теория относительности

обмотанном вокруг шеи несколько раз. Она сказала ему что-то - Валентин не расслышал. Взяла его под руку, и они, свернув на боковую до¬рожку, вместе пошли дальше.
Валентин остался стоять один там, где его оставила Светлана. Он стоял и смотрел на удаляющуюся пару. Он не чувствовал, как кто-то толкнул его, как кто-то похлопал по плечу. Не слышал, как кто-то спросил его о чём-то, а потом, так и не дождавшись ответа, махнул рукой и ушёл. Он только видел, как девушка, которая ещё минуту назад была для него всем в этом мире, сей-час уходила. Просто уходила, без единого слова, знака, оставляя на дороге, как ненужную вещь, как отслужившую своё, дырявую подметку, недостой-ную даже прощальною взгляда. Он ненавидел!
А снег по-прежнему падал тихо и размеренно. Валентин подставил ла-донь. Несколько глупых снежинок упали на неё и тут же превратились в ма-ленькие капельки воды. Он сжал ладонь в кулак и быстро пошел к общежи-тию.
Снова всю ночь он не мог уснуть. Но теперь другие мысли будоражили его. Он пытался успокоиться, расслабиться, но ничего не получалось.
Наутро Валентин чувствовал себя прескверно. На занятия не пошёл. Весь день прошатался по комнате из угла в угол, как только что пойманный волк, не находя себе места. Пытался заниматься - не смог. Всё валилось из рук. Иногда он затягивал в голос какую-нибудь песню, тут же прерывал её на полуслове и начинал другую, удивляясь чужому звучанию своего голоса.
Так прошел день. Казалось, самый длинный день в его жизни. К вечеру поток ярости, бурливший, переворачивающий и ломающий все живое внут-ри, мед¬ленно начал утихать, а вскоре исчез вовсе. На какое-то время Вален-тин по¬чувствовал облегчение. Но оно длилось недолго, ведь осталась пусто-та. Аб¬солютная пустота. И память. Пустота тяготила. А воспоминания, как проголодавшиеся гиены, терзали ещё живую душу. Теперь он страдал.
Однако жизнь продолжалась. На внешности и поведении Валентина пере¬житые испытания никак не отразились. Он по-прежнему старался быть весёлым и общительным в компании, каким его знали и  раньше. Свои слабо-сти показывать не стремился, поскольку понимал, что окружающим нет ни-какого дела до его проблем. К тому же таким образом ему было легче хотя бы на какое-то время забывать о случившемся. Он почти вошёл в норму. И лишь мимолётные встречи со Светланой вызывали у него мелкую дрожь внутри.
А она, похоже, чувствовала себя прекрасно. По-прежнему мило улыба-лась ему и приветливо, может быть, даже более, чем следовало, махала ему рукой. В ответ Валентин изображал свою самую ослепительную улыбку во весь рот и делал такой сияющий вид, будто он самый счастливый человек на свете. Но на самом деле в такие минуты он испытывал огромный соблазн по-убавить оптимизма на лице у Светы и редко когда удерживался от тонкой колкости в её адрес. Благодаря ранее освоенному мастерству колкости полу-чались очень обидными для объекта, смешными для окружающими, но не выходящими за рамки приличий, что не позволяло считать их за оскорбле-ния.
Думая о произошедшем, он сознавал, что ему совершенно наплевать, кто был тот парень, что Свету с ним связывало. Но почему она ушла вот так? Кто для неё был он - Валентин? Что для нее значили эти две недели вместе? Неужели они не значили ничего?!
Однажды они встретились в столовой. Света была там с подругами. Они уже взяли обед и сели за дальний столик. Валентин не смог заставить себя пройти мимо и отправился к ним. Она же вела себя так, будто между ними ничего не было. Почему он не имеет права поступать так же? Он очень вежливо поприветствовал всех трех и нарочито вежливо испросил разреше-ния присоединиться.
- Пожалуйста, пожалуйста… - разрешили девушки.
Светлана молчала, внимательно глядя на Валентина.
Тот сел на свободное место.
