теория относительности

лишний раз интегральчик привести в надлежащий вид, доказательство теоремки какой-нибудь вывести или там… балку рассчи-тать на нагрузки с кручением… И чем сложнее задание, чем длиннее ряд формул, тем больше удовольствие. Но таких встречается среди студенчества не так много. Абсолютное большинство вполне разумно относится к выпол-нению учебной программы только как к необходимости, исходя из принципа рациональной целесообразности и достаточности.
Но лекции Петровского производили неизгладимое впечатление на всех студентов, без исключения. Даже на тех из них, кому не была доступна вся глубина профессорской мысли. Благодаря силе его ума завораживала та аура, которая создавалась в аудитории. Удивительно, но на лекциях у Пет-ровского никогда никто не спал. А казалось бы, преподаваемые Петровским «почвоведение», «земледелие и растениеводство», «основания и фундамен-ты» - предметы, скучнее которых трудно найти.
Свою первую двойку на экзамене Валентин получил на втором курсе именно по почвоведению. Он никогда не забудет этот экзамен.
Ничего сложного в этом предмете, как ему казалось на тот момент, не было. Он подготовился достаточно, по его мнению, тщательно. Билет не вы-звал у него вопросов. И вот, когда пришло время отвечать, он первый из группы спокойно встал и пошел. Не желал терять время и в очередной раз хотел произвести впечатление на соратников. Ему это удалось… Произвёл…
Когда он ответил на первый вопрос билета, Петровский спросил:
- Вы так считаете, молодой человек?
- Да-а, - удивлённо протянул Валентин.
Петровский в ответ загадочно улыбнулся и разрешил:
- Продолжайте.
Когда Валентин ответил на второй вопрос, история повторилась.
…Петровский задавал дополнительные вопросы. Валентин отвечал. А Владимир Петрович в ответ только улыбался. По его физиономии опреде-лить, удовлетворён преподаватель ответом или нет, было невозможно. По мнению Валентина, отвечал он правильно, так, как было написано в учебни-ке. Второй курс, конечно, не первый, но всё же… Он, тогда ещё наивный зе-лёный студент, не знал, что это не школа, что здесь, в институте, преподают не простые учителя, которые вчера были обычными студентами, а завтра бу-дут обычными пенсионерами, здесь преподают люди, для большинства из которых наука есть жизнь. Они не работают, чтобы жить, а живут, чтобы ра-ботать. Они написали научные работы и диссертации, затрагивающие осно-вополагающие принципы преподаваемых ими учебных дисциплин. И эти люди далеко не всегда бывают согласны с теми из своих коллег, которым по-везло больше в этой жизни: их допустили к святая святым – им дали возмож-ность выпустить учебник. И тогда можно будет посочувствовать тому бедо-лаге, которому «посчастливилось» на экзамене, оперируя научными величи-нами, неосознанно занять позицию научного оппонента экзаменатора. Часто это воспринимается преподавателем как личное оскорбление, со всеми выте-кающими отсюда для «счастливчика» последствиями.
Такова специфика получения высшего образования… И что делать бедным студентам? Ходить на лекции. Тогда вероятность поймать на  ровном месте крупные неприятности ничтожно мала.
А впрочем, это лишний раз подтверждает, что к процессу получения высшего образования подходить следует творчески, без шаблонов, индиви-дуально разрешая каждый вопрос. К сожалению, многие из жаждущих полу-чить вузовский диплом дойдут до этого умом только к моменту его выдачи, после тяжёлых собственных промахов и досадных ошибок, а некоторые так и не дойдут вовсе.
Отвечая на дополнительный, по счёту, наверное, десятый, вопрос и на-блюдая за непонятными улыбочками преподавателя, Валентин спиной по-чувствовал, что ситуация выходит из-под его контроля в том смысле, что он уже ничего не понимает, что происходит. Петровский же, поиздевавшись достаточно, аккуратно закрыл Валентинову зачётку и спокойно сказал:
- Идите, молодой человек, «два».
Потрясённый Валентин вышел из аудитории. Он был первым. После него с «двойками» вышли две трети группы.
Правда, потом все «двоечники» пересдали экзамен без особых проблем и получили довольно высокие оценки. Очевидно, таким способом Петров-ский решил преподать урок жизни.  
Как бы там ни было, с Владимиром Петровичем можно соглашаться или не соглашаться во многом, но поскольку человек он был неординарный и всё-таки далеко не последний учёный в своей области, суждения его и взгля-ды заслуживают внимания.
Вот и сейчас слова Петровского о «вечной жизни» не выходили из го-ловы Валентина. Они так сильно подействовали на него, что он даже из-за этого, как ему хотелось думать, прервал только начатый сегодня процесс ус-воения знаний. С другой стороны, интересное животное – человек, какую только благозвучную отмазку не придумает, только бы сделать то, что ему вздумается, и не делать того, что должен. И придумывает он это для себя са-мого, чтобы успокоить свою совесть. А казалось бы, зачем ему это надо? Ну, сделал и сделал. Кому, кроме него, слышен голос его совести? Никому. Спрашивается: зачем что-либо придумывать? Сознайся, достало тебя всё: и учёба эта, и разглагольствования эти про «жизнь вечную», про «ценности высшие», хочется простого человеческого общения… Да нет, ничего не хо-чется, вот и ушёл… Но нет, не может человек без этого, чтобы не просто так уйти. Впрочем, вполне возможно, что действительно не всё так просто.
