Началось время новых открытий знаний и способностей.
    Захочешь, не забудешь этот день, первое сентября тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Наполненный разлитым солнечным светом, он внушал исключительно радость, надежду на исполнение желаний, счастье и хорошие отношения. Именно этот день часто вспоминал в безысходные и тягостные минуты, когда казалось, что выхода из сложившейся ситуации нет. Как обычно, на помощь спешил ТКСН, он включал резервное питание в памяти. Оттуда лился широким золотым теплом потоком солнечный свет первого сентября и приходило спасение. Отрезвление от опьянения безысходностью сменялось надеждой и из сотен закрытых дверей открывалась та, за которой находился выход.
    Умным стал не сразу. Постепенно приходил опыт, малыми порциями, дозированно, чтобы не случилось перебора. Умнел и мудрее становился с каждым годом. Планировал жизнь, равномерно распределяя требуемое во избежание кризиса. Будущее прогнозировал по совету древних китайцев, для этого чаще заглядывал в прошлое и в уже оконтурившиеся планы вносил новый пункт. Немаловажный, труднореализуемый, но выполнимый.
 
                                                            32

    Когда-нибудь мы выйдем в тираж. При этом жизненный сюжет, обязательный для всех, не изменится. За нами будут идти новые, целеустремлённые, как и мы, поколения. Они пройдут в своём нравственном, духовном и физическом становлении те же этапы, преодолеют те же препятствия и с гордо поднятой головой, совсем как мы, заявят о себе, и продолжат движение. Они увеличат путь, оставшийся им в наследство от предыдущих поколений.
    Уж не знаю, что понарассказывали обо мне Наталье подруги, но встретившись в парке, где в этот день отмечали общегородской день знаний, помимо техникума в городе пять школ и одно ПТУ, Наташа посмотрела мне в глаза серьёзным долгим взглядом и произнесла:
    - Честно говоря, Матвей… Или тебе больше нравится Мэт или Евангелист?.. Не подозревала о знакомстве с человеком такой значимости и популярности. Стоп, не перебивай, Матвей! Сама грешным делом заинтересовалась, как такое случилось. Теперь скажи: что должна о тебе думать.
    Ловко влепил в паузу вопрос:
    - А надо ли?
    Наташа вскинула брови и алые губки, едва тронутые помадой, приоткрылись.
    - Сама в затруднении. С одной стороны… да со всех сторон, откуда ни подойди, ты сплошная загадка. Страшно даже, а с тем ли человеком свела меня Судьба?
    - С каким именно?
    - Нужным мне…
    Снова проявляю чудеса вербальной эквилибристики:
    - Предположим, с тем. Что дальше?
    Наташа решительно продолжила свою прерванную мысль:
    - Повторюсь, со всех сторон, личность ты положительная. Подруги все уши прожужжали, мол, Натаха, как же тебе повезло с тобой.
    - Считаешь наоборот: не повезло?
    - Не поверишь, Матвей… или всё же – Мэт?
    - На твоё усмотрение. Правильным будет любое.
    - Видишь… - вдохновилась Наташа, - видишь, ты сам существуешь в трёх ипостасях, как в религии образ…
    - Тс-с! – прикладываю палец к губам и с таинственным видом смотрю по сторонам. – Не святотатствуй.
    - Да я и…
    Гну свою линию, как будет петься в одной песенке гораздо позже описываемых событий:
    - Не упоминай имя Моё всуе.
    - Твоё… имя?!
    Медленно закидываю голову вверх, в высокое солнечное сентябрьское небо.
    - Его… Имя…
    Не уверен полностью, на неё подействовала магия шёпота и таинственности сказанного. Наталья замирает с приоткрытым ртом. Подбородок слегка дрожит. Во взгляде растерянность. В эту минуту, скорее всего, я у ТКСН заработал не одну тысячу очков. О чём, ясное дело, никогда не узнаю. В аудиенции мне не отказано и согласия не получал.
    Понемногу она приходит в себя.
    - Ты меня окончательно сбил с панталыка, Матвей, - выговаривает Наталья, сохраняя манеру таинственности в голосе, берёт меня под руку. Мы идём не спеша по залитой солнцем аллее. Древесная тень, приятный ветерок, грустно шепчет листва, острые пики елей и округлые туй выписывают замысловатые руны между редких облаков, спокойно светит солнце. – Не могу вспомнить…
    - Примешь помощь, - помогу.
    Наташа доверительно прижимается лицом и трётся щекой о моё плечо.
    - Признать, как положительный ответ?
    Останавливаемся. Она не сводит с меня радостных глаз.
    - Конечно, - отвечает она. Мы снова бредём по аллее к высокой выбеленной арке, служившей в далёком шестидесятом году входом на стадион. В боковых колоннах из четырёх сохранились заложенные кирпичом полукруглые окна: одно – касса, в нём продавались билеты на футбольные матчи; второе служило торговой точкой по продаже на разлив пива и прохладительных напитков во время праздничных мероприятий и выходные дни.   
    - Тебе подруги прожужжали уши о том, как…
    - Вспомнила, вспомнила! – Наташа захлопала в ладоши и запрыгала на месте. – Очень жаль, конечно, - она нахмурилась, - что детство быстро пролетело, - смена темы разговора, вроде защитного барьера, - кажется в те годы всё вокруг было иначе. Или это просто иллюзия, всё осталось тем же, только мы повзрослели и потеряли детскую наивность и веру в сказки, добрые сказки… Как думаешь, Матвей?
