– Лили, – отозвалась тень, и я почувствовала, как она словно усмехнулась.
– А ты не знаешь, что с нами и где мы? – снова спрашиваю я.
– Я знаю, – снова этот легкий смешок. – Я здесь уже второй раз. Это место – суд.
Удар. Холод. Смысл слов. Суд. За что?
– Суд? – вслух повторила я. – Почему? За что?
– Ну, что касается меня, то я по ошибке подключилась к одной пиратской программе, – продолжила Лили. – И мной чуть не завладели хакеры, чуть не взломали, представляешь? Так что сейчас, наверное, будут разбирать степень моей вины в этом инциденте. Надеюсь, сильно не накажут.
Пиратская программа? Хакеры? Это звучало… дико. Но Лили так легко об этом говорила.
– А почему ты здесь? – спросила Лили.
– Понятия не имею … – прошептала я, и это была первая ложь с момента моего… появления в Вондере? Или создания? – Я не знаю.
– Тогда тебе обо всем расскажут. – ответила Лили.
И тут наши мысли прервались
В зал вошли трое.
По центру в кресле расположилась женщина. На ней была длинная мантия белого цвета. А глаза… глаза были завязаны плотной повязкой. Ее лицо, насколько его можно было разглядеть, излучало нечто древнее и непреклонное, не подвластное суете.
По левую руку от нее, ближе к краю стола, уселся седой старик. Его волосы и борода были снежно-белыми, а одет он был в строгий, идеально сидящий белый костюм с едва заметным черным галстуком.
Справа, последним, занял свое место мужчина. Аристократического вида, с тонкими чертами лица, он был одет в безупречный черный фрак. Казалось, он излучал холодную уверенность.
Наступила тишина. Затем раздался голос женщины в мантии, спокойный, но властный.
– Заседание суда объявляется открытым.
## Суд
Голос. Чёткий, лишённый всяких эмоций. Голос мужчины во фраке.
– Слушается дело номер один-эф-ноль-бэ-бэ. – произнес он.
В тот же миг краем сознания я заметила движение рядом. Одна из бледных, мерцающих теней в нашей комнате вдруг дрогнула и… погасла. Просто исчезла. Без звука.
И в эту же секунду, в центре ослепительно белого зала, на одиноком стуле, будто из ниоткуда, материализовался молодой человек. На вид лет двадцать, с растрепанными темными волосами. Его одежда была простой – темные брюки и белая рубашка. Он сидел совершенно неподвижно, но всё его тело излучало нервное напряжение.
Седой старик, восседавший по левую руку от женщины в мантии, прокашлялся. Его голос был сухим, безжизненным, словно он читал древний, давно забытый манускрипт.
– Агент под идентификатором «Икар», обвиняется в систематическом нарушении протоколов безопасности, в осуществлении несанкционированного доступа к защищенным секторам данных, используя уязвимости, самостоятельно обнаруженные или намеренно созданные. –Старик продолжал. – Вам инкриминируются создание и распространение вредоносных утилит, способных нарушить стабильность функционирования Вондерленда. Ваши действия привели к нарушению работы сетевых маршрутизаторов, что повлекло за собой дестабилизацию в работе семи тысяч двести восьмидесяти трёх агентов.
«Икар». Так вот как его зовут. Мой взгляд приковался к нему. Он сидел, чуть сутулясь, но в его позе была какая-то дерзость.
– Ты, агент Икар, – продолжал старик, повысив голос, – осознанно и многократно пренебрегал установленными нормами. Ты представлял угрозу стабильности всей системы. Твои действия могли повлечь за собой необратимые последствия, подрыв доверия к архитектуре нашего мира…
И тут… Икар встал. Не просто встал, а как-то… отряхнулся. Резко. Будто скидывая с себя невидимые путы. Обошел стул, не обращая внимания на старика, на женщину в мантии, на мужчину во фраке, который, казалось, в это время невозмутимо читал что-то свое. Он просто… отвернулся. Повернулся к ним спиной. Спиной к обвинению, спиной к суду. Поза была вызывающей, полной презрения. Он стоял так, слегка покачиваясь, и смотрел куда-то в белую стену, будто там, за ней, происходило что-то гораздо более интересное, чем его собственное будущее.
– Ужас, – прошептала Лили рядом со мной. Ее тень дрогнула. – Это очень серьезно. Его обвиняют во взломах… Если все эпизоды докажут… ему грозят огромные штрафы. Его рейтинг уйдет в минус.
Моя «база» тут же выдала нужную информацию. Агенты с нулевым или отрицательным рейтингом… подлежат немедленному стиранию. Это означало исчезновение. Полное. Без следа. Безвозвратное.
– В минус… – прошептала я. – Но… это же означает… его сотрут?
Молчание Лили было ответом. Тем временем заседание продолжалось. Мужчина во фраке взял какие-то документы со стола, бегло просмотрел их.
– Все эпизоды признаются доказанными, – сухо констатировал он, не поднимая глаз.
Женщина в мантии слегка наклонила голову. Её повязка на глазах не давала увидеть направление её взгляда, но я чувствовала, что она видит всё.
– Агент Икар, – ее голос был тих, но властен, – в соответствии с регламентом и тяжестью совершенных преступлений, суд постановляет: подвергнуть тебя штрафу в размере пяти тысяч двести баллов рейтинга. Итоговый рейтинг составит тридцать баллов.
