университет). С апреля же эти лекции стали печататься в «Правде», а в мае уже вышли отдельной брошюрой «Об основах ленинизма». Да ещё и с точным адресом читателей: «Ленинскому призыву посвящаю».
«Эта работа по праву вошла в классику марксистско-ленинской литературы. По-видимому, нет другого сочинения, в котором были бы так ясно, обстоятельно и целеустремлённо раскрыты предпосылки, содержание и поучительные уроки ленинизма. Появившись в 1924 г., исследование «Об основах ленинизма» было на порядок выше того, что в том же году писали о Ленине Каменев и Зиновьев, Бухарин и другие. Все они вторгались в область теории, повторяя на каждом шагу, что являются ленинскими учениками и сказанное ими лишь подступ к такой необъятной теме, как ленинизм. Сталин поступил по-иному: он уверенно анализировал, категорически высказывался, давал законченные формулировки даже неоконченных процессов. В целом он придал проблеме излюбленную им форму катехизиса, понятного неофитам в области марксизма-ленинизма.
Больше того, работа была проникнута гордостью, национальной гордостью русских. Революция не случайно победила именно в России, ставшей “узловым пунктом противоречий империализма”. Она положила конец тому положению, когда русская армия проливала “кровь на фронтах для обеспечения бешеных прибылей англо-французских капиталистов”, а царизм стал “агентурой западного империализма для выколачивания с населения сотен миллионов процентов на займы, отпускавшиеся ему в Париже и Лондоне, в Берлине, Брюсселе”. По совокупности исторических и политических причин “Россия стала очагом ленинизма, а вождь русских коммунистов Ленин его творцом”.
Вероятно, именно с этой работы И.В.Сталин начал обращаться к термину “русские коммунисты” и делал это вплоть до последней в жизни речи на ХIХ съезде КПСС в 1952 г.» [Н.Н.Яковлев. Сталин: путь наверх. М. 2000]…
6
Стержневая мысль данной работы Сталина такова:
«Ленинизм есть теоретическая и практическая школа, вырабатывающая особый тип партийного и государственного работника, создающая особый, ленинский стиль в работе.
В чём состоят характерные черты этого стиля? Каковы его особенности?
Этих особенностей две:
а) русский революционный размах и
б) американская деловитость.
Стиль ленинизма состоит в соединении этих двух особенностей в партийной и государственной работе.
Русский революционный размах является противоядием против косности, рутины, консерватизма, застоя мысли, рабского отношения к дедовским традициям. Русский революционный размах – эта та живительная сила, которая будит мысль, двигает вперёд, ломает прошлое, даёт перспективу. Без него невозможно никакое движение вперёд.
Но русский революционный размах имеет все шансы выродиться на практике в пустую “революционную” маниловщину, если не соединить его с американской деловитостью в работе. Примеров такого вырождения – хоть отбавляй. Кому не известна болезнь “революционного” сочинительства и “революционного” планотворчества, имеющая своим источником веру в силу декрета, могущего всё устроить и всё переделать?... Никто, кажется, не издевался над такими больными так зло и беспощадно, как Ленин. “Коммунистическое чванство” – так третировал он эту болезненную веру в сочинительство и декретотворчество.
“Революционному” пустозвонству Ленин обычно противопоставлял простые и будничные дела, подчёркивая этим, что “революционное” сочинительство противно и духу, и букве подлинного ленинизма.
Американская деловитость является, наоборот, противоядием против “революционной” маниловщины и фантастического сочинительства. Американская деловитость – это та неукротимая сила, которая не знает и не признаёт преград, которая размывает своей деловитой настойчивостью всё и всякие препятствия, которая не может не довести до конца раз начатое дело, если это даже небольшое дело, и без которой немыслима серьёзная строительная работа.
Но американская деловитость имеет все шансы выродиться в узкое и беспринципное делячество, если её не соединить с русским революционным размахом… Никто так едко не издевался над этой деляческой болезнью, как Ленин. “Узколобый практицизм”, “безголовое делячество” – так третировал эту болезнь Ленин. Он противопоставлял ей обычно живое революционное дело и необходимость революционных перспектив во всех делах нашей повседневной работы, подчёркивая тем самым, что беспринципное делячество столь же противно подлинному ленинизму, сколь противно “революционное” сочинительство.
Соединение русского революционного размаха с американской деловитостью – в этом суть ленинизма в партийной и государственной работе» [Сталин И.В. Собрание сочинений в 13-ти томах. Т.8. С.275-276]…
7
Ознакомившийся со сталинской работой Троцкий наверное скрежетал зубами от злости, а может и волосы на голове рвал, громко и грязно матерился. Так возвеличить усопшего Владимира Ильича, привлечь к его нескладной фигуре столько внимания!!! В глазах патологически-самолюбивого наркомвоенмора это был явный перебор! Сам-то себя Лев Давидович ставил уж никак не ниже Ленина: это факт. На многое в будущем метил. Поэтому и болезненно реагировал на участившиеся упрёки в печати по поводу его необъятных претензий после смерти Вождя, которые сам он, в болезненном угаре, считал вполне обоснованными и заслуженными.
