исчез, а свист остался. Он-то единственно и вечен, если по-честному. Как улыбка от кота при вечнозелёной бабке ёжке. Как очередная легенда у креатур бессмертной кузькиной матери, в которой верить нельзя ничему. Да ничего, кроме свиста, и не бывает от людей, если совсем по-честному. Если не считать того, что остаётся после них, когда посидят где-нибудь на корточках. Даже сам президент, по слухам, какает точно так же и точно тем же, что и люди. Но и ему ничего не светит там, в конце тоннеля. Всё отключается вскоре при поступлении туда.
Приятелю «Свистка» и воспоследователю проторённых им завидных корпоративных традиций, а также тенденций, ректору университета Вовчику Шапову судьба ещё не состроила аналогично-козью морду. Хотя по всем приметам уже готовилась и основательно. И ректорство под ним шаталось, и здоровье здоровкалось с нездоровьем, и университет грозили слить с другим, куда более авторитетным и могущественным, а его самого опустить куда менее всемогущей должностью. Идея столь недружественного слияния-поглощения Вовчику почему-то настолько не нравилась, что на его с позволения сказать лице даже обычная некрофильская гримаска теперь навсегда сменилась злобной судорогой решимости держаться за командирское кресло до конца. А командовать теперь и нечем оказывалось. Самое эффективное кадровое изобретение последних лет.
Разумеется, и с ним всё так же пошло, в том же, полном соответствии с программным алгоритмом крысиного конца. Те из подвластных ему организмов, кто безмерно прославлял Вовчика, кто также носил его некрофильский лик во всю ширь университетского знамени на каждые ректорские именины, кто униженно прислуживал, высиживал долгие утренние часы в приёмной, а то и на подходе к университету, чтобы вовремя подхватиться пред высочайшие вовчикины очи, лишь бы он их первыми увидел да вновь запечатлел их безусловную преданность - все-все они теперь, как и подобает крысам, только и ждали случая вцепиться одряхлевшему царьку в горло.
Льва всегда съедают гиены, а правителя его же крысы. Властители человеческих жизней и судеб всегда вот так сникают, а то и сходу растворяются в небытии, если полностью лишаются возможности и права безраздельно распоряжаться людьми. Или даже если им это ещё только грозит. Такое не часто, но бывает. Крысе хорошо лишь в собственной стае. Только там не дадут пропасть, не только самому крысаку, но прежде всего крысихе с крысятами! Но горе потерявшему нюх грызуну, особенно, если его из собственной стаи стали выбрасывать! Чиновник практически любого значимого ранга, будучи конкретно низвергнут на землю, обратно к людям - по любому не жилец. Может жить только в отдельном, уникальном стайном кластере, в обетованном модуле, локальной страте крысиной ойкумены, вроде Рублёвки. Среди людей эти существа, эти очевидные нелюди чрезвычайно быстро сдуваются. Внутри-то ничего - пустота, вакуум и пронизывающее реликтовое излучение. По реальной жизни внизу, среди конкретных, земных людей сплошь да рядом скачут и любого рвут на части поистине колоссальные давления! Как выжить вчерашнему небожителю среди простых смертных при внезапной и полной разгерметизации?! Немудрено, что рухнувших правителей без прежних скафандров довольно быстро раздавливает. Зато глубоководный бомжик всегда продолжает идти дальше, как ни в чём не бывало. Мёртвый-то падишах всегда стоит меньше живой собаки, в том числе и со свалки.
Другим персонажам в этой замечательной истории, тем, кто не вписывался в правящий кластер, а так - вроде бы рядом проходил - повезло чуть больше. А кое-кому и не чуть. По-прежнему мудрый и ещё более лукавый Авк со временем вышел на защиту очередной докторской диссертации по какой-то, естественно, насмерть засекреченной проблематике. Мало ему было предыдущих двух таких же степеней. Но мудрость свою доказал на этот раз так, как никаким потусторонним мальчишам-плохишам и не снилось. Отчего вражеские разведки на него по-прежнему ни за что не выходили, стопроцентно побаиваясь неминуемой нейро-лингвистической перевербовки. Со старого козлодуя станется чего угодно. Все борозды перепортит на свой лад. Именно поэтому все-все, кто уже имел или мог иметь с инфернальным профессором дело, обязательно перестраховывались. Крестились и на всякий случай соломки вокруг подстилали, толстым слоем. Петиции в ВАК посылали, чтобы не связывался с этим господином хотя бы на этот раз.
На внешнем контуре мудрый Авк по-прежнему не чурался ничего человеческого. Помимо собственных, реально значимых трудов он со своими научными неграми продолжал творить пользу и для сильных мира сего, для властителей, для укоренившихся, давно натурализовавшихся среди людей десантников из Большого Магелланова Облака. И то верно - как не пособить родимым инопланетяшкам, славным ребятам, для экзотики тоже пожелавшим стать земными учёными?! Они-то в долгу никогда не останутся, потом что угодно прикроют. Стая-с.
Так, по слухам, Авк со своими аспирантами написал диссер самому лупатому федералу в ранге министра, к которому Железный Шурик было пошёл в замы, да там и погорел из-за внезапного затменья сердца своего.
На то, что ушлый кентавр Авк обмолвится где-нибудь в кулуарах или между строк как именно он фактически споспешествовал уже идущему укоренению нового «нового порядка», какова в принципе схема установления реального нацизма в России со всеми её трудностями - надежд на такое вообще не могло быть, даже в принципе. Кто ж о таком проговорится?! Разве что великие мозголомы Кургинян да Млечин. Но с них-то, умственной десантуры с заблаговременно эктомированной сигнальной буковкой на конце фамилии, всегда взятки гладки.
