Вот это последнее сущее как раз и является «целью» Бытия. Именно оно способно заделать ту намечавшуюся брешь в теле Бытия социума, которая проявила себя сначала в виде Нужды (Бытия) в обновлении, а затем, в виде тех негативных, воздействующих на чувства и ум человека, факторов, которые побудили его к сущностному мышлению. А это мышление привело к созданию иррациональной идеи-истины, раскрытию её смысла и изготовлению подручного средства, с помощью которого уже можно изготавливать для социума новый вид Продукции.
[u]Время, временность[/u]
1:468. ««Временность» («Темпоральность», Zeitlichkeit) — как все еще они полагают — есть начало в смене и рабство в последовательности.
И все же она есть овладение этим «временем» без бегства в застой пустого и всегда одного и того же. И овладением она является как настойчивость в раскрытии истины Бытия.
Время — прилаживающееся к слаженности — как просвет самосокрытия, бытийствующий трепет Бытия».
Во-первых, «временность» есть не само время, а то, что овладевает «этим «временем»». И это овладение свершается в виде проявления настойчивости в «раскрытии истины Бытия».
Во-вторых, что является истиной самого Бытия? Скорее всего, то, что нам явилось в просвете самосокрытия. А, как мы уже знаем, в этом просвете может явиться лишь одно – спонтанно явленный в наше сознание смысл новой для нас самих идеи-истины.
И, в-третьих, почему мы должны проявить настойчивость? Да только потому, что эта настойчивость – в виде нашей крайней сосредоточенности – нам нужна в процессе раскрытия смысла этой истины и оформления последнего в адекватные этому смыслу знаки, слова, символы. Поскольку мы должны быть попеременно сосредоточены то на ускользающим от нас смысле идеи, то на тех культурных знаках, в одеяние которых мы облекаем этот смысл.
В противном случае, в случае отсутствия такого оформления, мы можем забыть сам смысл – он просто «улетучится» из нашего сознания. Таково фундаментальное свойство того, что проникло из бессознательного и ещё не оформлено на уровне сознания в те известные нам знаки, которые мы заимствовали из нашей долговременной памяти. Знаки мы ещё можем вспомнить и по ним восстановить смысл идеи, а вот «голый» смысл идеи – с большим трудом, поскольку он пребывает в краткосрочной памяти нашего сознания, которая «помнит» лишь то, на чем мы сосредоточены.
Именно поэтому мы должны либо постоянно быть на нем сосредоточены, либо «отпускать» его снова в бессознательное, но лишь на самое короткое время, на то время, в течение которого мы могли бы отыскать в своей долговременной памяти те или иные наименования для элементов-сущих этой идеи.
Отсюда, время характеризуется Хайдеггером как «просвет самосокрытия», того «сокрытия», которое свершается не по нашей воле, а по воле самого Бытия. И отсюда же выражение «бытийствующий трепет Бытия», «трепет» между бытием вот-бытия и Бытием самой истины, рождение которой есть само Время, то Время, которое создаёт исторические события.
Кроме всего этого, Хайдеггер связывает временность как с «настоятельностью» в раскрытии истины Бытия, смысл которой (истины) имеет тенденцию к ускользанию из нашего сознания, так и с «о-своением» «истины Бытия», которое происходит во «времени-свободном-пространстве «здесь»», которое, в свою очередь, является не чем иным, как тем «просветом», в котором нам видится смысл этой истины. Вот как об этом пишет автор:
11:425. ««временность» подразумевает не «бренность», но и не непреходящее, но совершенно другое (настоятельность в истине Бытия (заботу))». И далее: «необходимо постигать бытийствование истины Бытия — время-свободное-пространство «здесь» (Da) — в его характере о-своения, в его принадлежности к самому Бытию…».
[u]Бытие и Ничто[/u]
1:468-469. «А еще существует редчайшее во всем и каждом — Бытие — еще более странное, чем Ничто, поскольку оно само только отбрасывает Ничто как свою самую собственную тень».
И далее:
1:474. «(ключевой вопрос о сущем, — если он вообще ставится, — не имеет основания, если только не вырастает из базового вопроса об истине Бытия).
То, что, однако, возникает вместе с этим вопросом, побуждает к преображению человека и требует единственного и высшего всей философии, чтобы она в основании истины Бытия сама черпала из него и тем самым отказалась от всяких костылей и опор и всякой поддержки. Понять это труднее всего: вымысливание Бытия отваживается на исток из Ничто (тени Бытия): сущее в целом как сущее. На Бытие нужно отважиться — преображает ли человек, основывающий истину Бытия, себя самого в это основание и его сохранение — т.е. развитие. Взять на себя эту задачу и подготовить ее — главное дело философии».
