Книга третья Соберу милосердие2
Из романа СОБЕРУ МИЛОСЕРДИЕ
По лесистой холке крутого оврага к пахоте прорывались трактора.На земляном росчерке падей и холмов только одна дорога осталась наезженой,чтоб не обползать за километровыми гаками.Да и эта грунтовая после схода снегов тоже оскалилась глинистыми осыпями; подрастающий овраг пожирал её вместе с кустарниковой требухой.Деревьев тут мало – вязлые букетики диких яблонь да полвзвода криворуких сосен обычного баскетбольного роста.
Два трактора скатились кубарем к котловану с дождевой водой,чтоб обмыться от зимнего сна; третий затих под сосновыми шишками ,и даже приглушил дизель ,вдыхая густой запах смолы.Ноздри его так сильно раздувались,что едва не задохнули свежестью лёгкие; но трактор вовремя опомнился и только на минутку потерял сознание.
Пел на поле Мишка Чубарь:- Распашуууя, распашуууя! пашеньку,пашеньку! Ой,соседушка моя,в хату водишь кобеля- я приду домой поране,лягу с книжкой на диване-буду слушать ваши охи,все вы бабы мандавохи- ну а мы,мужички,похотливы гниднички!
Дырдырдыр- подпевал Мишке оранжевый трактор; но про пахоту не забывая,оглядывался чтоб огрехов избежать.На меже мужик поднял плуги,заглушил двигатель- вороны зыркнули по сторонам,оглохнув от тишины.Чубарь газетку расстелил,задержал взгляд на передовице- да нет ,эти новости знаты ещё три дня назад.Теперь гектар много выше поднялся ,стоймя к небесам.Вот она,чёрная земля гуталинного колеру- сладка как буряк,как дождевой червь жирная.Можно с миски вприглядку есть,чтобы хлеб сухотой горло не драл.
Издаля уже солнце подкралось.Сквозь чахлый весенний лесок осторожно шагало,будто беременная гусеница перебирая лучами,и всё равно тонкий валежник покряхтывал под жёлтой мамоной.Завязи почек гляделись друг дружке,церемонно знакомясь,и мигали смущённо от приятного интереса.Лупатые воробьи в кустах хорохорятся- кто из них опять потеряет перья,а может целый хвост.
Мишка смачно жевал картоху,заедая всякий кусок щепотью квашеной капусты; в свой черёд отгрызал сочный бок у большой луковой головы,попиная его в рот перченым салом с ножа.Дома подарили куры лукошко яиц,и досе квохчут,радуясь теплу.Парное молоко принесла соседка –не та молодуха,что охает прёхает за стенкой в два кирпича ,а старая Женька.Надо будет ребят загортать в погожий день да крышу ей настелить –солома уж перепрела,подтекает мартовская сосулька.
Под белым небом бабка Женя бурак резала.Кидала в бурт налево желтоватые оковалки,а справа громоздила кучку тёмносерой прелы,которую потом вёдрами снесёт в огород.Пацан присел вдали на взгорочке,и бабка иногда переглядывалась: - ай,кто это такой за мальчишечка, лисапед знакомый.
Когда замечала время по прохладному солнцу,Женя клала в рот кусок сладкой резанки и долго жевала его, выпивая мякоть.Уже два часа пополудни,а домой она не ходила с раннего утра ,хоть в полста шагов её хата.Как позавтракала молоком да хлебом,так и сидит на ведёрке у погреба.Пионеры давно со школы прошли,председатель на рогатом к коровнику проехал.Опять за корма будет ругаться: зоотехник ему кричит,что одним сеном не насытить скотину,а главарь в ответ- холода ещё могут вернуться ,и надобно беречь силосный запас.Пойми их,дуроломов.Мужики осенью пьяные ходили,зиму на печи-бросили технику ремонтировать- а как приспела пахота,то время с машинами потеряли.Ой,не избегнуть мороки-редеет богатая житница.
На картофельном поле лиса гонялась за мышами.Стыла на двух лапах суковатым поленом,уже не оранжевым,а жёлтоблёклым- вороний гай да чириканье мелкоты мешали ей расслышать подземный писк,и она вознеслась над землёй,выставив когти и худущие рёбра.
