евреев-коммунистов сделать в нём надзирателями: заветная мечта Льва Давидовича с молодых лет.
Профсоюзы, естественно, выступили против: страна-де и так только-только оправилась от ужасов «военного коммунизма». И тут опять предлагается крутить народ в бараний рог, выжимать из него все соки.
Тогда разъярённый Троцкий предложил «перетряхнуть» профсоюзы, преобразовать их по образцу военного ведомства, которое он возглавлял, с непременным единоначалием и палочной дисциплиной. Всё это сопровождалось словесными излишествами, позёрством и свойственным ему краснобайством.
Диктаторские замашки Льва Давидовича сильно не понравились Ленину, и он, закусив удила, бросил Троцкому вызов. Возмущённый Владимир Ильич решительно высказался против подмены в профсоюзах методов убеждения методами принуждения, практикующимися в военной среде… На стороне Ленина, как ни странно, выступил питерский глава Зиновьев, авторитетный в партии человек, мысленно уже метивший на место Ильича и по этой глубоко личной причине стремившийся осадить наркомвоенмора, дать тому по рукам. И крепко… А тут ещё, в пику Троцкому, появилась «рабочая оппозиция» Шляпникова, требовавшая передать управление промышленностью демократическим профсоюзам, а не вводить заново в измученной войной стране приснопамятные методы «военного коммунизма», за которые ратовал Лев Давидович.
Внёс свою лепту в дискуссию и Сталин, безоговорочно вставший на сторону Владимира Ильича:
«Одна группа партийных работников во главе с Троцким, упоённая успехами военных методов в армейской среде, полагает, что можно и нужно пересадить эти методы в рабочую среду, в профессиональные союзы для того, чтобы достичь таких же успехов в деле укрепления союзов, в деле возрождения промышленности. Но эта группа забывает, что армия и рабочий класс представляют две различные среды, что метод, пригодный для армии, может оказаться непригодным, вредным для рабочего класса и его профсоюзов»…
6
Дискуссия катапультировала Сталина на самую вершину партии, хотя он, не обладая даром красноречия, отдал тогда пальму первенства в жарких словесных баталиях говоруну-Зиновьеву. На Х съезде РКП(б) наркомвоенмор Троцкий был идейно разгромлен, были преданы анафеме пропагандируемые им «трудовые армии» и различные течения в РКП(б). Съезд большинством голосов принял резолюцию о недопустимости «фракционности» в партии: мол, это всё отдавало бундизмом. Резолюция, плюс ко всему, полностью отвечала сталинскому представлению о монолитной партии как «ордене меченосцев». Сталин торжествовал…
А что же Троцкий? Троцкому впору было посыпать голову пеплом и уходить в монастырь. За его и его сторонников идейным поражением последовали естественные оргвыводы: в Оргбюро Крестинского, Преображенского и Серебрякова сменили В.М.Молотов, Е.М.Ярославский и В.М.Михайлов. Плюс к этому, ЦК пополнили К.Е.Ворошилов, Г.К.Орджоникидзе, В.В.Куйбышев и С.М.Киров - друзья-почитатели Сталина, представители РУССКОЙ ПАРТИИ (по духу русской, уточним ещё раз, не по крови). Недалёкий, но предельно амбициозный Зиновьев упивался победой над едино-кровником-Троцким, не сообразив тогда, что Х партийный съезд по факту закрепил за Сталиным руководство всем партийным аппаратом республики.
Неудивительно, что новое Оргбюро энергично занялось чисткой партийных рядов от сторонников поверженного Троцкого. И шла эта чистка от Сталина, безусловно: он ею исподволь и руководил. На следующем ХI парт’съезде было объявлено: партия сократилась с 660 до 500 тыс. членов. В последний день работы 2 апреля 1922 года съезд избрал И.В.Сталина Генеральным секретарём ЦК РКП(б)…
7
Поверженный “громовержец”-Троцкий, именовавший себя не иначе как “вторым человеком Великого Октября после Ленина”, спустя десятилетия рассматривал стремительный рост Сталина в партии в начале 20-х годов как результат стечения обстоятельств и интриг. В сталинской биографии он это объяснял так:
«Без инициативы Зиновьева Сталин едва ли стал бы генеральным секретарём. Зиновьев хотел использовать эпизодическую дискуссию о профессиональных союзах зимой 1920-1921 гг. для дальнейшей борьбы против меня (что было отчасти правдой – А.С.). Сталин казался ему, и не без основания, наиболее подходящим человеком для закулисной работы.
Сталин ведёт в этот период переговоры с представителями тех различных национальных организаций, которые признали власть Совета Народных Комиссаров и выражали желание установить с ним правильные отношения. В большинстве своём это были враждебные или полу-враждебные организации, которые лавировали до поры до времени, стараясь извлечь для себя выгоды из смены режима. В этих переговорах с мусульманами и белорусами Сталин был как нельзя более на месте. Он лавировал против лавирующих, отвечал хитростью на хитрость и вообще не давал себя одурачить. Именно это качество ценил в нём Ленин.
Когда на ХI съезде (март 1922) Зиновьев и его ближайшие друзья проводили кандидатуру Сталина в генеральные секретари, с задней мыслью использовать его враждебное отношение ко мне, Ленин, в тесном кругу возражая против назначения Сталина генеральным секретарём, произнёс свою знаменитую фразу: “Не советую, этот повар будет готовить только острые блюда”. Какие пророческие слова!
