трогать руками не позволяли! Я был рад и просто присутствовать при записи-прослушивании с пластинки на магнитофонную ленту и довольствовался перезаписями уже с ленты. Был искренне благодарен, когда кто-то давал мне в неограниченное пользование старый магнитофон 2-го класса, который звучал значительно качественней моей мазохистской «Сонаты 303».
Мои братья соседи школу не бросили. Родители не позволили. Продолжали учиться до окончания десяти классов, поэтому, так и довольствовались подуставшей «Яузой» с уже затёртой до дыр звуко снимающей головкой. Зато, их дядька, работавший в торговом флоте ЧМП (Черноморское пароходство) привёз из очередного заморского рейса и подарил им на двоих (как когда-то магнитофон) одну пару джинсов «LEE». Братья носили их по очереди, долго и гордо, до дыр на коленях.
О мотоцикле «Ява», фирменных джинсах и стерео магнитофоне я мог только мечтать. Неуклюже пользовался, отцовским хозяйственным велосипедом «Украина», с детским сиденьем, прикреплённым на раме для перевозки младшего брата. И как мог, поддерживал свой дворовой статус успехами в дворовых футбольных состязаниях и азартных карточных играх.
Помню, как старшие парни во дворе исполняли под гитару, как могли, песни The Beatles. Слова англоязычных песен, большей частью не удавалось полностью расшифровать. И мне повезло – один приятель детства не из нашего двора дал мне на время конспект со словами песен Битлз. Это была толстая общая тетрадь, полностью исписанная английскими текстами, которую я должен был вскоре вернуть. Код к дворовому успеху! Пожалуй, это были мои первые осознанные шаги по освоению английской лексики и практике перевода текстов. Моё отношение к этим английским текстам отличалось от того, как я выполнял школьные домашние задания по английскому языку. И каков я был, когда однажды вставил свои умные «пять копеек» во время дворового исполнения песни “No reply”. Я подсказал старшим и крутым слова полюбившейся нам песни, которые я запомнил наизусть. Под мою диктовку кто-то торопливо записывал русскими букффами текст песни и с надеждой спрашивал о других песнях. Мой статус подростка без мотоцикла, фирменных джинсов и приличного магнитофона подскочил!
This happened once before
When I came to your door - no reply…
I saw the light, I saw the light…
I've tried to telephone, they said you were not home -
That's a lie…
I nearly died, I nearly died,
'Cos you walked hand in hand with another man
In my place…
Я хочу сказать, что сложность моей судьбы заключается в том, что я вырос в условиях антагонистических отношений с родителями, под тяжестью массы нереализованных детских желаний, - объяснил Дмитрий. - Дядя Фрейд давно пытался объяснить болезненные навязчивые состояния, как внутренний конфликт, вызванный скрытыми, подавленными, нереализованными желаниями человека, продукта своей цивилизации и общества предъявляющего определенные морально этические требования к нему...
- Ну, а мать твоя, как-то участвовала во всём этом? – поторопился прервать рассуждения-выводы Шурик.
- А что мама, она – как большинство женщин - с серпом и молотом по жизни. Завод и кухня – это её кругозор и мировоззрение. Все её советы сыну подростку можно обозначить одним окриком: «Узнаю, что ходил на Днепр, скажу отцу, чтобы выпорол тебя, как непослушную скотинку!» «Утонешь, зараза, домой лучше не приходи!»
Дмитрий подумал и вспомнил эпизоды из детства, касающиеся его и матери.
- Мама, со своим неисправимым мировоззрением заводской труженицы и домохозяйки, всегда была склонна к панике по любым мелочам, так как многое, происходящее вокруг, недопонимала. А всякое непонятное, обычно вызывает чувство дискомфорта и неприязни.
Чтобы избавить её от пустых волнений, а себя от её воспитательной истерии, я рано понял, что чем меньше она знает о моих самостоятельных шагах, тем ей же будет спокойней. Поэтому, я завёл себе второй школьный дневник, в котором у меня всё было благополучно. Я сам ставил себе в дневнике какие следует оценки и предъявлял его, когда неспокойная мама, желала проверить мою успеваемость. Действительный дневник, тревожно раскрашенный всякими оценками, замечаниями придирчивых учителей и регулярными вызовами в школу родителей, я держал подальше от родительских глаз. Старался не беспокоить их по пустякам и не отвлекать от строительства коммунизма. Всякая, сделанная учителями в дневнике, несправедливая оценка-замечание моего поведения или знаний предмета, могла легко вызвать у моей мамы истерику и назойливые призывы отца к воспитательной порке. Иногда, классная руководитель пыталась связаться с моими родителями по телефону, чтобы испортить им настроение. Предвидя таковое, я своевременно отсоединял один проводок от клеммы в телефонной розетке. В таких случаях, телефон по вечерам не работал. И это не особо удивляло моих родителей, так как наш телефон функционировал с блокиратором. Это такое устройство, когда по-соседски работали два телефонных номера, но если один сосед поднял трубку, у другого – телефон временно блокировался-отключался. Вполне достаточная коммунальная телефонная связь для трудящихся. Утром, когда родители уходили на завод, я включал телефон и шёл в школу… с двумя дневниками. Все были довольны.
Помню, когда мне было лет 11-12, родители решили летом поехать в гости к родственникам в Алма-Ату. Дорога дальняя, мама хронически укачивалась в любом виде транспорта, жара, младшему брату – всего года три-четыре… Совершенно глупая затея! Но моего мнения никто не спрашивал. Я должен был послушно оставить свои летние дворовые планы-радости и тащиться со всей семьёй на их родину Казахстан.
