– Ничего странного, Ваня, – продолжил Андрей Станиславович, его будто не задел бестактный факт моего интереса. – Много вопросов вызвал факт строительства дамбы из дубовых брёвен. Их привозили специально с Кавказа и откуда-то из Сибири. К тому же, на тот момент давно и прекрасно отработан процесс возведения промышленных объектов из бетона. Зачем эта ненужная трата ресурсов? Это, во-первых. Во-вторых, сразу пошли гулять в народе слухи, не без помощи принимавших участие в строительстве рабочих, дескать, дамба пустотелая. Как объяснить наличие огромного количества телег, на которых привозили щебень, камни и песок? Куда пошёл материал, на какие нужды? Вопросов много и предположений тьма! Появились версии, Шмидт-отец задумал построить некое убежище внутри дамбы, где можно спрятать накопленные богатства в случае непредвиденных политических катаклизмов. Личная пещера Сезам. Слухи частично подтвердились во время революции, тогда на Донбассе бог весть что творилось. Власть менялась каждые сутки. Красные, белые, петлюровцы, зелёные, махновцы и прочие банды мелкие и вовсе микроскопические. Всем хотелось добраться до богатств, накопленных проклятыми буржуями и прочими асоциальными элементами из среды капиталистов. И после установления советской власти предпринимались попытки найти спрятанный клад Шмидта. К началу первой мировой войны, поговаривали небезосновательно, скопилось достаточно активов, денег, драгоценностей. Во время ареста в семнадцатом году не нашли ровным счётом ничего. Сам Шмидт утверждал, все деньги отдал для нужд фронта. Какого государства? России или Германии? Он не ответил. Перевернули дом вверх дном в Юзовке. Поместье, сейчас это территория Старобешевского района. Предположение, что богатство спрятано внутри дамбы, слухи о пустотах курсировали и тогда, и сейчас приходят в буйные головы искателей-любителей и краеведов. Однако, хорошо, что дамбу объявили объектом исторической ценности и любые работы запрещены. Либо после получения разрешения. Но кто его даст? Вход внутрь дамбы пытались отыскать, чтобы убедиться пустотелая или нет, не нашли. Во время великой отечественно войны во время фашистской оккупации немецкое командование, подпитанное теми же слухами о небывалом богатстве, решили взорвать дамбу.
– Им помешали? – догадываюсь я, не обращая внимание на сопение Марыси.
– Как говорят, перст судьбы! Но перед этим вокруг дамбы установили забор из колючей проволоки. Нагнали военнопленных. Приехали военные инженеры. Сапёрные подразделения. Привели невероятное количество взрывчатки. Активность свернулась после приезда, это задокументировано точно, после приезда сына Теодора Шмидта. Семью расстреляли, он уцелел один. Добрался в Германию. Пошёл служить. К началу войны дослужился до высокого офицерского чина, был связан с тайными секретными делами. Вот он приехал в окружении таких же высоких военных и гражданских чинов третьего рейха, и вся деятельность прекратилась. Территорию вокруг дамбы и ставка тщательно заминировали. Карты минных полей не сохранилось. Разминирование велось вплоть до середины пятидесятых годов. Сейчас можно кое-где встретить столбики с табличками «Achtung! Minen!», некоторые их растащили на память. В ставок выпустили рыбу, колхозу разрешили заниматься рыбным хозяйством. Кстати, сам отец-Шмидт тоже разводил в ставке рыбу и успешно реализовывал через посредников.
– Ещё вопрос, Андрей Станиславович. Марыся, не сопи в ухо! Огромный котлован под ставок сколько времени наполнялся водой. По простым прикидкам, лет пять, не меньше, так?
– Быстрее, Ваня, – ответил Андрей Станиславович. – В те далёкие годы зимы стояли не только суровые и морозные, и крайне снежные. Крестьянские хаты заметало снегом в пургу по самые крыши. Вот первый ответ. Склоны ставка сохранили в естественном уклоне, во время таяния снегов талая вода поступала прямо в ставок. Ещё об одном позаботился Теодор Шмидт. Рассуждал логично, есть один источник подземной воды, обязаны быть другие. Вызвал гидротехников и оказался прав. Они обнаружили дополнительно три источника воды. Пробурили скважины. Через два года на месте оврага плескалось искусственное озеро. Наш ставок. Его называют немецким. Другие названия не прижились.
– А что же с богатством Шмидта? – это снова я.
– Повторюсь, его не нашли.
– Не исключено, его спрятали в пустотах плотины. Недаром Теодор свернул взрывные работы. Надеялся на что-то. Так?
– Переменится власть и так далее? Советский Союз показал свою живучесть и что отступать от своего прогрессивного пути не намерен. И про клад, Ваня, ты плохо слушал…
– Хорошо слушал.
