безопасную, тепловую, зону, – Оглушить, может, сразу не оглушу, но треснет ему прилично! Прямо по тупой башке! Крепкой.
Кабанчик, пытавшийся зачем-то подрыть ствол обхватом в добрый метр, на котором нашёл пристанище капитан, получив удар по голове, обиженно-сердито взревел. И зашатался, отойдя. Затряс головой.
Хоффер, не придумав ничего лучше, добавил мощности и выстрелил ещё раз.
Локомотивная туша брякнулась на опад с треском и грохотом.
– Пошли быстрей, пока не очухался!
– Ну, или пока его дражайшая половина не пришла ему на помощь!
– Не придёт она, Джереми. Она – страхует детишек! А самец всегда предоставлен в схватке за территорию, ну, или за самку – сам себе! На то он – и кормилец, и муж!
– А какого же …рена тот, которого мы – того, шатался по новым пространствам?
– А это был, я думаю, самец-второгодок. Отпрыск. Ищущий, вот именно, территорию. Для воцарения! Ну, или уже передравшийся с папашей. Доказавшим сопляку свою состоятельность и силу! Хорошо хоть – не убившим.
– Когда ты так говоришь, мне остаётся только радоваться, что мы-то – куда цивильней. Цивилизованней. И человеческих самцов-конкурентов не бьём. (Ну, почти.) И не убиваем. Как и надоевших, склочных, или чересчур умных самок. А просто перезаключаем контракты. С новыми жёнами.
– Ты это попробуй сказать своей Памелле, Джереми.
– Так уже сказал. Результат сама знаешь.
– Ага. Полночи спать не давали.
– Не бойтесь, коллеги. – в голосе Памеллы имелось слишком уж много мёда, чтоб поверить в правдивость её заверений, – До тех пор, пока нам не выплатят положенную премию, наши с Джереми судьбы – связаны воистину неразрывной цепью! Трогательно-нежнейших взаимоотношений!
Лара и Джереми переглянулись.
Не выдержал Хоффер: заржал первым.
Оставшиеся до перегородки пятьдесят шагов преодолели быстрее: теперь просто сразу палили во всё подозрительное. Что делали и сами, и с помощью «проинструктированной» соответствующим образом Матильды. От ещё одной ловушки-колодца спасла тоже она. Обнаружив ту с помощью гамма-сканнера.
Оставшийся путь «оживило» лишь нападение ещё одного хамелеона: на этот раз уворачиваться пришлось Джереми. И Лара снова осталась без плевка для анализа.
Если б не подсказки со стороны главного компьютера, вообще вряд ли добрались бы – риск заблудиться в джунглях, полностью лишённых ориентиров, и в которых не работали компасы аватаров, был достаточно велик. К тому же яркий свет наверху, над кронами, сменился хмурым сумраком, и под сводами леса сразу стало неприютно и тоскливо.
Хоффер буркнул:
– Похоже, дождь собирается. Поднажмём. А то ступеньки будут мокрыми и скользкими!
Но вот, наконец, они и поднимаются по очередной металлической лестнице из прутьев. Слой серой облачности, оказавшийся тоже – кольцевым, над всей поверхностью, и возникший на высоте около ста метров над кронами, преодолели за минуту. Сверху было всё так же – светло и тепло.
Лара вздохнула:
– Чтоб мне лопнуть! Наконец-то! Здесь и дышится как-то легче!
– Согласен. – Хоффер не без раздражения кинул взор снова на тёмно-серый океан клубящихся и словно перетекающих туда-сюда туч, – Хоть аватары и не имеют лёгких!
– А вот и дождь! – Джереми, убравший шум от капель, бьющих по кронам, снова до нормального уровня, указал на блеснувший в толще тучи разряд, – И даже молния!
– Ох, чёрт! – сморщившаяся Лара поспешила тоже снизить громкость.
Хоффер сказал:
– Думаю, если какие нормальные выходы, через тамбуры, где-то действительно имеются, и даже сохранились в рабочем состоянии, нам пришлось бы до них – копать. А это – долго. И глупо. Так что рискнём «неповторимой и уникальной» биосистемой, установившейся здесь, и войдём снова – через верхний аварийный.
Ну, постаравшись закрыть люк за собой всё же – побыстрей.
6. Третий отсек
– Смешно. Какая разница – будет люк открыт секунду, или час! Вирусы и бактерии всё равно влететь успеют! Ну, или мы втащим их туда на наших телах!
– М-м-м… Пожалуй. Но деваться некуда. Я спускаться и копать не намерен!