    Ответил откровенно, пока над этим не задумывался, незачем искать не потерянное. Вот когда…
    - В эти минуты отчаяния, - продолжает Наташа, не слушая меня, - становится невыносимо грустно. Посмотри на детей, у них ещё всё впереди, перед нами тоже лежать не пройденные дороги, но они короче на количество прожитых лет. Год и десять лет – большой промежуток. Иногда за год происходит столько всего, что и за десять не переживёшь. Скучно рассуждаю, да?
    Отделался пожатием плеч. Как сочла Наташа этот жест, не помню.
    - А подруги… - она улыбнулась, облачко грусти сошло с молодого симпатичного лица, - они просто неугомонные! Столько о тебе выдали, просто ужас! Скажи, это правда, ты хотел стать миссионером, для этого принял католичество и собирался поехать проповедовать в Африку, но тебе что-то помешало?
    Такого поворота точно не ожидал. На выручку пришла в очередной раз фантазия и способность на лету сочинять вполне удобоваримые сказки.
    - Это подруги рассказали?
    - Больше некому. Пока они одни источник информации о тебе. Так правда?
    - Об Африке?
    - О католичестве и миссионерстве!
    - Диву даюсь их осведомлённости. Я не распространялся.
    - Правда?
    - Да. С небольшими исключениями.
    Наташа улыбнулась.
    - Так и думала. А в Африку почему не поехал?
    - Сама сказала: что-то помешало.
    - Помню я! Почему не поехал?
    - Она большая. Куда именно?
    Наташа задумалась.
    - Подруги не рассказали?
    - Девчонки поверхностно прошлись, - говорит Наташа. – Глубоко тему не затронули.
    Ну, думаю, если врать, то красиво.
    - На самом деле вояж в Африку состоялся.
    - Да?! – вспыхнули глаза Наташи. – Говори же! Дальше!
    - Мы были в Анголе.
    - Мы?! – Наташа едва не задыхается от нехватки воздуха. – Папский престол?
    - Бери выше, - говорю ей.
    Наташа зачаровано смотрит на меня.
    - Секретная информация, - напускаю тумана, - разглашению не подлежит.
    - Понимаю… - еле слышно шепчет Наташа. – Девчонки не врали, значит ты что-то вроде агента?
    - Представитель папской миссии, - развивать тему не хочу, легко поймать на лжи вруна, если делишься сведениями дозированно, то легко и контролировать уровень лжи. – Наташа, закрываем тему. Узнают, лопатой не отмашешься.
    - Такое не выдумать, - тянет Наташа. – Девчонки говорили, ты знаешь наизусть Новый Завет наизусть на английском.
    Подтверждаю это, хоть верно утверждение наполовину, всего пять глав. Зачем разрушать миф?
    - Тогда… ты настоящий Евангелист, - она посмаковала на вкус слово и добавила: - Евангелист Матвей! 
    Добавить больше нечего. Приходится выкручиваться и отбиваться от дальнейших расспросов, возведя в ранг искусства. Отвлекаю внимание Наташи на небо, мол, смотри, сколько птиц резвится в нём и, бережно ухватив под руку, увлёк её в дальнейшее плавание по аллеям парка.
    Динамичность в развитии отношений немного пугала меня. Да и Наташа временами реагировала с скрытой нервозностью. И хотя эти сиюминутные угрозы не имели никакой почвы, они вносили разнообразие и наши чувства от просто симпатии начали перерастать в любовь.
    Путь любви тернист и труден. Не каждому достаёт смелости признаться в собственном малодушии, решении свернуть с дороги, вернуться назад, что выбранный способ ошибка; отложить новую попытку реабилитировать отношения до лучших времён; наоборот, продолжаем терзать себя и вторую половинку, истощая и без того строго ограниченный ресурс любви, даденный природой.
    Лучшие времена, показывает опыт, те, что остались позади. Ожидание лучшего впереди, в неведомом манящем грядущем сродни отчаянию, охватывающего смятением неподготовленного или робкого человека, ведь при любом раскладе, то самое лучшее, на что уповаем впереди, неожиданно окажется худшим.
    Доказано, влюблённые испытывают одинаковую гамму чувств, волнуется один, на расстоянии другому передаётся беспокойство, один не находит себе места, другой точно также мечется. Мы с Наташей не являлись исключением. В минуту откровения признались, что эмоции друг друга передаются на расстоянии. Без договорённости встречались в фойе техникума на перемене, или вдруг не сговорясь, встречаемся в одной точке на пересечении улиц или идём на занятия или возвращаемся домой. С обязательной прогулкой по парку.
    Любовь любовью, голову не терял; учёба это одно, симпатии – другое. В одном бокале не смешивал два удовольствия; в аудитории погружался в предмет, во время рандеву – кроме подруги окружающее переставало находиться в одном временном измерении.
 
                                                            33

    Кто помнит то время, в пору уборки урожая, учащиеся школ и иных структур образования в обязательном порядке две недели помогали в подшефном колхозе или совхозе. Собирали морковь, капусту, помидоры, баклажаны.
    За две недели помощи колхозу мы встретились пару раз. И именно тогда признался Наташе о романе с кубинской студенткой Анной. Выложил всё, кое-что приукрасил, добавил сочности и объёма, кое-где в повествовании опустил чрезвычайно пикантные места. Безусловно, готовился к душевному излиянию, репетировал перед зеркалом жесты и