– … плохо слушал. Поиски входа в внутрь дамбы велись после революции два раза. Цель та же – богатство Шмидта.
– Остап Бендер и Киса Воробьянинов промахнулись!
– Перед великой отечественной войной приезжала компетентная комиссия из Москвы. Геологи и прочие спецы. Вход не нашли, – сказал, как отрезал, Александр Станиславович. – Немцы, думаешь, Ваня, глупее тебя?
– Не думаю.
– Они тоже не нашли.
– Им помешал Теодор!
– Ты не наивный простачок, Ваня. Если бы что-то хотя бы близко напоминающее вход в дамбу или иные доказательства наличия чего-то более конкретного были на руках у немцев, неужели бы руководство рейха остановил бы какой-то там Теодор Шмидт. Пусть и высший офицер армии.
– Ничто бы не остановило, – признаю я.
– В заключение: пять лет назад приезжали из Киева умные дяди и тёти в очках с бородами и без, со званиями научными. Знаешь, сколько оборудования навезли передового? Передовые технологии на благо человека! Эхолокатор. Прочие приборы. Вердикт – пустот в дамбе нет! Даже составили акт. Такая красивая бумага с гербом СССР и кучей авторитетных подписей. На все вопросы ответил, Ваня?
– На все. Постойте! Ещё один: где располагалось поместье Шмидта. Вы говорили где-то…
– На месте моего фольварка, Ваня. Дом восстановили. Надстроили второй этаж. Гараж – бывшая конюшня с мансардой, там жили работники. Потом облицевали кирпичом. Все строения выглядят цивилизованно. Надеюсь, всё?
Догадка блеснула у меня в голове.
– Такое вот предположение: вход в дамбу находится где-то в доме. Замаскирован, не подкопаешься. Тайный ход в подвале конюшни.
– Вот же ты неугомонный, Ваня! Повторюсь для особо одарённых и Марыся подтвердит: искали и не нашли. Много раз. Фундамент простучали, пол в подвале. Напрасно.
– Янек, успокойся, пожалуйста! Вариантов перепробовали много. Хода нет.
– Значит, дети, с одним выяснено. Что это мы покраснели? Не стоит. Завтра праздник – двадцатилетие нашего колхоза. Отмечаем на стане. Ваня, Марыся – быть обязательно! Мама приедет, смотря по самочувствию пани Хелены.
27
– Бабце намного лучше, папа, – заверила отца Марыся.
– Вот как? с чего бы?
– Мама ужаснулась, когда бабця вечером попросила принести папер для папирос и тутоню. Заявила, хочет выкурить пару скренток.
– Что за ребячество! Доктора ей запретили курить!
Марыся улыбнулась.
– Бабця так ответила маме: меня не забива война с её треклентыми бомбами и пулями, табаку тем более это не по силам. Если верить лекажом и выполнять каждый их совет точка в точку, тогда лучше и вцале не жичь. Янек, совсем не жить.
– Где сейчас пани Хелена?
– Дымит, як локомотыв в спальне, папа.
– И как себя чувствует?
– Отлично, – сказала Марыся. – Пойдёмте к ней. Бабце будет очень приятно.
– Сколько скренток она выкурила?
На вопрос Андрея Станиславович ответила пани Хелена из своей комнаты.
– Много! Чувствую себя досконале! Неужто не слышно по моему голосу – отлично! Анджей! Марыся! Ктошь, принесите ми ещё бумаги и табака!
[justify] Когда к мужу с дочерью и Иваном присоединилась Марина Евгеньевна, пани Хелена попросила исполнить один небольшой её каприз: поужинать всем месте в её комнате, выйти в столовую она пока может из-за общей слабости организма. Все согласились. Тогда пани Хелена озвучила просьбу, чтобы ужин был лёгким. Марина Евгеньевна приготовила наваристый куриный бульон, испекла пирожки с грибами, нарезала свежих овощей. Одной рюмкой вишнёвки пани Хелена на ужин не ограничилась и пожелала выпить кофе всей компанией под вишнёвку. Велась неторопливая беседа. Пани Хелена то и дело сворачивала новые самокрутки и на попытки дочери напомнить о запрете врачей, отмахивалась и смеялась. «Сегодня мне намного легче», – признавалась пани Хелена. – «Это очень хорошо, бабцю», – подбадривала Марыся. Пани Хелена прижала в порыве нежности внучку к себе, поцеловала в макушку. Глаза у пожилой женщины увлажнились. «Хотела бы я, чтобы оно так и было, но наши жизни в ронках божых». Марина Евгеньевна заверила мать: «Всё будет хорошо, мама, вот увидишь!» Пани Хелена обвела всех влажными глазами. Задержалась взглядом на Иване. «Ты оказался хорошим учеником, Янек. Бойко