состояния, на которые полезно настраиваться, чтобы почувствовать Прозрачных. Это значительно упростило им задачу по наблюдению за Прозрачными и поиску их в пространстве Империи. Основные данные подтверждались анализом, но со многими допусками. И тем не менее следующий шаг был сделан.
В один из вечеров они зашли довольно далеко, после чего появились новые объекты. Лаам сказал себе, что для разнообразия они должны увидеть всё сразу — лишь тогда они получат от сеанса максимальную пользу. Они не опасались, как бы кто-нибудь другой не перехватил инициативу, потому что проявление Прозрачных было связано с напряжением воли и всем, кроме них, нужно было время на адаптацию.
Не нужно было касаться Прозрачных даже мысленно, чтобы впустить в себя эту силу, а следить за ее притоком требовалось ежесекундно. Мало того, что нужно было отслеживать появление открытых порталов, но еще и думать, не ждут ли вас в засаде. Однажды днем на них напали после полудня; с одной стороны о каких-то разногласиях относительно Прозрачных догадывались все, с другой — говорить об этом пока что никто не спешил.
На пустынной улице Лаам жестко отбил атаку двоих громил, которых, очевидно, использовали на пробу. Меагда вычислила, что человека, который их нанял зовут Фьюгарт и он участвует в заговоре. Позже показался всадник на гнедом коне. Он был в длинном одеянии, похожем на плащ с капюшоном, наброшенным на голову. Казалось, что, не отрываясь, он смотрит в какую-то точку за ними, блики света на его плаще складывались в красивый иероглиф.
Им пришлось углубиться в дематерилизацию. Человек в седле сделал то же. Они стали почти невидимыми. Всадник поступил так же. Его присутствие ощущалось в основном по тёплому уплотнению воздуха. Стало не по себе. Не сговариваясь, Лаам и Меагда побежали вниз к реке, туда, где был мост. Незнакомец поскакал по тропе за ними.
— Стойте! Ламка, это я!
Всадник сбросил капюшон. Они узнали Чжоэна и остолбенели от восхищения. Это он, их соратник! А на его плече вдруг появился кот. Лаам и Меагда радостно захохотали. Вместе с ними смеялся и Чжоэн. Их дорожки снова пересеклись. Чжоэн ощущал новое движение в себе, он любил этих ребят, и луна освещала ему лицо.
****
В боку еще покалывало, когда Жаомотус ступил на камни, которыми была вымощена главная площадь столицы. Он остановился перед украшенным каменной резьбой трехэтажным зданием. Подняв голову, он увидел собравшихся на балконе представителей знатных родов, одетых в светлые одежды и похожих на сверкающих на солнце экзотических птиц. Слева от них с решительным видом стоял распорядитель церемоний в пурпурной мантии. Его одежда была украшена серебряным и золотым шитьем. В руке он держал инкрустированный самоцветами церемониальный жезл.
По толпе пронесся тихий ропот, однако никто из властителей Империи не показал виду, что замечает это. Подогретая вечерним элем толпа нажимала на ряды гвардионцев, выстроенных перед ратушей и вооруженных на случай непредвиденных волнений алебардами и палашами. Но даже этого было недостаточно, чтобы сохранять спокойствие.
— Долой императрицу! — раздался громкий мужской голос.
Распорядитель церемоний нахмурился и сделал знак неприметным людям в серых накидках взять смутьяна на заметку.
— Пусть живет в своем дворце и не делает глупостей, пока ее не свергли! — визгливо закричала какая-то женщина.
— Нет, дудки! Чуи и Гектоса на трон! — прозвучало с разных сторон.
— Пр-р-рекратить безобр-разие! — закричал командир гвардионской роты. — Р-р-р-азогнать бунтовщиков!
— Вечер перестает быть томным, — заметил Жоамотус и поспешил в проулок, чтобы случайно не оказаться среди брошенных в темницу.
