Ей хотелось спросить еще кое-что, но она не знала, что именно.
- А если… а если меня не примут там?
- Там примут всех. - твердо сказал Архангел тоном, не предполагавшим никакого обсуждения, и продолжил. - И если ты решила уйти в этом нет ничего плохого, стыдного или слабого. Ты, повторюсь, сильнее многих, сильнее, чем я думал о тебе. Ты прекрасна, Полина.
Она почему-то расплакалась, услышав это. Ей захотелось подойти и обнять Архангела на прощание, но только осадок обиды и неприятного разговора в Макдональдсе не дал ей сделать этого.
- Прощайте. - просто сказала она.
Он улыбнулся ей молча и она сделала еще один шаг к двери. Затем взялась за ручку - металлическую и холодную. Она знала, что этот холод не настоящий, и даже дверь ненастоящая, и вся ее жизнь была не настоящей и все, что она видела или могла увидеть там, внизу, где родилась человеком. Все это казалось иллюзией по сравнению со светом, который пробивался через дверь. Она воображала, что случится, когда она откроет ее и тут же потонет в этом свете полностью. Это будет даже не счастье и не рай, а нечто гораздо большее и важное. Это будет что-то совершенно неземное, чего и нет в нашем воображении. Она уже была готова потянуть ручку на себя, но поняла, что не может войти.
Дело было даже не в том, что ее не впустят. Там, куда вела дверь, не было вины или осуждения. Но только тогда стало ясно - если она уйдет сейчас, она провали свою миссию. Нет, не ту, где Архангел Гавриил выдавал ей конверты и задания, это была другая, намного более важная миссия. И закончить ее она обещала вовсе не Архангелу, а кому-то другому. Она чувствовала эту миссию всегда. Она началась в тот момент, когда впервые ударилось ее сердце той морозной февральской ночью.
Поняв все, что нужно, она отошла от двери. Все теперь было ясно и предельно понятно. Не нужно было спорить и донимать Гавриила расспросами. Полине показалось, что за минуту она стала старше на несколько лет.
Она подошла к Архангелу, который стоял рядом. Он улыбнулся ей.
- А я и знал, что ты не уйдешь. Даже когда ты выбежала из Макдональдса.
- Почему?
- Потому что ты - это ты.
Она обняла его и он даже поднял ее, так что она оторвалась от облаков, на которых стояла.
- Вы взяли конверт? - спросила Полина.
Он ловко выудил его из внутреннего кармана пиджака. Тот был смят и разорван, но золотистая цифра «7» еще угадывалось. Полина взяла его и во второй раз открыла.
Анжела
Городок за десяток лет совсем не изменился, будто навсегда застыв в памяти Полины таким, каким она его запомнила. Полетав над ним некоторое время, она постаралась, впрочем, найти хотя бы какие-нибудь изменения, но кроме строящегося на окраине торгового центра ничего не заметила. Все так же он походил на кучу мусора, сваленного на берег. Все так же он утопал в снегу, будто тут не было смены времен года. И все так же стоял мост, по которому с грохотом проезжали длинные железнодорожные составы.
Анжела жила тут же, хотя сразу после школы попыталась уехать в большой город, но из этого ничего не вышло. Ее жизнь не была счастливой. Вернувшись домой, она чувствовала себя проигравшей и униженной, и долго не могла найти в себе силы для чего-то нового. Она была красива, но эта красота приносила только боль. Еще с самых ранних классов школы в нее вселилась надежда, что красота поможет ей устроиться в жизни, но реальность оказалась совсем не тем, что рисовало ее воображение. Ее красотой пользовались, как вещью, совсем не думая о том, что внутри человек. И хоть она сама была жестока, она не переносила, когда обращались жестоко с ней. Поэтому уже к двадцати она совсем разочаровалась в жизни и в себе.
Она жила с родителями в пятиэтажном доме в том же районе, в котором жила когда-то Полина. Анжела ненавидела эту жизнь и это место. Ей пришлось устроиться в магазин, работать там каждый день, сидя на кассе, видеть лица бывших школьных и дворовых друзей, так что ей казалось, что судьба обманула ее, не дав ей и крупицы того, о чем она мечтала когда-то. Она мечтала уехать в большой город, ездить там на красивых дорогих машинах, каждое лето отдыхать в разных странах, но она была тут, на кассе в ненавистном магазине. Иногда ей хотелось повеситься. Или сброситься с моста, как та ее одноклассница, имени которой Анжела уже и не помнила.
Она родила ребенка от человека, с которым, как она думала, будет жить и благодаря которому поправит свою жизнь, но он куда-то исчез, когда ребенку не исполнилось и года. Это был мальчик. Анжела возненавидела его, потому что он был частью ее самой. Он был как бы воплощением всех ошибок и заблуждений, которые сопровождали ее жизнь, и теперь она своей нелюбовью к нему сводила с ними счеты. Она даже не старалась скрывать этого от окружающих. В этом городе, впрочем, вообще редко кто-то кого-то любил. Все просто ходили по своим делам, жизнь шла своим чередом, как поезда на мосту, проезжавшие по своему расписанию.
Анжела долго пыталась отсудить хоть какие-то деньги за ребенка, но ничего не получалось, потому что у нее никогда ничего не получалось. Из-за этого она ненавидела сына еще больше. В своих мыслях она даже воображала, что он умрет, и ей нравился трагичный образ, который бы родился из этого. Она бы стояла возле его маленького гроба вся в черном, ее бы старались утешить и успокоить, а потом она ходила бы на его могилу. Кто-то бы обязательно заметил, как она возвышенно прекрасна в этом образе. Ей бы очень шел траурный наряд. Наконец-то она оказалась бы в центре внимания, а не на кассе.