Переезд поездом от Херсона до Москвы в течение суток – это было развлечением. А вот от Москвы до Алма-Аты поезд тащился суток трое. Удаляясь от Москвы, за окошком становилось пустынней и жарче. Надо отметить, что вагоны тогда, в 1967-1968 годах были ещё в хорошем состоянии, (социализм в СССР пребывал в пике своего развития!), во всяком случае, мы ехали в купейном чистом вагоне, в котором всё исправно работало. Даже кондиционер! Однако, наша, тогда ещё молодая, мама всю дорогу лежала на нижней полке и томно страдала от морской болезни. Хотя, никакой качки не было и в купе было комфортно прохладно. Надо было лишь расслабиться и лежать, читать, слушать радио, смотреть в окошко, спать… праздно убивать время. Но где там, когда мамочке плохо! В мои обязанности входило - постоянно бегать в санузел, чтобы смочить холодной водой полотенце, которое постоянно охлаждало мамину больную головушку. Кроме того, мама в своём тошнотворном состоянии едва питалась только кефиром, который доставляли из вагона-ресторана. Покупали пару пол-литровых бутылок, а в следующий визит вагонного торговца, родители сдавали ему пустые бутылки и, доплатив, брали снова пару бутылок кефира, снова и снова… А чтобы пустые бутылки принимались, они должны быть чистыми. Отгадай, кто мыл эти ёбанные, ценные бутылки от кефира? И всё это, чтобы сэкономить 15 советских копеек на каждой бутылке!
Вскоре все пассажиры нашего купейного вагона знали меня, как «паренька моющего бутылки в туалете». Посетители приоткрывали незапертую дверь туалета, я приостанавливал свои помывочные процедуры и тактично выходил с бутылками, уступая место в санузле. Пассажиры вежливо благодарили меня за уступчивость. Затем я продолжал свою мазохистскую борьбу за чистоту очередной пары кефирных бутылок.
Несколько дядек-курцов у туалета вскоре приметили меня с моим регулярным странным занятием и стали задавать мне вопросы, давать советы.
- Мальчик, чего ты мучаешься с этими молочными бутылками?! Посмотри, сколько всегда возле мусорной урны лимонадных бутылок. Ополоснул и готово к сдаче!
Я вежливо отмалчивался. Но однажды воспользовался их советом, и вернулся в купе не с двумя вымытыми бутылками от кефира, а с четырьмя чистыми бутылками от лимонада.
- Это ещё что такое?! – удивились мои правильные родители.
- Такие бутылки так же принимают. Какая вам разница… - дерзко ответил я.
- Ты не умничай! Тебя просят помыть посуду, так делай, как родители просят… а не собирай по вагонам чужие бутылки! Вернись и помой «две мамины бутылочки», - приказали мне.
- Какие же они..! – частенько думал я, затаившись, как зверёк, на своей верхней полке в купе.
Вскоре, наблюдательные дяди-курцы у туалета поняли, что мытьё молочных бутылок - это не моё хобби-зарабаток, а лишь повинность по нелепой воле родителей. Они стали деликатно давать мне советы, как это лучше делать.
- Мальчик, если уже засохло, то не мучься с этим. Наполни бутылку водой и отставь в сторонке на время, никто это добро не заберёт. А спустя полчасика, оно отмокнет, и ты легко отмоешь бутылку в момент.
Я так делал. Пока грязные бутылки, наполненные водой, пребывали в процессе, в купе я без них не возвращался, предвидя вопросы родителей, обеспокоенных судьбою доверенных мне материальных ценностей. Ожидал в тамбуре, уткнувшись в окно, избегая контактов с пассажирами нашего вагона. Дядьки-курцы уже всё понимали и лишь немногословно, сочувственно подбадривали меня.
Спустя почти пятьдесят лет, Дмитрий был вынужден поставить свою жизнь на паузу, и, бросив все свои дела, срочно приехать к потерявшей память, обезумевшей маме, чтобы снова… «мыть её бутылки». Он с досадой почувствовал, что его крест ощутимо потяжелел, а многие друзья и близкие дистанцировались от него, как от зверя неудачника, угодившего в капкан бесконечной бытовой рутины и украинской безнадёги. Однако Дмитрий упрямо не верил, что это его конечная остановка, куда уже не ходит никакой транспорт. Он продолжал крутить педали старого велосипеда «Украина», грести воды Днепра, закаляться в родниках села Ключевое, отжиматься от пола, маниакально мечтая, молясь, и строя планы на лучшее будущее.
Remember when you were young…
Remember, Remember Today
Don't you worry
'Bout what you've done
Don't feel sorry
'bout the way it's gone…
Remember your ma and pa…
Always, Always playing a part
If you ever feel sad
And the whole world is driving you mad
Remember, Remember Today
(John Lennon)
Помнишь, когда ты был молод…
Помни, помни сегодня
Не переживай о том, что было сделано,
Не сожалей о том, как это прошло…
Помни своих ма и па
Всегда, всегда играя свою роль
Если даже чувствуешь печаль
И весь мир сводит тебя с ума
Помни, помни сегодня
11
Делается всё возможное и невозможное, часто совершено безумно, чтобы воспрепятствовать каким-либо связям между двумя родственными народами.
Дмитрий, понимая, что так его надолго не хватит и в какой-то день он и сам может свихнуться, сосредоточился на переговорах с младшим братом.
Этим летом его брат, будучи военным лётчиком пенсионером, переехал с дальнего востока в центральную часть России и купил там дом. Учитывая происходящее в Украине и свои иссякающие силы, Дмитрий решил, что матери было бы гораздо комфортней доживать свои дни в доме младшего сына, фактически, на своей исторической родине – в России.
После длительных переговоров и согласований, Дмитрий договорился с братом о том, что к середине октября он вывезет мать из Украины в Россию, в приграничный Белгород, где и произойдет встреча-передача.
Обратившись в
