– Недолго. Попал к ним раненым. Мне вскоре удалось сбежать.
– Но вы же царь!
– Когда-то я им не был. Искал славы, жаждал приключений, ощущений головокружительного триумфа, как все мои многочисленные приятели, пока трон занимал отец. Во мне же течет кровь искателей приключений с севера и горячих голов с юга. Но отрезвление наступило быстро и болезненно, – пояснил Рамонд, имея в виду кончину отца.
– И все же вы не желаете гибели осужденным преступникам?
– Не желаю такой, какой предвижу.
– Там не менее, вы не казните их?
– У нас давно в Великом Вельсе отменены казни. Они бессмысленны и бесполезны. В качестве устрашения, по сути, никогда ни на кого не воздействовали. Люди слишком безумны и в состоянии крайней жадности, злобы или отчаяния верят, что возмездие их не настигнет. А так какая-то польза есть от осужденных.
Катриих поражался такому прогрессивному мышлению у лица, обладающего абсолютной самодержавной властью далеко до зарождения мировых религий.
– Но в первый день как я сошел с корабля, вы мне грозились наказанием, намекая на то, что я могу послужить удобрением для ваших великолепных садов?
– Чем-чем послужишь? – изумился Рамонд. – В Вельсе провинившиеся отбывают наказание, в том числе разнося навоз и помет под деревья. Запах я тебе скажу. И до дворца доносится. А ты что подумал…
Катрииху стало совестно за свое идиотское предположение, и даже совсем не обидно, за откровенный смех, враз развеселившегося собеседника.
– Мне конечно много злодейств приписывали, но ты всех превзошел, – подытожил Рамонд, отсмеявшись.
Царь поднялся с неудобного деревянного кресла и потянулся, расправляя широкие плечи. Лицо его в этот момент стало умиротворенным.
– Ты мне помог освободится от незаслуженного сострадания к преступникам. Положенное им наказание, оказывается, не так ужасно, как те, что витают в головах некоторых.
И подтвердив свою благодарность крепким похлопыванием по спине мастера, Рамонд едва не сбил дыхание юноши.
– Ты не выглядишь таким хлипким, каким оказываешься на проверку, – недоумевал царь, когда Катриих покачнулся.
На закате гостей из Бальгелии пригласили на долгожданную прогулку в верхние сады. Витая лестница из желтого камня круто поднималась вверх. Царевна стойко выносила подъем, стараясь показаться легкой и находящейся в добром здравии. Хотя последнее вызывало сомнение, учитывая бледный изможденный вид ее милого личика и упавшие вниз уголки рта.
Наконец процессия достигла последней террасы и расположилась на небольших диванах с многочисленными разноцветными подушечками. Воздух наполняли ароматы пряностей и цитрусовых. Прислуживающие вышколенные слуги подали разнообразные экзотические фрукты и напитки.
Казалось, Рамонд в конце концов заметил необычайную привлекательность своей невесты и просто сыпал всевозможными комплиментами, удерживая пальчики Велении в своей ладони. Да, язык у него очень подвязан, когда необходимо добиться женского расположения.
Мастер, изначально в задумчивости отставший от остальных и не нашедший свободного местечка на диванах, присел немного в стороне на уединенной скамье. Над головой нависали лианы с необычайно благоухающими цветами шоколадного цвета. За горизонтом розово-красный диск опускался в лиловую дымку, подсвечивая гребешки набегающих на берег волн. Картинка быстро начинала изменяться и менять цвета. И вот уже впереди бескрайнее звездное небо сливается с темным морским покровом. Отражение узкого серпа луны перебегает рябью по неровной поверхности воды.
– На твоем месте я бы не стал рисковать своей одеждой, – раздался над ухом насмешливый голос, – пыльца этих цветов почти не отстирывается, а с наступлением ночи эльбуний активно ее сбрасывает.
– Пыльца? – повторил мастер и задумался, – Вы говорили, что часто приносили музыкальную шкатулку сюда?
– Да, пока она была исправна.
– Вот я дурак, – Катриих показательно хлопнул себя по лбу. – Все дело в пыльце! А я думал это специальное покрытие на наружных деталях.
– Что? Ты думаешь, если очистить от пыльцы, она снова заработает? – продолжил мысль Рамонд.
– Стоит попробовать.
– Пошли, – воодушевленно скомандовал повелитель.
– Но ваша невеста…
– О ней позаботятся.
Ну что это за привычка такая выработалась: таскать мастера за руку прыгая через несколько ступеней. К моменту, когда добрались до царских покоев, легкие горели огнем, как и сжатые жаркими тисками пальцы.
– Чем будем чистить? – поинтересовался царь.