Но более всего, ещё раз напомню читателям, его бесили совершенно справедливые указания соратников-партийцев на то, что он, Лев Давидович Троцкий-Бронштейн, пришёл к Ленину только в июле 1917 г. И никакие последующие заслуги не могли этого очевидного факта перечеркнуть. В «Новом курсе» он с нескрываемой обидой даже написал по этому поводу так:
«Я вовсе не считаю тот путь, которым я шёл к ленинизму, менее надёжным и прочным, чем другие пути… И если уж ставить вопрос в плоскости биографических изысканий, то нужно это делать, как следует быть. Тогда пришлось бы давать ответы на острые вопросы: всякий ли, кто был верен учителю в малом, оказывался ему верен и в большем… Исчерпывается ли ленинизм послушанием? У меня нет никакого намерения разбирать эти вопросы на примере отдельных товарищей, с которыми я со своей стороны намерен и впредь работать рука об руку».
Заявил вроде бы, что «нет никакого намерения», - но не удержался, прохвост словоблудливый, и вскоре именно «биографическими изысканиями» и занялся, то есть поступил как настоящий еврей: клятвенно уверял всех в одном, и при этом делал другое, прямо-противоположное. В сентябре 1924 года он выпустил в свет сырую в целом и заострённо-полемическую брошюру «Уроки Октября» (ставшую вступительной статьёй к третьему тому собрания сочинений Троцкого, получившего название «Историческое подготовление Октября»), вызвавшую взрыв негодования в амбициозной партийной среде, который тонкий политик Сталин умело направил в нужное себе русло.
«Эта статья являлась сплошной клеветой на нашу партию, на её вождя - Ленина. За эту клеветническую книжонку ухватились все враги коммунизма и Советской власти» [Сталин И.В. Собрание сочинений в 13-ти томах. Т.6. С.75,77, 181-188].
«Уроки Октября» - поясню читателям, - это довольно небрежный и достаточно объёмный очерк предыстории и истории Великого Октября, где Троцкий напомнил всем о вертлявой позиции накануне вооружённого восстания Зиновьева, и особенно Каменева, которых Ильич обозвал в сердцах политическими проститутками... А ещё он напомнил о победах Ленина над трусливыми соратниками в конце марта 1917 года и некоторых неприглядных деталях последних дней накануне вооружённого восстания в Петрограде, когда якобы всё ЦК было против захвата власти. И только якобы Троцкий и Ленин - за…
8
Члены ЦК и Политбюро, старые соратники Ленина, заслуженные партийцы, встали на дыбы и яростно ощетинились от такой оскорбительной трактовки недавнего прошлого. Ещё бы, наркомвоенмор тонко намекал на то, что было бы «недопустимым вычёркивать из истории партии величайшую главу только потому, что не все члены партии шли в ногу с революцией пролетариата. Партия может и должна знать своё прошлое, чтобы правильно расценить его и всему отвести надлежащее место» [Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М., 1990. С.192]. Так-то оно так, резонно рассудили большевики-старожилы, полжизни прокрутившиеся возле Владимира Ильича, - но только ведь после этого можно и вообще остаться без места! И что тогда?! К кому идти на поклон и где добывать хлеб насущный?!...
До глубины души возмущённые и оскорблённые, обиженные Зиновьев и Каменев, перекрикивая и перебивая друг друга, отбрёхивались как могли, отвергая инсинуации Троцкого в свой адрес. Но получалось это у них не убедительно: факты из недавнего прошлого были против них.
И тогда им на выручку бросился Сталин. На пленуме коммунистической фракции ВЦСПС 19 ноября 1924 г. он выступил с грозной речью «Троцкизм или ленинизм», где заявил следующее:
«Несмотря на разногласия, мы имели в лице этих товарищей старых большевиков, стоящих на общей почве большевизма… Мы имели в лице Каменева и Зиновьева ленинцев».
Но больше и жарче всего от глумливых нападок Троцкого он кинулся защищать того, кто уже не мог самостоятельно защититься - усопшего Ленина. С трибуны он напомнил собравшимся о том, кем был зарвавшийся и потерявший берега Троцкий до 1917 года и кем стал после Октябрьской революции. Сталин очень удачно вспомнил и привёл отзыв Троцкого об Ильиче в 1913 г. (в письме Чхеидзе):
«Всё здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несёт в себе ядовитое начало собственного разложения», а сам Ленин якобы «профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении».
«Ленин, - наставлял Генсек профсоюзных деятелей, - был осторожен, не любил закрывающихся и нередко пресекал твёрдой рукой увлекающихся террором, в том числе и самого Троцкого. Троцкий касается этой темы в своей книге «О Ленине». Но из его характеристики выходит, что Ленин только и делал, что “вколачивал при каждом подходящем случае мысль о неизбежности террора” (потом те же троцкисты главным террористом СССР объявят уже самого Сталина, чтобы повесить на него свои кровавые дела – авт.). Получается, что Ленин был самым кровожадным из всех кровожадных большевиков.
Для чего понадобилось Троцкому это ненужное и ничем не оправдываемое сгущение красок?» [История Всесоюзной Коммунистической партии. Краткий курс. С.255].
Это-то как раз понятно - «для чего»! Для прикрытия своей собственной задницы: чтобы спрятаться от суда Истории, от проклятий злопамятных потомков. Троцкий, фактически, заранее отводил упрёки в злоупотреблении террором, которые могли быть брошены будущими поколениями прежде всего ему самому, безжалостному и без-пощадному поработителю России. В декабре 1917 года ведь именно он мрачно предрекал в узком партийном кругу: «Не казематы, а гильотины ждут наших врагов». На что Ленин немедленно отреагировал: «Гильотиной не шутят» [Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М., 1990. С.283]. Но патологический маньяк и людоед-Троцкий упорствовал и настаивал в беседе с американским публицистом А.Вильямсом: «Наше главное преступление в