Да, действительно, «Бытие — ещё более странное, чем Ничто», потому что «из него» может возникнуть все, что угодно нами не предсказуемое. Ведь характер его – вероятностно-спонтанный. Причем, вероятность возникновения чего-либо не ограничена в чем-либо – она безгранична как во времени, так и в пространстве.
Но спрашивается, что такое Ничто, являющееся собственной тенью Бытия? Скорее всего, Ничто – это то, из чего возникает Все, в том числе и само Бытие. А основой всего, как мы уже не раз полагали, является присущая всей Вселенной во всех её частях самоорганизация её материи. Так что «вымысливание Бытия отваживается на исток из Ничто (тени Бытия) ...».
Но что находится в самом истоке, и, главное, что из него истекает? Как поясняет сам Хайдеггер, в самом истоке находится «сущее в целом как сущее», то есть находится все то, что существует. А существует материя во всём её многообразии и законы, управляющие её функционированием. И всему тому, что существует, присуща самоорганизация этого существующего. И об этом свидетельствует весь опыт существования и развития материи Вселенной.
Так что же всё-таки истекает из Ничто? А истекает из него не что иное, как сама самоорганизация того, что находится в этом Ничто, в этом сущем в целом. Вот она и является, можно сказать, тем «управляющим параметром» (по Пригожину), который заправляет Бытием, а вернее, «организует» саму Нужду, которая, в конечном счёте, оказывается Нуждой в обновлении всего того, что существует: космоса, Природы, социума, генома любого живого существа и т. д..
Так что наиболее «странным» можно было бы посчитать не Бытие, а Ничто. Но об этом Ничто, по сути дела, мы ничего не знаем. А вот Бытие нам позволено «лицезреть», правда, в основном, в виде «просвета самосокрытия», в котором иногда по воле Бытия мы вдруг оказываемся, и в виде того нового сущего-подручного средства, получаемого из раскрытия смысла этого «просвета» (смысла идеи-истины).
Как видим, исток всего сущего находится в сущем в целом. А этим сущим в целом занимаются так называемые «плоские онтологии», онтологии, не принимающие во внимание субъектность человека как существа, выделенного из всего сущего. Иначе говоря, существа, выступающего на равных правах со всеми остальными сущими. Вот и Хайдеггер не раз подчёркивал, что если бы человек не выделял себя из всего сущего, то он бы гораздо лучше мог понять то, что вокруг него происходит. (В этом он предвосхитил появление плоских онтологий). То есть сама выделенность человека как субъекта препятствует пониманию того, что называется Бытием.
Вот что он пишет по этому поводу:
1:522-523. «Почему мы так редко доходим до того, чтобы познать То Другое — что Бытие тем вернее светит, чем менее «сущим» является человек? Человек должен был бы мочь не быть, чтобы постичь истину Бытия и на этой основе оценить сущесть всего сущего в его сущностной силе. Поскольку человек также принадлежит сущему и даже все больше обустраивается в этой «принадлежности», постольку для него путь к истине Бытия до такой степени загроможден, а если частично и открыт, то ≤до этих проходов≥ еще далеко. Но этот поиск пути и запрет его является поэтому его высшим достоинством и раздуванием жара его сущности».
А потому, учитывая то, что «мы сегодня уже вполне за пределами истины и Бытия следуем лишь унаследованному и доступному расчёту» (стр. 1:480), Хайдеггер заявляет, что
«необходимы переворачивающие и преобразующие события, чтобы ещё раз поместить человека перед тихой сущностной силой вещей и в способность страдания при созидании и обосновать это открытое как «здесь» просвета отказа — и таким образом достичь без-дны». (Там же).
Иначе говоря, наша субъективность должна быть преодолена, то есть, преобразована в вот-бытие для того, чтобы человек оказался в непосредственном «контакте» с «тихой сущностной силой вещей», то есть, чтобы он мог созерцать саму «без-дну», саму стихию, как можно предположить, самоорганизации материи, А путь к этому преодолению субъектности лежит через вопрошание и предугадывание «совершенно иного»:
[quote]1:538. «Готовящихся ожидает борьба из-за отдалённо предугадываемого совершенно иного; отсутствуют опоры и надёжный путь, освещение и всякое подтверждение—налицо лишь ложные толкования и—что ещё невыносимей — благодушное доброжелательство. И это предугадываемое, если оно не вправе стать истиной самого Бытия, светит как период основания её сущности — Da-sein, в чем человек уничтожается как subjectum и принуждается к устроению пристанища, даже если это место его