Ещё не вступил сверкающий медный оркестр апреля,но перевязь ледяных холодов стянута грубой силой,спелёвана на узляк- тугой и путаный.Лёгкие южные ветры уже истрепали прежде широкий занавес снеговых туч,а страховочная лонжа звенит под вольным грозовым натиском.
В воздухе этих весенних дней смешана дождливая прель, старая вековуха,и юный дуновей,застенчиво хлебнувший фруктовой бражки из колхозного сада.Теперь малый лезет к бабке под юбку цветастую,набираясь умаопыта,чтобы вволю потом разыграться на летних лужках.
В дальних рубежах отечества тоже зима отступала.Перед настоящей войной.
Передовые полки ещё бились на фронте ,маялись в непролазной распутице ,таскали застрявшие орудия с разбомблёных позиций.Солдатам надоела морока сеющего дождя: он хлябал в сапогах,штанах,в холодных гимнастёрках,он сдавливал по ночам сердце- ни вздохнуть, ни охнуть ,лишь надеяться на скорый рассвет.Знамо судьбе-доживёшь до утра или околеешь в мокрой могиле.Всё чаще приходила мысль покинуть божий уголок ,к дьяволу отсюда,к пеклу,согреться до самых дробышек- и те кто похитрее,или духом ослаб,тайком расползались ночью,сворачивая головы караульным свидетелям.
Набрели,помнится живым,на обрушенный кукурузный амбар,и с голодухи набили сырой крупиной карманы да вещевые мешки.А кто для веса и патроны в землю зарыл.Но брюхо от той жратвы заворотило,будто кол асмодей вопхнул,да с кишками проворачивая вытащил древьё наружу –изнутря потекло море разливанное.В портки,в сапоги,вонь и срам несусветные- а организму облегчение.
Спереди орды подступают- штыки,клинки кованые; голова сама катится под ноги вражьей лошадне.И рук кверху не подымай: коли ты жалость вчера схоронил,что же нынче о милосердии просить.Обескураженными стояли,на колени падали,ниц пред господами костились- мёртвые теперь.Полщеки с морды содрал,зубы в ладонь на памятку сплюнул- и шагай,ползи, сгрызывай земельку всей порохнёй что осталась.
Тяжки мёрзлые сутки: особенно там,где душа упряталась.Сворачивались солдатики в поленницы, пеньками к друдружке; утром отдирались- кого закопать, или на лазарет отогреться.В серой палатке коптила чадит,и кружат стенания под слабым огнём,визжат тифозные нетопыри.У раненых ноздри из шинелок торчат, сап только слышен; шепчет докторша в книжку больничную: -крупозное воспаление,пневмония,чахотка.А немощные санитары носилки отставили,подпрягли телегу полевой кухни –всё равно жрать нечего.
В полдень снег пошёл,несытный как солдатская похлёбка.Приглушил только чваканье рваных сапог,землю обмотал бинтами.Вскорости зарастут воронки,полынью укроются, дички в них осядут. Орденоносцы, герои, инвалидами вернутся- вот где горе,снулая боль бабьих сердец и дитячьих голодных ртов.Вывалит солдат из сидора угощение на одну днёвку,да пойдёт в сарай приглядывать вожжину на свою захлебальную шею- так чтоб здоровой рукой под стрехой управиться и дотянуть с костылями к петле.
Командир полка упал как коляра на складную кровать в палатке штабной,и стонет,нескладно плача,сопя во блевотине.Он завтракал варёными яйцами,а снизу плавает из обеденного борща капуста.Снится ему кабальный плен,и дед его в чёрном мундире карателя спрашивает удручённо: -где ты,внучек,солдат своих потерял? отвечай гад!-
Пьяный обсыканый генерал от ужаса подскочил на кровати,больно ушибив коленку.Захотел он пить; не найдя воды ,похлебал через край варево из котелка.Раз шагнул,второй к окну- а ну её,войну; пусть голова похмельная отболит,само прояснится.Ой,матушки,скорей бы смерть пришла.
