Тело. Часть 1

последней, расцарапавшей его лицо. Тринадцатая, ха. Надо будет как можно быстрее проскочить это число, несмотря на его суеверия (так же признак несвободы). Еще один шаг, а дальше - в тень. Вроде бы никаких следов, указывающих именно на него, так что нет причин волноваться. Пусть ищут. Но до последнего шага надо подождать, решить проблемы с поврежденным лицом.
Подходил к дому осторожно, измеряя взглядом окружающую обстановку. Возле подъезда стояла пара автомобилей, их владельцев он знал в лицо. Потому отсутствие посторонних машин, в которых могли бы затаиться «легавые», поджидая подозреваемого, слегка успокаивало, хотя и не исключало худший сценарий развития событий. Нарочно опустив голову, спрятав ее за высоким воротником кожаной куртки, он прибавил шаг и почти бегом вошел в подъезд...
-..., - назвал он себя в ответ на требование следователя, - Но я хочу, чтобы меня называли Кукловодом: я привык к этому имени.
Последний несколько секунд вглядывался в явно занервничавшие глазки задержанного и главного подозреваемого в двух десятках нападений на молодых женщин на почве сексуального характера, с последующим убийством своих жертв. Его взяли в подъезде собственного дома; ... даже не сопротивлялся при задержании (его просто сбили с ног, повалили лицом вниз, на запястьях тут же сомкнулся холодный металл наручников). В кармане куртки был обнаружен раскладной нож-«бабочка». Возможное орудие преступлений было немедленно изъято для проведения экспертизы (следы крови преступник смыл в холодной воде перед тем как утопить очередную жертву). Предварительный обыск квартиры не дал никаких результатов, разве что сотрудниками органов была обнаружена коллекция детских, отнюдь недешевых кукол в красивых платьях. Их общее количество всего на единицу рознилось с количеством погибших женщин.
Однако, куклы не могли служить прямым доказательством причастности задержанного к данным преступлениям. По крайней мере, пока. Но сам факт обнаружения мини-коллекции пролился холодным душем на Кукловода, впрочем, как и его задержание, больше похожее на арест. Один только вопрос «как?» уже сбивал все мысли и варианты спасения, а ведь там, за колючей проволокой ему грозила совсем не благовидная участь, о чем он не думал. По крайней мере, пока.
-Хм, - усмехнулся следователь в чине лейтенантика, - Кукловод... И давно ты взял себе это имя?
Его возраст позволял говорить с задержанным на одном уровне. После вопроса опер сложил руки на столе, направив пристальный взгляд на преступника.
-За день до первого нападения, - сразу перешел Кукловод, стараясь любыми путями сгладить вину, - Когда я купил первую куклу.
Его признание слегка удивило опера.
-Вот как. Хочешь оформить чистосердечное признание? Ручка и бумага в твоем распоряжении. Только все подробно...
Его первой жертвой стала соседка этажом ниже. Женщина жила с выпивохой - мужем, нередко затевающим семейные драмы под действием дешевого алкоголя. Детей семейная пара не имела, скорее всего, именно по этой причине. Зачем вообще сложились семейные отношения между цапающимися супругами, Кукловод не понимал. Он и не мог ответить на свой вопрос, поскольку все его внимание было занято молоденькой женой опускающегося пьяницы. В свои двадцать восемь ... сохранила достаточно привлекательный вид восемнадцатилетней девушки. Стройная фигура, милое личико - да на таких находится не один десяток поклонников. Она бы пропала в четырех стенах вместе с обреченным муженьком, работающим на свое горло. Ее природная красота неизбежно угасала без следа намного раньше положенного срока; первые признаки уже обозначились в чуть поблекших глазах. В своих мыслях Кукловод неоднократно представлял себя неким освободителем, за которым ... бросится в огонь и в воду с последней надеждой вырваться из холодных семейных оков. Он и сам не заметил того фанатизма к будущей жертве, который, буквально, сожрал его всего целиком. Образ ... поселился в воображении будущего насильника и убийцы. Возможно, ... (пока еще не Кукловод) и пытался избавиться от навязчивой мысли, понимая, что ни к чему хорошему его фантазия не приведет. Сыщики не могли не обнаружить в его логове несколько жестоких видео, просмотр которых отвлекал ... от собственного воображения (ТВ он не смотрел, исключая новостные выпуски). Но часто будущая жертва приходила в его сны, а уж от этого противоядия не нашлось. По его признанию, Кукловод никогда не думал, что желание хотя бы в очередной раз увидеть молодую соседку, обменяться кратким приветствием, превратит его в некоего безоговорочного раба, подчиняющегося собственным прихотям. Вся его жизнь до этого протекала в скупом одиночестве, разрушить которое он не решался, да и не желал. И все преступления Кукловод называл какой-то дикой вспышкой, поражавшей сознание совершенно спонтанно, хотя каждый раз все труднее оказывалось остановиться.
До того времени как познакомиться с ... он практически не замечал противоположный пол, твердо пасуя перед женским вниманием, не считая, однако, себя в чем-то ущербным. Просто какие-то чувства слишком задержались внутри. И их всплеск оказался ему неподконтролен, нарастающая сила требовала свободы - дикая, животная сила, необузданная, неограненная в чистую любовь, о которой он и понятия не имел...