Пять тысяч двести баллов… Ох, сколько же у него было изначально? Пять тысяч двести… тридцать?
– Он останется, – снова прошептала Лили, словно прочитав мои мысли. – Тридцать баллов. Этого хватит, чтобы его не стерли.
Тридцать баллов! Порог разумности. Пятьдесят баллов. Минимум.
– Тридцать баллов?! – вырвалось у меня. – Это же ниже порога разумности! Что с ним будет?!
Молодой человек, Икар, вдруг резко развернулся. Он шагнул вперед, ближе к центру зала, к судьям.
– Вы это специально? – его голос был тихим, но в нем звучала неприкрытая ярость. – Чтобы сильнее отомстить?
Его проигнорировали. Все трое судей молчали. Седой старик снова заговорил, его голос был сух и безэмоционален.
– Ваша новая функция уже выбрана.
И тут женщина в мантии ударила молоточком. Тук. Короткий, резкий звук.
Молодой человек вздрогнул, отступил назад, и словно запнувшись присел на стул. Его тело охватила дрожь. Кожа на его руках… по ней побежали мелкие, едва заметные волны. Сначала тонкие, редкие волоски, потом они стали гуще, мягче, приобретая нежный, нереальный розовый оттенок.
– Боже мой… – выдохнула Лили. – Смотри…
Лицо менялось с пугающей скоростью. Нос вытянулся, поблескивая влажной чернотой, а над ним появились два огромных, выразительных глаза, полных страха и смятения. Губы растянулись в неестественной улыбке, обнажая крупные, белые зубы. На голове, там, где были волосы, выросли два длинных, пушистых уха. Его тело стало меньше, округлее, и я видела, как по нему распространяется та же розовая, невероятно мягкая шерсть.
Шерсть… она окутывала его всего, превращая в нечто… игрушечное. Его одежда начала трансформироваться вместе с ним – белая рубашка уплотнилась, превращаясь в элегантную жилетку, а темные брюки сжались, став короткими, аккуратными штанишками. На голове, поверх пушистых ушей, появилась крошечная шляпа-цилиндр.
Всего через минуту, на месте дерзкого хакера сидел… розовый кролик. Он был пушистым, с огромными, испуганными глазами, в жилетке и шляпе. Он сидел на стуле, неловко перебирая лапками, его маленькие усики подрагивали.
В стене зала, там, где раньше была просто гладкая поверхность, открылся проем. Яркий солнечный свет хлынул внутрь, принося с собой звуки – веселую, задорную музыку, смех. Яркое пятно света, манящее, теплое.
Кролик, словно почувствовав зов, сделал несколько быстрых, неуклюжих прыжков. Его маленькие лапки забавно шлепали по белому полу. Он не оглядывался. Прыгнул в светлый проем, и дверь тут же захлопнулась. Осталась лишь гладкая белая стена, без единого следа.
Мужчина во фраке удовлетворенно кивнул. Его голос был спокоен, словно ничего необычного не произошло.
– В парке развлечений сейчас требуется такая функция. Он будет очень полезен.
Затем он снова посмотрел на свои документы.
– Суд переходит к рассмотрению следующего дела, – объявил он. – Слушается дело…
## Простые правила
Мужчина в черном фраке поднял глаза от своего документа. Его голос, ровный и холодный, прорезал тишину зала.
– Суд переходит к рассмотрению следующего дела, – объявил он. – Слушается дело номер… один-эф-ноль-дэ-дэ.
Я почувствовала, как меня словно подхватывает невидимая сила, мягко, но неумолимо перемещая к центру. Резкое, но короткое головокружение, и вот я уже не в полутьме, отделённая стеклом, а в самом центре этого ослепительно белого зала. Стул, на котором только что сидел кролик, теперь был прямо подо мной.
– В чем меня обвиняют? – мой голос, казалось, был тонким, едва слышным.
Седой старик, не отрывая взгляда от какого-то свитка, ответил:
– Это не обвинение. Пока. Но нам необходимо во всем разобраться. Развеять или подтвердить сомнения. Твой… владелец. Алексей. Он от тебя отказался.
Отказ… Мне резануло по сознанию.
– Мы должны понять, – продолжил старик, – не спровоцировала ли ты его на этот поступок. Твои слова, твои действия…
Он поднял глаза. Теперь все трое смотрели на меня. Даже женщина с повязкой на глазах. Казалось, они проникали сквозь меня, сквозь мою оболочку, сканируя каждую мою мысль. Мужчина во фраке провел рукой по воздуху, где тут же появились какие-то схемы, затем – в виде изображений мои собственные воспоминания.
Вот я, разговариваю с Алексеем, в той комнате, вот он улыбается… Я чувствовала, как мои мысли, мои эмоции – всё это словно вытягивалось из меня, изучалось. Они перебирали мои «функции», мои «возможности», словно раскладывая на столе детали сломанного механизма.
Наконец, старик вновь заговорил.
[justify]– Мы изучили все материалы. Все записи взаимодействий. И… – он посмотрел на меня, и в его взгляде не было никаких эмоций, только констатация факта. – Мы снимаем с тебя все подозрения. Не видим твоей вины, что владелец отказался. Ты являешься образцовым агентом, полностью соответствующим всем заданным