Она ,курва,уже летает над полем битвы –косит снопьём чёрные да русые головы,а после мародёрствует по трупам,меряя скальпы,к себе зазывает: - распалюсь я красавой на мужичьем пиру! Берите меня,победители!-Зрить не хватает сил сё людское крошево ; глаза закрой и вой,и вей печальную тризну: - верую в многодушие да бессмертность,поднимусь на крыло,чтоб упрятать детишек своих ,жену,сторонку родную в тень моей ярой ненависти к жадным гемодам,сотворившим эту войну!-
-открой лицо и вставай,солдат,миг величья пришёл! натяни крепче тиару железную ,ремешок пусть застёгнут,в левую длань царский жезл со штыком ,в правую скипетр из двух гранат.- Поднялся боец с колен,оглянул: а сзади полный иконостас- белого неба ширь,леса диковые,хлебные угодья,хоть март на дворе и божницу снегом крупенит. Зарычал мужик! Задрал мир словами несусветными ,коих не то что при детях,а и при старых людях.
…-Ерёмушкин!- напел мне сегодня шкодливый скворец,- а пока вы в город ездили,я у бабушки с пацаном задружился. С Русликом.
Тото смотрю- что это он вприскачку бежит? меня обгоняет.Решил сначала я, будто одни пятёрки в его портфеле.Да просто товарища нашёл,вдвоём учиться веселее.
-Давай ранец понесу,а ты цветочки собирай.
-Неа,он не тяжёлый. - Умка затормозил у дерева и стал в корнях шарить. - Нам природовешка сказала,что под ногами у деревьев лягушки и ёжики спят зимой,и другие товарищи.
-Правда это ,но они уже оттаяли да разбежались.
-А всё равно.- Он прехитренно смотрел на меня,и я догадался: попал на очередную выдумку.-Понимаешь, Ерёмушкин,кто из них мог сильно заснуть ,и его не разбудили даже сосульки капальные.Проснётся он осенью,а поиграть с друзьями не успеет,опять ему в спячку.
Сын глядел на меня одним чубатым глазом,ковыряясь в земле с обратной стороны клёна.Ухо одно тоже торчало, поэтому он и не слышал домой пора ужинать,а всё искал своих сонных шляпушек.
-Малыш!- наконец я спрятал терпение в сумку с продуктами; серый клён испугался,задрожали нервные листья, и с нижнего сучка слетела пустая майонезная банка.
Умка вышел,обивая землю и прелую листву ботинков,но видно,комья попали внутрь,и малец сморщился ,бултыхая правой ногой: - Ты ругаешься?
-Нет.Спокойно говорю,что ужин остынет.- На малоезженую дорогу полетели макароны с подливой ,и окрошка в перьях лука,огурцов да укропа.Вишнёвый кисель растёкся по ездовой части- визгнули тормоза спешащего грузовика,а водитель даже губы облизнул от голода.
-Видишь,что мы натворили?- сыну сказал я.- Нарушили правила движения,и пока милицейские в портупеях чешутся,бежим отсюда.
-Бежим!- он,не предупредив о старте,сорвался вперёд меня; ранец затрещал от перегрузки.Книги и тетради завыли улюлю,пенал хлопнул в ладоши,а потом на трибунах стало тихо.Слышались только тёптёп лёгкие шлепки детских ботинков,громыхали штопштоп взрослые носатые туфли. Около магазина малыш первым рассёк финиш,стерев жалобные подошвы.
Глаза его задумчиво метались от витрины до моей сумки. На меня он не взглянул,но по всей видимости,мороженое мы забыли купить.
-Как ты думаешь,если я сберегу деньги от бутербродов в школе,то мне хватит скоро на большой велосипед? или хоть на футбольный мяч.
Умка,твоя хитрость в розовых перьях,и видна без бинокля за сто шагов.А губы измазаны шоколадным эскимом.
-Со взрослым великом ты не управишься,но школьный я куплю тебе.Шабашку скоро окончу,деньги заработаю.
Он всё же труду моему посочуствовал,вздохнувши: - А вы тяжело работаете,да?- и так в нём велосипед боролся с жалостью,что синяя жилка вздулась на виске.
-Нормально,я ведь мужик.Ты своему сыну весь мир подаришь.
Вот тогда малыш почуял недюжинную силу,рождённую под крестом двенадцати рёбер: он грубо отказался от магазинных сладостей,выпугав толстого директора да трёх суетных продавщиц.Они до сих пор трясутся у кассы,а Умка
|