Так вот, эта последовательность наших собственных умственных действий почему-то выпадает из зоны нашего пристального внимания и сосредоточения, а потому и остаётся, в основном, не зафиксированной. Что затрудняет процесс изложения всего того, как происходит создание какой-либо Новизны, той Новизны, возникновение которой является самим Бытием.
А потому, нет никакого Бытия, связанного с обыденным существованием то ли самого социума, то ли человека. Но и с тем, и с другим возможно Бытие, как в процессе генерирования все новых и новых видов Нужды в самом социуме (Бытие, «бытийствование бытия»), так и в процессе созидания человеком (вот-бытие) тех идей-истин, которые отвечают запросам (Нуждам) социума, и тем самым обновляют те или иные его структуры. Как видим, в Мире нет никаких действенных «структур», кроме обыденного существования, временами сменяемого спонтанным притоком Новизны (Бытием) в эти обыденно существующие образования.
[u]Вопрошание[/u]
А теперь обратим внимание на постоянно фигурирующий у Хайдеггера термин «вопрошание».
Что он означает и каков его смысл?
В каком виде осуществляется вопрошание?
Кто вопрошает?
Что является инициирующим началом для вопрошания?
Что должно стать результатом вопрошания?
Как нам представляется, смысл вопрошания в том, чтобы человек (как вот-бытие) смог уловить своими чувствами и умом те воздействующие на него негативные факторы, которые, хотя и генерируются в самом социуме, но «делегируются» этому человеку. И «делегируются» они с той целью, чтобы он, восприняв эти факторы, сотворил в своём уме такую идею, которая бы заделала в «теле» социума ту брешь, которая возникла в результате Нужды в обновлении каких-либо его структур: социально-политических, научно-технических, этических, эстетических, религиозных и т. д.
Вот этого промежуточного звена – в виде воздействующих на чувства и ум человека негативных факторов – как раз и не было обнаружено нами в текстах Хайдеггера данного периода его творчества.
А так у Хайдеггера остаётся вовсе непонятным, каким образом осуществляется связь Бытия с вот-бытием, а именно, что служит инициирующим началом к тому, чтобы человек,
- во-первых, стал вот-бытием, а не продолжал оставаться обыденно пребывающим существом;
- во-вторых, чтобы он обратил самое пристальное внимание на те негативные факторы, которые вдруг стали с некоторых пор на него воздействовать;
- в-третьих, чтобы он приступил к вопрошанию о смысле этих факторов, а, следовательно, и о смысле возникшей в самом социуме Нужды в обновлении;
- и, в-четвёртых, чтобы, поняв смысл Нужды, он смог создать такую идею, которая бы после своего внедрения в практику жизни нивелировала воздействие этой Нужды и на социум и на самого человека.
Все это вышеперечисленное как раз и является реализацией Бытия (Нужды) на уровне вот-бытия человека как Подручного Средства самого социума, согласно самой [u]идее социума[/u].
А вот что пишет Хайдеггер по поводу самого вопрошания.
1:278. «Чем изначальнее — значительнее — вопрошание в мышлении, тем больше видимость произвола, тем сильнее странность. Эту видимость приходится переносить как неизбежную».
Откуда «видимость произвола», откуда «странность» и откуда «неизбежность» видимости?
Иначе говоря, чем пристальнее мы (вот-бытие) вглядываемся в причину (Нужду) воздействующих на нас негативных факторов, и чем очевиднее нам то, в чем Нужда социума, тем более произвольным и странным нам должно казаться то, что «запрашивает» Нужда в обновлении.
Потому что то новое, что должно возникнуть, – а нужды в чем-либо старом никогда нет – является и удивительным, и произвольным, и странным. Но в то же время оно является «неизбежным» в силу того, что оно уже подготовлено всем ходом ранее произошедших исторических событий. И «приходится переносить» эту видимость только потому, что мы не можем этого – возникновения нового события – избежать. Это не в наших силах, мы не можем предотвратить этого.
Однако Хайдеггер вовсе не отрицает того, что из вопрошания может «развиться» «уникальное знание». Вот что он пишет.