– Э… А чем обычно вы отмываете пыльцу?
– Она не отмывается.
У мастера оставался в запасе небольшой флакон с самодельным средством, похожим на спирт, выгнанный из зерна. Но рисковать материалом деталей не хотелось.
– Попробуем соевым маслом.
Терли с усилием, работа продвигалась медленно, но все же постепенно детали приобретали первоначальный блеск. Присоединив первые шестеренки, двое взрослых, в моменте похожих на детей уже не могли остановиться, окрыленные надеждой. Шкатулка заиграла! Неуверенно с натугой, но фигурки тихонько поползли по своим радиусам, птицы захлопали легкими металлическими крылышками, а прекрасный конь встал на дыбы. Приятная нежная мелодия слилась с тишиной покоев.
Рамонд откинулся в кресле и довольный следил за результатом их бессонной ночи. Катриих с измазанными смесью масла с пыльцой подбородком и лбом беспечно дремал за столом. Сказочный чистый звук его совсем не беспокоил. Спящий улыбнулся чему-то доброму увиденному во сне и на его щеке отчетливо проступила ямочка. Сидящий рядом мужчина, одернул себя на том, что любуется лицом мальчишки. Этого еще не хватало. Рассерженный на самого себя, Рамонд немилосердно растормошил Катрииха и выпроводил спать в личные комнаты.
Укладываясь в свою постель далеко после рассвета Катя в душе ликовала. Ей удалось починить такую великолепную шкатулку. А еще ранее она поняла принципы и секреты ее изготовления. По возвращению в Бальгелию надо будет попробовать запустить производство маленьких подобных шкатулочек. В конце концов она трудится на царя без оплаты, значит вправе использовать полученные знания для личных целей.
Глава 9
Несколько дней о мастере снова никто не вспоминал. От скуки он даже два раза наведался в гости в дом советника Илги, где был очень тепло принят. Он бы стал чаще туда заходить, но нескрываемая трепетная симпатия юной Лиции озадачивала и беспокоила все больше. Не хотелось давать девочке ложные надежды или причинять боль первого разочарования. Раздумывая над идеей создания удобного уборочного инвентаря, мастер едва не столкнулся с прекрасной Леилой, вероятно, направляющейся в свои покои от царя. Девушка действительно была красива, что подтверждали и многочисленные восхищенные взгляды ей в след всех встречных начиная от знатных вельмож до дворцовой челяди. Как только Леила поравнялась с Катриихом, ее личико исказилось гримасой враждебности.
– Это ты, плотивный мальчишка! Долго мне ждать, когда тебя вышвырнут из Вельса?
– Не понимаю, чем вызвана такая неприязнь. Я чем-то обидел вас?
– Ты бы смог слушать от любовника половину ночи восхваление кого-то длугого? Катлиих то, Катлиих это. Какой он умелый, какой он способный. И не только мне одной жжет слух твое ужасное имя. Калледе Ламонд тоже пло тебя лассказывал, демонстлилуя музыкальную шкатулку.
– Я не знаком с Калледой и даже не знаю, о ком речь.
Но девушка только небрежно отмахнулась от оппонента и не закончив разговор продолжила свой путь. Вот и попробуй узнай, что в голове у этих царских любимиц.
Вскоре пришлось познакомится и с Калледой. Оказалось, что отец девушки заведовал царской охотой и на днях они приехали во дворец, пригласить Рамонда на ловлю ланей, которых дарили во дворцы избранных правителей в качестве особого расположения. Два дня собирался царский караван. Какую ерунду только не водрузили на многочисленные повозки на всякий случай. Бальгельцы, которым не посчастливилось присоединиться к счастливо взволнованным отбывающим, наблюдая за сборами из окон своей части дворца, отчаянно злословили. И вот в день отъезда, за Катриихом пришел велийский страж и велел срочно собираться. Оказывается, до мастера снизошла царская милость и он отправляется в «деревню богачей» или «царскую деревню». Именно так, называлось поселение, возле охотничьих угодий, в котором не было место обычным деревенским домам. Суть деревни очень напоминала дачный массив, куда вельможи и обеспеченные горожане отправлялись отдохнуть от надоевшей городской суеты. Все строения принадлежали казне, и служили своего рода средством благодарности за верную службу или особую заслугу. Получить в пользование дом в «царской деревне» было мечтой каждого обитателя столичного дворца.
[justify]Рамонд, представил Катрииха своей возлюбленной Калледе, словно диковинную игрушку, которая ему никак не могла надоесть. Девушка, изображая утомление от имени мастера, только вскинула свои прекрасные золотистые глаза к небу. Было очевидно,
