предсмертных судорогах корчился голодный бездомный котенок. Или же когда Валера «Смоленск» убивал несчастную кошку, стащившую со стола кусок колбасы, бросками об асфальт. Я видел подобные эпизоды в своей жизни неоднократно и всегда отворачивался в самый последний момент не в силах уложить в своем сознании эту людскую жестокость, это равнодушие, даже какую-то долю забавы.
Зеленое свечение рук Данилы было теперь неприятным. От воспоминания о нем в горле моем будто песок собирался, пробуждая рвотный рефлекс. Все виденные мною подобные ужасы, казалось, давно стертые из памяти, внезапно дали о себе знать. В жизни Данилы попавший под колеса автомобиля серый кот стал еще одним ярким отпечатком, расстроившим его и без того шаткую психику. Про себя я будто уже видел его, доковылявшего до дверей дома, взявшего своего Фюрера на руки, и омывающего того слезами раскаяния за совершенное каким-то жирным ублюдком умерщвление. Данила ДОЛЖЕН БЫЛ ненавидеть род людской ради сохранения своей обезболивающей физическую агонию всех этих кошечек и собачек силы. Не думаю, что я смог бы так же, учитывая собственное смирение перед бескрайней человеческой глупостью (давно покинувшей пределы жестокости) и оттого спокойствие. Нет, буду честен, не спокойствие, а равнодушие…
без окончания
Глава 27. Дракон.
Застолье уверенно двигалось к своему завершению. Впрочем, на столах оставалось еще достаточно много блюд и выпивки, нуждавшихся оказаться в желудках гостей и молодоженов. Борюсик, однако, спиртного практически не пил; сколько я его знал, это был еще тот трезвенник. Вот Саша, невеста, а теперь и жена, к появлению дракона находилась в состоянии легкого подпития. Я украдкой наблюдал за ней с самого начала пиршества, наблюдал, наверное, больше чем за всеми находящимися в зале ресторана людьми, выискивая наиболее вероятную жертву. Признаюсь, Александра и самому мне нравилась, и по факту она оказалась привлекательнее всех прочих приглашенных женщин. Изящная, в белом платье, с волнистыми и крашеными под яркую шатенку волосами, Саша заметно выделялась из всей этой невзрачной и однородной массы. И еще глаза, магически красивые, отвлекавшие все мое внимание. Добрый взгляд их будто сглаживал все возможные внешние изъяны приятных плавных, округлых черт лица, заставляя меня восхищаться нежностью чужой невесты, сквозившей из каждой клеточки ее тела.
Тем не менее, вся моя симпатия к красавице жене одного из моих давних приятелей постепенно таяла по мере росшего количества рюмок шампанского и вина, выпитых Сашей за столом. Я настаиваю на том, что и в мыслях у меня не было назвать ее алкоголичкой. Просто одной рюмки для нее уже было достаточно, женщина вообще не должна употреблять алкоголь. Ни в каких количествах. И меньше всего мне тогда хотелось, чтобы дракон коснулся именно ее. Все очарование Саши понемногу затуманивалось под этиловыми парами, чарующий гипнотический взгляд красивых ее глаз неприятно исказился, вызывая у меня отвращение. Что ж, по крайней мере, отвлекаться на Сашу уже не имело смысла. Все мое внимание само собой переключилось на остальных гостей.
Я знал далеко не всех из них. Но те кого знал, были наши с Борюсиком общие друзья. Их оказалось не так много, конечно, однако никто из них не пытался «отмазаться», даже наоборот, речь шла о целенаправленном намерении упасть лицом в салат. Был и Вадик «Дипломат», вернувшийся из командировки в последний день приготовлений, и Саня Кораблев, внесший самый большой финансовый вклад в организацию банкета, и Толян «Композитор», стоявший на пороге собственной свадьбы. Нет, все-таки, ни один из вышеперечисленных ребят еще не накачался алкоголем до критического уровня. Вообще, все мероприятие застолья старалось соблюдаться максимально культурно. Лишь во время первого перекура случилась небольшая перепалка с какими-то парнями с улицы, но там даже до рукоприкладства дело не дошло.
И все же время дракона приближалось. Я ждал его появления, я знал, что его было не избежать, я уже чувствовал его горячее губительное дыхание, постепенно нараставшее в пропахшем алкоголем и эйфорией воздухе. Как и Борюсик я не хотел, чтобы веселье переходило в пьянку. Конечно, мы оба понимали, что совсем без спиртного обойтись было просто невозможно. Как и я Борис знал о существовании дракона, лишь, в отличие от меня, видел его всего однажды. Задолго до этого вечера. И однозначно Борюсику было сейчас не до того. Сейчас он был счастлив, обнимал любимую жену, довольно улыбался и шутил, исполненный гордостью, сиявший подобно начищенному пятаку. Сейчас Борюсик просто рулил всем праздничным действом, и мне не в чем было его упрекнуть. И если честно, я бы не хотел, чтобы мой друг забивал свою светлую голову всякими сказочными - крылатыми и огнедышащими существами, предназначенными для меня. Как и я он все равно ничего не смог бы с ними поделать, только покорно наблюдать за их неистовством. И еще про себя восхищаться этой их беспощадностью.
Вот только на самом деле, еще глубже, я хотел видеть дракона как можно чаще. В какой-то степени я бы сам хотел стать им. То была приятная ненависть, неизведанная мной, не желаемая быть изведанной мной ни на грамм. Это Борюсик относился к алкоголю терпимо, мог общаться с подвыпившими людьми спокойно, без намека на какой-либо дискомфорт. Мол, личное дело каждого, насильно никто никому в рот не вливает. Иногда даже меня бесила подобная его позиция, кардинально противоречившая моим собственным убеждениям неприемлемости употребления этил содержащего пойла в любых количествах. И доля моей жалости к жертвам дракона была совсем маленькой, практически ничтожной. Хотя, конечно, муки их были достаточно ужасны.