1:381. «Достойное вопрошания в то же время дает вопрошанию развиться до ранга уникального знания».
Но автор не даёт даже какого-либо намёка на то, каким образом, по какой методологии, может произойти «переход» от вопрошания к «сущностному знанию». Мы знаем только то, что на пути такого преобразования встречается человек как вот-бытие с его способностью в «нужный» момент и в «нужном» месте оказаться в «просвете» самой истины Бытия. А этот «просвет» как раз есть то, из чего, исходя из событийности его характера, возникает «уникальное знание».
Более того, автор высказывает большие сомнения в получении каких-либо результатов от самого вопрошания:
1:382. «Если бы только мы располагали ближайшими путевыми знаками для начального хода будущего вопрошания и к тому же знанием о необходимой «предварительности» этого хода!
≤Нужны≥ лишь путевые знаки, чтобы в решительной ориентации на них воодушевлялось само движение мышления.
Если бы мы только знали, что пришло к концу, каким должен быть переход и каким другое начало. Знание это было бы само по себе ≤настоящей≥ философией, не просто нашего времени, а такой, которая наше время уже преодолела, не будучи в этом действии признанной и признаваемой».
В связи со всем этим, Хайдеггер настаивает на следующем постулате.
1:285. «Следует развивать энергию вопрошания — т. е. желание разобраться, желание ясности».
К сожалению, мы не знаем, как нам «Следует развивать энергию вопрошания», и, самое главное, не знаем, в каком направлением нам надо её развивать. Потому что Хайдеггер весьма скуп на то, чтобы указать нам, в чем именно мы должны проявить «желание разобраться, желание ясности».
А потому возьмём на себя смелость предложить, в чем именно нам, предпочтительно, следовало бы разобраться.
С нашей точки зрения, разобраться нам нужно:
- во-первых, в том, почему и каким образом в самом социуме – в том социуме, где функционируют только вещи и явления (Событие-1) – зарождаются, созревают и возникают те или иные Нужды в обновлении своих собственных структур;
- во-вторых, каким образом эти Нужды трансформируются в те негативные факторы, которые могут подвигнуть нас стать вот-бытием, то есть стать человеком способным разрешать не столько свои собственные проблемы, сколько проблемы того, что находится выше нас – проблемы социума;
- и в-третьих, каким образом человеком воспринимаются эти негативные факторы и «заставляют» его приступить к созданию идеи соответствующего характера, того характера, который был бы адекватен тому вопросу, который был «задан» самой Нуждой социума в обновлении?
При этом Хайдеггер отмечает следующее:
1:302. «Прежде всего, мы не знаем истину; ведь мы даже не хотим знать сущность истины, ибо люди противятся вопрошанию; люди не доверяют ему как некоей колее в не-определенное и ссылаются на здоровую близость к «действительному» и к «жизни». И это, пожалуй, — самая коварная форма нежелания, против сущности истины, и упорнейший вид оставленности бытием (Seinsverlassenheit)».
И далее (там же):
«Растущее недоверие к вопрошанию подхлестывается скрытым страхом, что на пути вопрошания, возможно, пришлось бы встретить собственную неосознанную беспочвенность».
Спрашивается, почему, по Хайдеггеру, «люди противятся вопрошанию», откуда страх «встретить собственную неосознанную беспочвенность»?
Скорее всего, это страх понять, что не человек является вершителем исторических судеб. По сути дела, это страх понять собственную ничто-жность, понять, что не он есть почва возникновения всего сущего. Таковой почвой является Бытие как извечная Нужда в обновлении, присущая всему существующему в этом Мире: Вселенной (Космосу), Природе, социуму, человеку вместе с его геномом и т. д.
И далее о том же, о вопрошании:
[quote]11:281. «Однако сущностное вопрошание: какова и на чем основана истина Бытия — не находится на службе, а само является господствующим базовым настроем; оно относится к изначальному знанию о приоритете Бытия — и является способом поведения (Verhaltenheit) этого знания, чтобы оно не возвышало себя над познанным (Gewußte) — Бытием,