– Я тоже, – Хоффер, пыхтя, словно это не стальной аватар преодолел сто пятьдесят метров и восемьсот ступенек подъёма, а он сам, добрался до люка. Посмотрел вверх. Всё верно: эта площадка ровно на таком же расстоянии от второго псевдосолнца. Половинчатого, словно банальный декоративный плафон. И оно на столь близком расстоянии – слепит. Если б не светофильтры…
Так сделано явно для того, чтоб кто ни попадя – сюда не лазал!
Что кабанчику, впрочем, не помешало…
Капитан обернулся к Джереми, кивнув на колесо:
– Крути давай!
Джереми, забравшийся на площадку позже всех, развёл руками:
– Что за фигня! А почему здесь колесо – есть, а там, – он ткнул большим пальцем назад, – не было?!
– А потому, что люк, который там – специально кто-то из уходящих, ну, покидающих корабль через нос, оставил открытым! Сам люк – зафиксирован. А колесо – срезано!
– А чего сразу не сказал?
– Не хотел пугать вас.
– Да? А мы и сейчас не слишком испугались. Так почему колесо-то – срезали?
– Чтоб какой-нибудь му… э-э… чудак из местного паноптикума не смог люк закрыть и запереть. Потому что тогда в первом отсеке никто и ничто бы не выжило!
– Так там никто – ну, кроме наших гарпунисторуких друзей! – и не живёт! А то Матильда нашла бы их по тепловому излучению.
– Это – сейчас там никто, кроме них, не живёт. А откуда ты знаешь, как было восемь тысяч лет назад? Может, там как раз и жил кто-то, ну очень интересный тем исследователям, кто работал здесь? Ну, или они просто хотели, чтоб территория для исследований и наблюдений была побольше!
– Ну и где тогда все эти «наблюдатели»? Ведь тогда тут, внутри, должно быть натыкано везде видеокамер, а наружу должна быть выведена куча антенн! А они-то как раз и – срезаны! То есть – смотреть, что тут будет твориться, явно никто не собирался!
– Чего ты ко мне пристал? Я тебе что – аналитический компьютер Центрального Разведуправления? Или уж – отдела стратегического планирования Генерального Штаба?
– Согласен, виноват. Приношу извинения за назойливость. – Джереми взялся наконец за штурвал. Вздохнул. Сказал, обращаясь к потолку, – Ну ничего. Я знаю, кого мои «дурацкие» расспросы не доведут до белого каления. Матильда. С чего это наш Хоффер так сердится на обычный, казалось бы, вопрос?
Мягкий голос в наушнике сказал:
– Это потому, что он голоден. Как и все вы. Время ужина прошло три часа назад. И поскольку ваши коллеги в рубке тоже ничего не ели, мне кажется разумным предложить вам всем всё же сделать паузу в проведении миссии, и подкрепиться.
– Вот! Всегда спрашивайте ваш компьютер! Он и накормит, и напоит, и спать уложит! И сопли вам вытрет. И разведочный азарт умерит… И вообще – позаботится так, как никогда не подумает ни одна жена! Если б этого не запрещали разные тупые Уставы и Законы – женился бы на ней!
– Свинья! – голос Памеллы так и звенел от напускного возмущения, – Я тут, понимаешь, стараюсь, хлопочу, типа, всё лучшее, что у меня есть – для него, кобеля неблагодарного, и вообще – только что пылинки с него не сдуваю! А он!.. Да и не сможешь ты. У Матильды – при всём уважении! – нет той волшебной, божественно прекрасной, – ну, по твоей версии! – и обольстительной пикантной штучки, что имеется у меня!
– Вот-вот… На это-то дело я, «кобель похотливый», вечно и введусь…
– Ладно, закончили обмен любезностями, – Хоффер, осознавший справедливость предложения Матильды, прекратил «дебильное», как он его обычно называл, «юморение», – Поесть и правда, было бы неплохо. Потому что и устали, и проголодались мы – явно.
Поэтому.
Отставить крутить штурвал. Здесь, на площадке – самое безопасное место на весь этот чёртов корабль! И вряд ли такое нам ещё попадётся. Грех не воспользоваться. Значит, здесь аватары и оставим на время еды.
Но есть придётся быстро. Аккумуляторов хватит ещё максимум на двое с небольшим суток. Так что – полчаса, не дольше. Матильда. Присмотришь за аватарами?
– Разумеется.
– Превосходно. Всем – лечь!
Своего аватара Хоффер, однако, усадил. Так, чтоб опирался спиной на перегородку. И пушка на плече могла обстреливать и обе лестницы, и пандус.
За ужином в камбузе царило непривычное оживление.
Поскольку пообсуждать и правда – нашлось чего. Ещё бы! Всё-таки – первый действительно чужой корабль! Да ещё населённый! Интересными существами.
– Я вот одного не понимаю, – на чёткости дикции то, что Памелла одновременно жевала псевдокотлету, заедая картофельным пюре и запивая соком,