И, кажется, я, наконец, заметил самого подходящего кандидата, встреча с драконом для которого была уже неизбежна. Крупный, почти два меня, мужчина лет пятидесяти с короткой армейской стрижкой и густыми рыжими усами уже полыхал внутри. Я видел яркие огненные всполохи, мерцавшие сквозь его свитер, будто подсвечивавшие его тело, как если бы кто-то сунул яркую лампочку внутрь сосуда с тонкими стенками. То был алкоголь, вступавший в необъяснимую для науки, но понятную мне химическую реакцию в желудке этого человека. Мужчина периодически наполнял свою рюмку крепким спиртным, будто стремился догнаться как можно сильнее. И чем больше хмелел, тем ярче становился огонь в его теле. Пока что это была лишь безвредная для мужчины метка, указующая на конкретную для моего внимания цель. В какой-то момент мужчина и его пухлая жена выбрались из-за стола, чтобы присоединиться к гостям, устроившим танцульки под задорную музыку. Пляшущее внутри мужчины пламя постепенно захватывало разогретое алкоголем тело, разрасталось, забирая необходимую для концентрации в одной конкретной точке его энергию. Стоило только жертве взять небольшую паузу, например, уйти на перекур, выпасть из ритма, для дракона это был самый верный момент нападения.
Нет, меня не было рядом с тем мужчиной, когда он вышел на улицу в компании нескольких человек, в том числе и Вадика «Дипломата» для этого самого перекура в роковой для себя момент. Я не должен был там находиться. Зачем? Я ведь и так видел как нападает дракон. Выйдя на свежий воздух, несчастный сильно закашлялся, полностью объятый изнутри яркими языками пламени. Свежий же воздух стал смертельной для жертвы искрой. Нестерпимый жар сосредоточился в закипевшем от градусов спиртного ее желудке. Тот попытался отрыгнуть содержимое, представлявшее собой неприятно пахнущую массу, что мешала жертве дышать. Не было никакого дыма, который мог бы валить изо рта, но тем не менее в момент кашля мужчина просто изрыгнул короткую, практически молниеносную огненную вспышку, опалившую его лицо и обуглившую внутренности. Его бы убил даже глоток простой воды. Только лишь потому, что несчастный нахлебался горячительного, и единственное его спасение заключалось в нахождении в зале ресторана до момента протрезвения.
Я не мог помочь ему. Но даже если я и мог что-то сделать, например, рассказать о драконе во всех подробностях, попытаться напугать и заставить мужчину оставаться внутри помещения, заставить его не прикасаться к каким-либо безалкогольным напиткам пока не выветрится алкоголь, то не видел в этом смысла. Я уже сказал, что хотел видеть дракона как можно чаще. Я никогда не любил пьяниц, да и вообще, само лицезрение употребления вонючки вызывало во мне целую волну негодования. Мне было все равно сколько тот или иной человек может выпить – пятьдесят грамм или литр и больше, эти злосчастные этиловые пары в любом случае сделают свое дело и убьют часть клеток в мозгу. Это ответственность, добровольный выбор каждого здравомыслящего человека, имеющий свои последствия. Даже пятьдесят грамм раз в полгода означает потенциальную зависимость. Потому что в любых количествах алкоголь – угроза. И именно поэтому я хотел смерти того человека. И когда он покинул свою жену и направился на улицу, хотя я и старался сдерживать свое удовольствие как мог, все же мое сердце бешено колотилось в торжественном предвкушении неизбежности дракона. Так было все прошлые разы. И вряд ли я испытаю какие-либо угрызения совести за свое молчание в будущем, даже если дракон коснется кого-либо из моих близких. Ну, может быть только не в случае с женой Борюсика. Ха, вот уже начались какие-то исключения…
конец
Глава 28. Амнезия.
Были все на кого он рассчитывал. Они просто не могли не собраться все вместе. Тогда просто не было бы никакого смысла этой встречи. Но Андрей совсем ей не радовался. Все дело в том, что это общение ДОЛЖНО БЫЛО состояться, Андрей ждал его. Долго. Настолько долго, что практически устал ждать. Впрочем, усталость отражалась не только в одним лишь его взгляде, который Андрей задерживал на каждом из них, не решаясь, да и не желая заговорить первым. Где-то внутри Андрей даже ненавидел тех к кому пришел.
-Ну наконец-то мы встретились, - со знакомой приятной улыбкой поприветствовал его дядя Коля.
Он встречал Андрея у кладбищенских ворот. Просто стоял на одном месте, сцепив руки за спиной, наблюдая за появлением племянника, к которому испытывал самые искренние добрые чувства. Дядя Коля был одет в строгий серый костюм с темным галстуком, на ногах его сверкали начищенные до идеального блеска черные лакированные туфли.
Он умер зимой. Просто лег вздремнуть после тяжелой смены и не проснулся. Страшное известие было для его сестры, матери Андрея, самым настоящим ударом. Не только для нее, для всех. За исключением самого Андрея, покинувшего родной дом в пользу столицы лет двадцать назад. А теперь он вообще осел где-то в глубинке, как можно дальше от шумной цивилизации, подзаработав деньжат и прикупив небольшой домик. Нет, конечно он поддерживал связь с матерью, дважды в день набирал ее телефонный номер. Именно так, по телефону, она сообщила сыну о смерти дяди Коли. Мать не звала его на похороны, Андрей бы и не поехал, ему давно уже не были интересны дела родственников, остававшихся от него за сотни километров.
Но он практически не удивился, встретив мертвого дядю Колю у ворот