Победила, однако, на съезде руководимая Зиновьевым петроградская делегация. Победа далась ему тем легче, что Ленин не принял боя. Он не довёл сопротивление кандидатуре Сталина до конца только потому, что пост секретаря имел в тогдашних условиях совершенно подчинённое значение. Своему предупреждению сам он не хотел придавать преувеличенного значения: пока оставалось у власти старое Политбюро, генеральный секретарь мог быть только подчинённой фигурой» [Троцкий Л.Д. Сталин. М., 1990. Т.2. С.188-189].
Прочитав эти глумливые и предельно ядовитые строки, неверные в целом, не отражающие реальное положение дел, каждый добросовестный читатель может легко заключить, что в авторе говорила неутихающая с годами обида на победителя.
«В действительности возвышение Сталина было признанием его достижений во всех сферах порученного ему дела. Он зарекомендовал себя как незаменимый работник и, как ни странно, архи-демократ в партийных делах. Во всяком случае из отшумевшей дискуссии рядовым партийцам не могло не запомниться - Иосиф Виссарионович “свой”. Подкупала и его последовательность, что он демонстрировал на посту наркомнаца» [Н.Н.Яковлев. Сталин: путь наверх. М. 2000]…
Глава шестая
1
Большевики, ведомые Лениным, перехватили власть у обанкротившегося Временного правительства в октябре 17-го. И уже на III съезде Советов в январе 1918 года И.В.Сталин, как нарком по делам национальностей, в обязанность которого как раз и входило собирание русских земель, особо выделил необходимость «толкования принципа самоопределения как права на самоопределение не буржуазии, а трудовых масс данной нации. Принцип самоопределения должен быть средством борьбы за социализм и должен быть подчинён принципам социализма» [Сталин И.В. Собрание сочинений в 13-ти томах. Т.4. С.31-32].
Этот сталинский принцип надо было понимать так, что только простой народ окраин Державы должен был решать, как ему жить дальше: вместе с великим русским народом или раздельно, - а не национально-ориентированная буржуазия, живущая по принципу: «разделяй и властвуй».
С этих сугубо демократических, а отнюдь не волюнтаристских позиций наркомнац Сталин и рассматривал проблемы строительства нового социалистического государства, главным архитектором которого ему Судьбой было уготовано быть.
«Со второй половины 1919 г. Сталин по существу руководил установлением Советской власти в Азербайджане и Армении, работал с Орджоникидзе и Кировым, находившимися на Кавказе. Они сумели поддержать нараставшее революционное движение за Кавказским хребтом и обеспечить победу над мусаватистами в Азербайджане и дашнаками в Армении. Орджоникидзе, возглавлявший созданное в апреле 1920 г. Кавказское бюро ЦК, в мае 1920 г. настаивал на оказании вооружённой поддержки грузинским большевикам, боровшимся с меньшевистским правительством Н.Жордания. Сталин, по-видимому, не смог разъяснить ситуацию Ленину, ибо был предельно занят польскими делами.
Постепенно произошло неоправданное осложнение обстановки. “В результате одного из тех резких поворотов, характерных для политического стиля Ленина, - замечает Р.Такер, - Москва заключила договор, которым формально признала грузинское правительство во главе с лидером меньшевиков Ноем Жордания”. Можно предположить, что Ленин, взявшийся “прощупывать штыком” Западную Европу через Польшу, опасался накликать большую войну для Советской России ещё и на Кавказе. Отсюда договор с Грузией 7 мая 1920 г. Вероятно, Ленин почитал это мудрейшим ходом, упустив из виду, что правительство Жордания связывало надежды на своё существование с помощью извне, в первую очередь Англии, стремившейся утвердиться в Закавказье» [Н.Н.Яковлев. Сталин: путь наверх. М. 2000].
Полностью развязавшись с военными делами и заботами после провала польской кампании, Сталин 16 октября 1920 года выехал в инспекционную поездку на Северный Кавказ, а оттуда в Азербайджан с главным лозунгом и идеей:
«Мы против отделения окраин от России, ибо отделение в этом случае означает империалистическую кабалу для окраин, ослабление революционной мощи России, усиление позиций империализма» [Сталин И.В. Собрание сочинений в 13-ти томах. Т.4. С.372-373].
Это положение, или незыблемую позицию он вдохновенно разъяснял в серии своих выступлений в различных городах Кавказа на протяжении полутора месяцев. С пониманием и даже согласием слушали везде, - исключая родную Грузию, захваченную меньшевиками. Молодой наркомнац, как думается, провёл немало трудных часов в беседах с Орджоникидзе и Кировым. Вероятно, втроём они договорились, как сковырнуть зловредных «социал-духанщиков», свивших гнездо в Тифлисе. По возвращении Сталина в Москву подготовка к ликвидации Тифлисского осиного гнезда ускорилась.
«Ленин, однако, колебался, носясь с проектами создания блока с Жорданией. Но он не смог больше сопротивляться решительному нажиму Кав’бюро, поддержанного Сталиным, - нельзя терять время, в Грузии началось восстание против меньшевистского правительства. Недовольство, накопившееся за три с половиной года пребывания “социал-духанщиков” у власти, прорвалось» [Н.Н.Яковлев. Сталин: путь наверх. М. 2000].
Примерно через год I съезд Советов Грузии в обращении к “трудящимся всего мира” 26 февраля 1922 г. нарисовал впечатляющую картину сложившегося удручающего положения в республике, потребовавшего вмешательства Красной Армии:
«Внутри Закавказья, оторванного от России не по национальным, а по классовым мотивам, устанавливается под руководством меньшевиков диктатура эксплуататоров над трудящимися… Хуже всего было то, что они до крайности обострили отношения между народностями самой Грузии. Благодаря их националистической и шовинистической политике дело не раз доходило до правовых столкновений именно на национальной почве… Они огнём и мечом расправляются с национальными