А смог бы он любить? Нужно ли было ему это странное, искрометное чувство среди собственных стен самоизоляции каждый вечер перед экраном, потемневшем от насилия, что помогало не думать о ней, о ...? Нужна ли была эта клетка, в которую бесконечно бросаются в поисках придуманного счастья? Может быть, он оказался более свободен по сравнению со всей этой несчастной серой массой в телевизоре? И среди всей этой уродливости могла быть и она. И, конечно, была, запертая в своей клетке с ничтожным муженьком. Не приведет ли и его стремление оказаться с ней рядом в серое загнивание? Что он сможет увидеть в ней кроме привлекательной внешности, которая сбивает его с толку и приходит в его сны; которая бросает вызов его дикой, животной силе, дразнит ее, распаляет ее желание вырваться на свободу; и заставляет его сердце стучать сильнее от одной только мысли о ней? Он уже не мальчик семнадцати лет, ищущий  плотских страстей только потому, что стоит. Его время заканчивалось. Кажется, тугая попка, эротичный взгляд, стоящая грудь - все это он переносил с неподдельным хладнокровием. Все это казалось ему слишком пресным, чтобы быть достойным внимания, слишком серым, чтобы воспринимать с каким-либо интересом. Все это казалось не менее обыденным, по сравнению с его незаметной работенкой на огромном складе строительных материалов.
Но не менее скупое и холодное одиночество заковало и ее. Несвободное прекрасное тело, серая пустота внутри - она могла бы без проблем вписаться в общую массу на холодном экране телевизора. Единственное развлечение - постель, где для ее чувств есть выход, если они еще остались в «заводящем» теле. Хотя, о каких чувствах может идти речь? Это у него чувства. Одно-единственное чувство свободы среди собственных стен, но в компании серой массы, истребляющей друг друга, окружающей его повсюду, развлекающей его воображение подобно забавному шоу, представлению для усталого от повседневной заботы зрителя. Посмотрев забаву на сцене зритель встанет со своего места, выйдет из зала (или просто нажмет кнопку на беспроводном пульте управления) с улыбкой вспоминая наиболее интересные эпизоды действа, и восхищаясь игрой актеров с глупыми выражениями лиц. И, конечно же, самые яркие фрагменты надолго останутся в памяти, чтобы быть увиденными еще раз. Чтобы быть спародированными в кругу друзей во время шумного веселья или в одиночестве перед зеркалом. Другое дело - персонажи представления, участники шоу. Они не встают со своих мест, не выходят из зала, не вспоминают наиболее интересные эпизоды действа, не восхищаются собственной игрой. И выполняют поставленную задачу всякий раз когда зритель желает развлечься. При этом, вряд ли что-то испытывая кроме страха ошибиться и сфальшивить, а скорее всего, вообще скрывшись под мертвой маской, с уже прорисованными на ней эмоциями. Интерес снаружи, подобно мертвой кукле, с начинкой из опилок. И там, на экране, только серые куклы. Что знают они о чувствах? Что могла знать о чувствах она, изредка развлекая свое ничтожество в постели?...
По признанию Кукловода, она почти не сопротивлялась его воле, хотя он и ожидал полного провала. Она просто слишком хотела выжить, поэтому выполняла все его требования. Она все равно ничего не понимала, даже тогда оставаясь привычной куклой с привлекательными внешними формами. Подчинившись его дикой животной страсти так и осталась пустышкой. Возможно, она и почувствовала его превосходство в качестве полового партнера, чего он ждал с такой жадностью. Но страх, практически ужас, перед своим мучителем, помешал ей насладиться всем кайфом слияния двух тел.
(-Они прекрасно ладили дуг с другом, если хочешь знать. Мы опросили свидетелей, говорили с ее мужем, с .... Несмотря на алкоголь это была хорошая семейная пара. Они планировали завести детей. Что касается ссор, так в любой семье они есть, от этого никуда не деться.
-Я знаю об их отношениях... Знал, - тут же поправился Кукловод.
-Ты убил ... тем ножом, что нашли в твоей куртке?
-Нет, - он словно ждал этого вопроса, - Тот нож я спустил в канализацию. Я могу показать то место.)
Он убил ее одним ударом. Убил осознанно, уже загоняя внутреннего насытившегося зверя обратно в клетку, и каждый последующий эпизод его злодеяний заканчивался именно так, в здравом уме. Поэтому он стал коллекционировать. Чтобы смерть не забрала с собой красоту ИХ тел - последнее, что осталось в НИХ еще живым. Живым для него. Для удовлетворения его гордыни. Ведь каждая из НИХ была создана для него всего лишь на один раз, а после вряд ли кто-то еще сможет превзойти его умение быть страстным любовником.
Ему не было страшно в эту ночь после содеянного. Переступив порог дома и закрыв за собой дверь он привычно разделся, словно для него закончился очередной будний рабочий день (хотя сегодня была не его смена). Первое, что сделал - направился к раковине в ванной комнате. В зеркало на себя не смотрел; просто включил холодную воду, вымыл руки и лицо. Затем крутанул краник с горячей водой, намереваясь целиком вымыться в ванной. Мысль о совсем недавно совершенном им преступлении ушла сама собой.
Кукла с ее именем стояла там же, где он оставил для нее удобное место - под стеклом в шкафу. Сейчас Кукловод достал ее, сжал в пальцах, они совсем не дрожали.
-И кто сказал, что нет никакой свободы? – полушепотом обратился он к игрушке, чувствуя приятную ткань материи, из которой был сшит для нее наряд, - Теперь ты тоже свободна как и я.     
(-Почему?
-Я не раскаиваюсь в содеянном… товарищ лейтенант, - Кукловод даже позволил себе улыбнуться, - Я виновен, этого достаточно. У вас много улик, у вас мое признание по каждому эпизоду. Я не могу сказать вам - почему, вы не поймете.
-Уж постарайся, чтобы я понял. За колючей проволокой тебе придется несладко. Там совсем не так как здесь. И вряд ли человек с трезвым рассудком рискнет попасть туда добровольно.