Думая, в том числе и об этом, Валентин лениво подбрасывал ногами попадающиеся на асфальтированной дорожке по пути в общежитие камешки. И в сознание его уже было пробрался оптимизм. Но дорога от учебного кор-пуса до общежития довольно коротка, поэтому как медленно не передвигай ногами, а больше, чем десять минут, на неё не потратишь. А в общежитии спуститься на землю помог ему Сидор, мерно вышагивающий в одних длин-ных трусах по коридору, нанося удары воображаемому противнику. Вален-тин поспешно посторонился, освобождая ему дорогу. Тот прошел мимо, не обращая никакого внимания и продолжая непрерывно махать руками и «ху-кать» в такт шагам.
Сидора мало интересовали вопросы вечности. Его сознание занимали вещи более осязаемые. Он был помешан на боксе, спортивной диете и мате-риальном благополучии. Это знали все, потому что во всём институте Сидор был один такой. Спортом, конечно, занимались многие. Но чтобы так!.. Та-ких не было.
Заниматься он начал с первого курса. Что послужило толчком для столь самозабвенного увлечения, никто толком объяснить не мог. Он сам ни-кому не рассказывал. Для смеха говорили, что однажды он из любопытства заглянул в тренировочный зал и кто-то хорошенько, тоже случайно, стукнул его по голове. У него мозги сразу и перевернулись. Конечно, всё это не больше чем пустые россказни, но поговорить было о чём. Тем более, что Си-дор давал для этого повод.
Он вскоре переменил прическу на «а-ля Майк Тайсон» и стал трениро-ваться два раза на дню. Его комната наполнилась всевозможными железками для «прокачки» мускулатуры, а также детским питанием, творогом и други-ми белоксодержащими продуктами, которые, по его мнению, способствовали скорейшему набору веса.
Он самостоятельно составил для себя распорядок дня, где учитывалось абсолютно всё, даже половой акт с определенной периодичностью. А сдела-но это было для того, чтобы ничто не могло отвлечь его от главного дела в жизни - совершенствования мастерства в кулачном бою.
Поначалу окружающие над ним смеялись. Но по мере того, как с тече-нием времени к пятому курсу из ушастого щуплого паренька Сидор превра-щался в мужчину с торсом супергероя из американских блохбастёров. Одни зауважали его за упорство, другие стали побаиваться. Но и те, и другие не перестали посмеиваться над странностями в его поведении, поскольку в пла-не интеллектуальном он остался таким же ушастым, щуплым пареньком, ка-ким явился четыре года назад.
Между тем, потраченные время и силы не пропали даром, а стали при-носить реальные дивиденды. Благодаря своим физическим данным Сидор стал вхож в тусовки, состоявшие из местных рэкетиров средней руки, костяк которых составляли спортсмены, настоящие и бывшие. Появившиеся вслед-ствие этих связей деньги позволяли ему в материальном плане жить безбедно и не обращаться за помощью к родителям, которые проживали в маленьком городке в самом центре Полесья.
Сидор провел в этом городе всё своё детство от рождения, безвыездно. Общался со своими сверстниками, бегал по родным улицам и не видел ни в этих людях, ни в этих улицах ничего зазорного. Но время шло. Он окончил школу, приехал в Брест, поступил в институт. И с этого момента для него от-крылась другая жизнь, с другими привычками, укладом и идеалами. Эта но-вая жизнь так понравилась ему! И такой ошеломляющей оказалась разница между ними, что он возненавидел свой город за то, что там родился. А друзья детства, земляки, показались ему безнадёжными «плугами», не достойными его просвещённого внимания. Он возненавидел и свое имя, как выяснилось, не соответствующее ни месту, ни времени. Поэтому при знакомстве пред-ставлялся Сашей. Однако все называли его Сидором, поскольку имени сво-ему он соответствовал полностью. Бывает такое, когда смотришь на человека и ясно понимаешь: ну не Александр он! И всё тут. Сидор подходил именно под такой случай, поэтому ни у кого не поворачивался язык назвать его Са-шей. Даже принятых в молодёжной среде прозвищ у Сидора не было. Так и не дали ему никакого прозвища не потому, что боялись. В этом просто не было необходимости. Сидор – он и есть Сидор.
Изредка, раз в два месяца, повидать сына приезжала мать. Но Сидор всегда был далёк от сентиментальности.
От учившихся в институте Сидоровых земляков студенческой общест-венности было известно, что мать Сидора по профессии – школьная учитель-ница, а отец был простым рабочим на местном хлебозаводе и слыл чудаком. С ним, с отцом, постоянно были связаны какие-то нелепые истории, от чего он постоянно вызывал насмешки окружающих в свой адрес.
В чём и состоит главная прелесть маленьких провинциальных город-ков, так это в том, что практически все друг друга знают. И, как правило, знают не только самих в данный момент проживающих земляков, но и пред-ков каждого из них до седьмого колена лучше, чем сами прямые их потомки. Конечно, известны и истории из жизни этих самых предков. Поэтому когда в компании во время перемывания косточек своих сограждан вдруг возникали недоразумения по причине, что кто-то из присутствующих не понимает, о ком идёт речь, тогда самый осведомлённый сообщает: «Как какой (допустим) Василюк? Да это тот самый Василюк, прадед которого Назар ещё при Польшче однажды пьяный с базара из Пинска ехал да заснул на возу, а ло-шадь сама забрела на кладбище деревенское. Он проснулся уже в сумерках. А вокруг – могилы. Он подумал, что помер, да со страху как заорёт. Лошадь понесла. Он и обдристался с того всего, да так в говне и приехал домой. По-сле этого Дристуном его звали». И тогда всё становится на свои места. Пото-му как всех потомков этого самого деда Назара так Дристунами и звали, не-смотря на то, какие бы жизненные высоты те ни брали.
Очевидно, не совсем почётная слава родителя Сидора затрагивала и его самого. Поэтому,