Но мальчик был жив, а она была на кассе.
Он даже рос, это казалось ей странным и удивительным. Она вообще имела мало представления о детях, о том как они растут и как с ними нужно обращаться, она никогда не думала, что ей придется об этом задумываться, даже когда была беременна. Ей казалось, что все придет как-то само собой. Она даже думала, что полюбит его со временем, что любовь тоже вырастает постепенно, как молочные зубы, которые, говорят, у детей вырастают годам к трем. Но зубы появились, а любовь нет. Поэтому, когда ему исполнилось четыре, Анжела решила отдать его в приют.
Она рассуждала об этом чисто механически, как о перемещении объекта из одного места в другое. Мальчик сегодня жил с ней, а завтра будет жить в приюте - что это для него меняет? Зато она станет наконец свободна. Сына она не любит и не будет скучать по нему. Она вообще с ужасом воображала, что это странное существо постоянно растет и меняется, и что не далек тот момент, когда его придется отправлять в школу, следить за его учебой, что в его голове появятся какие-то мысли, отличные от ее мыслей, ведь он казался ей частью ее самой, просто очень странной и довольно покладистой. Временами он даже казался ей нелепым и забавным, почти милым. Била она его нечасто, только за какие-нибудь провинности и если было совсем плохое настроение.
Так что эту зиму она планировала провести уже без него. Впрочем, началась какая-то бумажная волокита, нужно было собираться какие-то дурацкие справки, потому процесс затянулся. Она не хотела, чтобы он был с ней в зимние праздники. Она даже садилась перед ним на корточки, разглядывала его вполне красивенькое лицо, - и думала, что, возможно, вот-вот наступит момент, когда они перестанут быть одним целым. Она даже шептала ему, - эй, мы скоро расстанемся! - но он, конечно, ничего не понимал, и только глупо улыбался, смотря на нее.
Полину она, конечно, совсем забыла, и, когда та пришла к ней в магазин, то приняла ее за очередную маленькую девочку, которая на мелочь берет жвачку или шоколад. Она подходила так трижды, в разные дни, - но Анжела не могла ее вспомнить. Для нее Полина была давно исчезнувшим воспоминанием, просто одной девчонкой с класса, слабой и зашуганной, а потом она еще и утонула в реке, - что там было вспоминать? Анжела жила настоящей, сиюминутной жизнью, ее не волновали воспоминания, только если они не касались ее самой.
Полина не решалась заговорить с ней. Теперь она знала все, что творилось в ее душе, знала все ее воспоминания и заботы, и ей в них места точно не было. Это и к лучшему - Полина не хотела возвращаться в прошлое даже ее глазами. Да и пришла она не за этим.
Однажды Анжела слегла с простудой, в магазине дали больничный на целую неделю. Она, впрочем, почти не болела, так что целыми днями могла лежать не диване, листая ленты соцсетей. Мать была в другой комнате, часто и мальчик был с ней. Иногда он ложился с Анжелой рядом, она обнимала его, и ей было приятно чувствовать его тепло.
В один из таких дней матери не было, а мальчик спал в ее комнате. Анжела, как всегда, лежала на диване с телефоном и иногда поднималась, чтобы позаниматься разными бытовыми делами. Дома обычно был беспорядок, Полина не хотела ее пугать. Анжела просто вышла из комнаты, а вернувшись увидела Полину.
Она стояла молча посреди комнаты и смотрела прямо на нее. Анжела, мысленно, видимо, находившаяся в телефоне, не сразу осознала, что именно видит перед собой, и просто застыла в дверях. Полина еще раз ее как следует разглядела. Красивая, стройная, даже какая-то величественная для той обстановки, в которой находилась. Полина впервые за все время задумалась над тем, какой бы была она, если бы выросла? Нет, такой красивой, как Анжела, она бы, пожалуй, никогда не стала.
- Ты чего? Ты как сюда…? - наконец, выговорила она.
Анжела глупо хлопала своими большими глазами. Полине очень не хотелось всяких истерик, криков, скандалов и прочего, так что она обо всем позаботилась заранее. В серванте, среди всякого хлама, хранился школьный альбом, давно оставленный там за ненадобностью. Полина молча достала его, раскрыла и протянула Анжеле. Та ошарашенно следила за каждым ее действием. Она увидела общую школьную фотографию - 7 «Б» класс. Анжела там была, конечно же, в самом центре, самая стройная и высокая, уже тогда выглядевшая как красивая женщина. Полина же была с краю второго ряда, ее будто пытались стыдливо скрыть, поместив как можно дальше от центра внимания. У нее была дурацкая прическа, какой-то зашуганный вид, она вообще никогда не умела фотографироваться, и вечно получалась хуже, чем была в действительности. Полина указала пальцем на себя, пока Анжела рассматривала снимок, не в силах понять, что именно она должна там увидеть.
Она подняла глаза на Полину. Затем снова на снимок. И снова на Полину. Она знала, какая буря творилась в мыслях Анжелы, но та почти сразу узнала и все поняла. Она никогда по-настоящему не верила ни в какую мистику, ее жизнь была проста и понятна, и она даже никогда не задумывалась о вещах сложнее, чем планы на ближайшие дни. Поэтому верить тому, что видели ее глаза, ей никак не хотелось.
- Это бред! Не может быть такого! - почти выкрикнула Анжела, отложив снимок в сторону.
- Но это я. Я - Полина.
- Но ведь ты… ты умерла! - наконец, вспомнила Анжела.
Только тогда в ее уме сложилась вся картина. Она вспомнила, что ее одноклассница покончила с собой, спрыгнув в реку с моста, и мгновенно перед ней пронеслись воспоминания, как