- Как поживаете? – с дежурной интонацией в голосе спросил он, обра-щаясь ко всем, но глядя только на Светлану.
- Неплохо живём, - ответила она. И по ней было видно, что это дейст-ви¬тельно так.
Это несколько смутило Валентина.
- Надеюсь, регулярно и с удовольствием? – съязвил он.
Света удивленно приподняла брови, пытаясь определить: это хамство или шутка?
- Шутка, - словно угадав её мысли и смягчая удар, проговорил Вален-тин и тут же с более чем достаточным вниманием занялся разделкой шнице-ля.
Света внимательно посмотрела на то, как он взялся за еду, и спросила:
- А ты чем занимаешься, где пропадаешь?
- Я пропадаю?! – воскликнул было он, но тут же спохватился и про-должил таким безразличным тоном, на какой только был способен в этот мо-мент: - Я, как всегда, живу в обычном ритме, направлений деятельности не меняю.
- Да? А в гости почему не заходишь?
Валентин даже поперхнулся от такой наглости. Кусок шницеля застрял у него поперёк горла. Он ухватился за стакан с компотом и отпил несколько глотков:
- В гости? Разве тебе без меня не хватает «гостей»? Думаю, их у тебя предостаточно. Зачем же занимать чьё-то место? Без меня просторнее будет. Я – парень простой, не гордый.
- Да? – Светлана усмехнулась. - А с первого взгляда не скажешь.
- Ну, дык... стараемося, - самодовольно улыбнулся Валентин.
Подруги Светланы удивлённо поглядывали на обоих, медленно  про-жёвывая свой обед.
- Ну, ну. Старайся, старайся. Смотри, не перестарайся, - Света сделала несколько глотков компота и осторожно поставила стакан на стол.
- Тебя это волнует?
- В плане общечеловеческой заботы о ближнем.
- Тогда это не страшно. Скоро пройдёт.
- А если не пройдёт?
- Пройдёт.
- Думаешь?
- Уверен.
- Ты во всём так твёрдо уверен?
- Абсолютно.
- Да-а, - протянула Света, - интересная ты личность.
- Ты только сейчас это поняла? – Валентин усмехнулся. - Ну, что ж… лучше поздно, чем никогда.
- А уже поздно?
Парень внимательно посмотрел на Свету:
- Для тебя это важно?
Света пожала плечами. Валентин принялся водить вилкой по тарелке:
- Думаю, тебя окружают не менее интересные личности. Может быть, даже более… Насколько я знаю, с этим у тебя всё в порядке. Ты не одна. Так что, поздно, не поздно, значения не имеет. Не так ли?
Света снова пожала плечами.
- Валя, ты что-то всё не о том говоришь, - сказала она серьёзно, затем не спеша допила компот. Поднялась и, наклонившись, так, чтобы её слова не ус¬лышали другие, тихо проговорила: - Один очень древний мудрец однажды сказал: «Абсолютно уверены во всём бывают только дураки», – а уходя, громко сказала: - Пока.
Её подруги с крайним удивлением на лицах, не успев закончить обед, похватали подносы и унеслись за ней, недоумённо оглядываясь на сидящего Валентина. У него же аппетит был безнадёжно испорчен. Он отодвинул раз-нос с обедом, медленно достал из кармана маленький листок бумаги, повер-тел его в руках.
Всё-таки странная вещь человеческие отношения. Бог даровал челове-ку способность мыслить, даровал речь, при помощи которой он мог бы выра¬жать свои мысли. Но, несмотря на эти блага, иногда люди бывают похожи на шестерни в неисправном раздаточном механизме. Они движутся навстре¬чу друг другу, но не могут попасть зубьями в пазы. Искры сыплются, зубья ло-маются от ударов, но шестерни так и не могут закрутиться в нужном на¬правлении и привести в работу весь механизм. Они отдаляются, не достигнув цели. Так и люди. Говорят на одном языке, а кажется, что они иностранцы. Так велико их взаимное непонимание.