Заказной, халтурный для Авка диссер под фамилией лупатого министра формально находился в открытом доступе, но только в виде уклончивого автореферата, а остальная, невидимая часть, как у айсберга, надёжно запряталась в глубину, поджидая оттуда своего Титаника.
Поговаривали, скоро обязательно состоится эта самая защита. Приметы появились. Паша из ВАКа опять же обещал помочь, если что. Что салют собираются устроить в эту честь, так это точно. Опять на Ближней малине, конечно, готовят оный фейерверк. Правительственная дача слегка под-успокоилась, всё как бы обошлось с теченьем времени, в порядок мог втянуться русский быт. Чистенькой воды в бассейнах вновь прибыло, и в голубом, и в зелёном. Её даже по-прежнему кварцевали и чуть ли не газировали. Фонтаны при бассейнах по-прежнему состязались в трассирующих струях, кто выше вдарит.
Всё время, пока шли наиболее непримиримые разборки, девочки по вызову и просто штатные или даже табельные – одинаково не мылись, ждали, пробоотборники чистили, клиентов выглядывали. Численность вновь прикомандированных на Ближнюю особ нежного пола как всегда неизвестна. Однако следующая Ночь Сурка грозила превзойти полярную, по длине конечно. Впрочем, не исключено, что и по толщине.
Смотря сколько времени не мылись наяды и сколько всего там наросло.
Кстати, Наполеон Бонапарт, редкостный знаток и любитель женщин, после военных кампаний возвращаясь в замок Фонтенбло под Парижем, всегда писал своей драгоценной Жозефине Богарне: «Скоро еду. Не мойся!». Знавал котяра толк в мясе и вправду как никто. Кодекс, точнее, ноу-хау Жозефины быстро восприняли дамы полусвета и прочие ночные бабочки, подметившие неодолимое тяготение разнообразных котиков именно к своим исподним феромонам. Впрочем, бомжики тоже, но явно по другой причине и с другими целевыми установками, в точнее в отсутствие оных.
Всё это, конечно, семечки. Великие пацаны живут великими делами. А не на кухне кастрюльками гремят, не дремлют над бабьими прялками, да и не капусту с морковкой себе выращивают, а потом квасят у себя на кухне до полуночи. Лишь изредка они позволяют себе нечто особенное, как бы из ряда вон, что помимо удовольствия позволило бы как-то выделиться в узком кругу своих же архангелов. Поэтому диссертации, даже для самых из них правильных и предельно лупатых, и являются именно такими фишками, средством шикарного пацанского самоутверждения, одним из регуляторов внутрикластерского ранжирования, но всё же не самым важным. Потому наиболее для власти востребуемым.
По тем же непроверенным слухам мудрый Авк так и не удовлетворился в принципе ничейным исходом интеллектуального матча «столица – провинция», который расценивал как собственное поражение. Авк почти переспал с этой своей бедой, но, как и Савва Городецкий, жениться на ней не захотел и потому затеялся взять реванш за горло или за пупочку, тут как повезёт. Сплести НЛП-паутину вокруг главного погубителя его проекта, вокруг двуличного комитетского следователя Шахова. Отдать ему главный должок. Будто бы Авк так и сказал в ближнем своём кругу: настоящие, в смысле суверенные пучки-паучки никогда не сдаются. Что это в действительности означает, вероятно, как всегда понимает только он сам. Может быть ещё кое-кто из его самых продвинутых, в смысле наиболее свихнутых, до упора запрограммированных и надёжно расставленных им учеников из числа всего того зверья, что лично сам для чего-то успел понарожать.
Реванш предполагался, как всегда, супер-наукоёмкий, точнее предельно нанотехнологический. Судить можно было по исключительно зловещей, невиданной ауре, уже разлившейся вокруг непрекращающихся слухов о нём. Даже при реализации малой доли предполагаемого замысла реванш этот обещался стать действительно потрясающим. К тому же природный сын Авка, Савва Городецкий, сильно изменился. Также стал проявлять благосклонность - и к блудному папеньке Авку и к самой идее получения вот такой именно сатисфакции. Видимо, это у них семейное - всегда отдавать долги! Не просто отдавать, а супер-наукоёмко и с запасом.
Население центрального округа региональной столицы, где когда-то была да сплыла зловещая суперлаборатория неких потусторонних сил долгое время чрезвычайно интересовали кадровые последствия происшедших событий. Где теперь те доблестные полицаи, которые столь удачно разогнали и частично полонили агентов межзвёздного империализма, не дали распространиться по всей планете страшной метагалактической заразе?! Хоть эти-то богатыри уцелели в дьявольской мясорубке лихих перемен, вскоре воспоследовавших непосредственно за свершившимися событиями, связанными с лабораторией?! Может и они куда-то умчались со стаей перелётных птиц?! И теперь где-нибудь на Танганьике рыбачат по болотам вместе с розовыми фламинго?! Или наломали себе из баобабов новых дубинок и трудолюбиво охаживают ими тамошних чернокожих лохов?!
Так что же произошло с ними и с их благословенным учреждением?! Взяли ли грозные птеродактили штурмом неподкупный полицейский участок, который они долгое время непрерывно патрулировали и бомбили сорвавшимися туристами – всё это доподлинно так никому и не стало известно. Кроме того факта, что он таки сгинул – приснопамятный блокпост правопорядка, в котором скромные и, главное, застенчивые душегубы с лычками и звёздочками на плечах некогда занимались единственным и важнейшим делом всей своей жизни – взашей гоняли