С течением времени Валентин чувствовал себя все хуже и хуже. День за днем тянулся в нудном состоянии пришибленности. Приступы энергии, желания разобраться раз и навсегда во всём сменялись апатией и безволием. После неоднократных прокручиваний в мозгу произошедших событий он понял, что не приближается к выходу, а всё больше запутывается в лабирин-те переживаний. Эмоциональное состояние достигло того уровня, за которым начинается либо безумие, либо не менее опасный перелом в сознании, кото-рый приводит к полной перемене личности.
Он всерьез начал беспокоиться за самого себя и опасаться того, что его ждёт, не избавься он от всех этих мыслей. Встреч со Светой он решил избе-гать, пытаясь таким образом привести в порядок свои чувства. А в них обра-зовался полный сумбур. Ненависть сменялась приступами нежности, навеян-ными короткими счастливыми воспоминаниями.
Он делал слабые попытки вычленить из всей этой круговерти рацио-нальное, внушить себе, что всё плохое вызвано уязвлённым непомерным са-молюбием, что, несмотря ни на что, следует благодарить судьбу за возмож-ность познать то светлое чувство, ради которого, он понял, стоит жить.
И здесь судьба протянула ему руку помощи. Эта рука принадлежала обыкновенному почтальону, и в ней оказалась повестка из военкомата.
Поняв, о чём идёт речь, Валентин готов был превратиться в самого усердного ве¬рующего на земле. Перемена места, обстановки, жизни, знако-мых, ценно¬стей, забот - вот то, что необходимо ему сейчас как воздух. Это приведёт в норму чувства и все остальное. Недаром англичане считают луч-шим лекарством от всех болезней кругосветное путешествие.
Валентин конечно же позволить себе путешествие не мог. Но служба в ар¬мии ничем не хуже. Где-где, а там в два счёта из головы вытряхиваются мысли, препятствующие здоровому образу жизни и объективному воспри-ятию окружающей действительности. И восторженные наивные юноши пре¬вращаются в настоящих мужчин. И не беда, что вместе с дурными часто вы-летают и дельные мысли, а в трезвости пришедших им на смену присутству¬ет что-то деревянное. Но это вовсе необязательный побочный эффект.

 
                                                    Глава 6


Валентин вышел на Партизанский проспект. Пройдя до торгового цен-тра, называемого в простонародье «Монтаной», свернул направо и через дво-ры по узкой асфальтированной дорожке направился к улице Гаврилова.
Когда он впервые шёл по нужному адресу и по плану получалось так, что он явится на место в точно назначенное время, то при каждом взгляде на часы его распирало сладкое самодовольство. Что сделаешь, была у него такая слабость: эффектные появления в точно назначенное время. Поэтому, когда за двенадцатым домом на улице Гаврилова показался восемнадцатый, Вален-тин особо не забеспокоился, а прошёл дальше. Но дальше оказался дом под номером 20. Это его несколько озадачило, но он принял простое решение: поспрашивать прохожих... Так время и протекало, в расспросах и похожде-ниях. Там, куда его направляли, четырнадцатым домом и не пахло. Посте-пенно растерянность сменилась бешенством, плавно переходившим в тупое упрямство. Валентин на чём свет стоит проклинал отечественное строитель-ство и архитектуру, инженеров, планировщиков и нумеровщиков - всех вме-сте взятых.
Уже потеряв надежду, он подошёл к группе детей, игравших в мяч, и спросил стоявшего ближе всех мальчика.
- Парень, сделай доброе дело, скажи, где здесь, в этих местах, «Гаври-лова, четырнадцать», - а про себя добавил: «Чтоб ему провалиться».
- Да вон, - указал мальчик. -  За вашей спиной - подъезд.
Валентин обернулся - в десяти шагах от него действительно стояла де-вятиэтажка в форме книги, а прямо перед ним находились двери подъезда.
- Это четырнадцатый? - недоверчиво спросил он.
- Да, - уверенно ответил мальчик.
Валентин внимательно посмотрел ему прямо в глаза и, не уловив и на-мёка на стыд, подумал, что нынешнее подрастающее поколение гораздо спо-собнее. Он