время, он мучился и судорожно искал выход, и в конце концов понял, его метод, «метод Щуппа», нужно банально объединить с этим вот самым «чудо – препаратом» и тогда результат человеческого долгожительства, точнее бессмертия будет стопроцентным!
От этой мысли у Михаила Альфредовича даже кружилась голова! Неужели, он простой врач, вот так, откроет тайну вечной жизни для человека! Неужели, вот так, все решится банально просто! Главное только узнать химическую формулу того вещества которой усыпили «ноль девяносто восьмого».
И вот он шанс. Шанс, который, может быть единственным! Тем более, что этот шанс дает сама власть! Сама!
– Так я не понял, мне писать докладную в столицу? Писать о твоем методе и согласии или нет? – сквозь свои мысли услышал голос Сикоры Михаил Альфредович.
Щупп тяжело вздохну и неожиданно для фимобщика улыбнулся, и радостною, как-то неестественно гордо, ответил:
– Да! Да конечно! Пиши, пиши и побыстрее!
Сикора удивленно кивнул головой и пожал плечами:
– Ну и ладно! Ну и хорошо...
***
Красивая женщина с каштановыми волосами, небольшой, но упругой грудью, стройными ногами и изысканным, как у греческой богини, лицом, холодно и как-то зло смотрела ему в глаза. Кирилл лежал под этим почти рентген обследованием и молча ждал. Ждал, когда она хоть что-то спросит.
Но, она молчала.
«Ей, наверное, за тридцать, но выглядит она очень эффектно! Очень. Она похожа на ту актрису из хабаровской труппы, с которой у меня была очень бурная ночь во время гастролей их театра в Красноярске. Такая же гречанка. Ой, такая же! Интересно, а какая эта гречанка в постели? Активная? Интересно, а был ли у нее сегодня утром секс?» - как-то пошло и совсем неуместно подумал Лучинский.
Он вдруг ощутил, что неимоверно и как-то обреченно хочет женщину.
Хочет близости с женщиной.
Прямо сейчас!
Он вдруг понял, что ему нестерпимо и с каким-то животным инстинктом непременно хочется овладеть этой вот красоткой, что сидит возле кровати и смотрит на него.
Лучинский застонал и, зажмурившись, отвернулся:
«Господи! Еще бы тут не захочется бабы! Девяносто лет бабы-то не было! А ведь это хорошо! Значит, все работает! Аппарат в норме! Уже хорошо!» - Лучинский понял, что думает сейчас, совсем о каких-то инстинктивных и примитивных вещах, которые волновать должны в последнюю очередь.
Но он, также почувствовал, что не думать сейчас об этом не может и ему стало стыдно перед самим собой.
– У вас какой размер одежды? – холодно спросила женщина.
– Что?! - вздрогнул Кирилл.
Он медленно повернул голову и посмотрел на «гречанку».
– Я спрашиваю, у вас какой размер одежды? – вновь спросила ледяным голосом, красотка в белом халате.
– Хм, у меня? Хм, пятьдесят второй, – растерянно буркнул в ответ Лучинский.
– Так, пятьдесят второй, обувь и размер головы? – «гречанка» сидела и усердно записывала данные в толстом блокноте с кожаным переплетом.
Кирилл внимательно посмотрел на женщину, ему захотелось дотронуться до ее руки, почувствовать тепло, а быть может холод ее кожи. Просто дотронуться и почувствовать.
Навязчивая идея.
Кирилл грустно улыбнулся, он втянул ноздрями воздух, пытаясь уловить аромат духов женщины. Но тщетно, она словно была без вкуса и цвета и запаха – стерильна, как дистиллированная вода.
– Скажите, как вас зовут? – спросил неожиданно Кирилл.
«Гречанка» посмотрела на него равнодушно, но уже не зло. Она слегка улыбнулась и, вздохнув, молвила:
– Я врач Светлана Турнова, заведующая этим отделением. Так... какой у вас размер ноги и головы?
– А-а-а..., сорок первый, и пятьдесят восьмой. Светлана, а что вы меня, правда, на опыты пустите? – ехидно пробурчал Кирилл.
Светлана ухмыльнулась и, записав данные в блокнот закрыла меленькую книжицу. Она как-то неожиданно жалобно посмотрела на Лучинского и, погладив его по руке, спокойно сказала:
– Мы вас уже пустили. Так, что страшнее, чем было, ничего не будет. Отдыхайте, завтра или послезавтра понадобятся силы. Чувствуете себя, судя показаниям датчиков и приборов, вы себя чувствуете нормально. Температура в норме. Пульс и давление тоже. Но вот, как я понимаю, у вас общая слабость есть, и еще... эрекция..., но это уж извините..., тут уж я ничем помочь не могу. Не хочется, как говорится, нарушать естественный процесс. Мужские гормоны и функции восстанавливаются после длительно сна. И тут ни в коем случае не надо купировать эту проблему, а иначе потом будут проблемы... а ни вам, ни нам это не нужно... – загадочно улыбнулась «гречанка».
Кирилл непроизвольно покосился себе на живот, из-под простыни было видно, что его мужское достоинство сейчас выступало в роли предателя. Большой бугор возвышался между ног. Лучинский покраснел и повернулся на бок, поджав ноги.
Докторша улыбнулась и вновь погладила его по руке:
– Что вам принести? Что вы хотите поесть?
Лучинский тяжело вздохнул. Он вдруг разозлился: «Как все просто было у нее, и ее помощников. Он лежит тут, молодой, здоровый мужик, с признаками явной эрекции и какой-то гадостью в крови, а они его наблюдают, как кролика в банке!»
– Знаете что, мне надоело это! Хватит тут меня за дурака держать! Если мне толком ничего не объяснят, то я вообще откажусь от контакта. Мучайте!!! А еще вон объявлю голодовку! И хрен вам!
«Гречанка» вновь ласково улыбнулась. Она словно преобразилась в заботливую восточную гурию.
Женщина наклонилась к Кириллу и, поправив его простынь, вновь дотронулась до его руки:
– Ну, зачем вы так?! Вам никто зла не желает. Все будет хорошо. Хотите, я сама приду и принесу, что вам надо, и все расскажу? Хотите? Все расскажу, что спросите?
Лучинский хмыкнул и невольно покосился на расхляснувшийся на груди докторши халат. Глубокое декольте, три верхних пуговицы блузки не застегнуты...
Кирилл зажмурился и сжал ноги:
– Приходите. И если хотите установить со мной нормальный контакт, то принесите мне спиртного! Выпить, мать вашу, принесите мне! И пожрать, ну икры там красной, бутерброды и мяса, нормального жареного мяса! Я жрать хочу! Но не ваши пресные каши!
Светлана рассмеялась и опять заботливо укрыла Кирилла простыней.
Женщина встала и, вздохнув, ласково сказала:
– Хорошо, я принесу. Обязательно принесу все, что вы попросили. И совсем скоро принесу. А вы в сою очередь успокойтесь и подумайте над моим предложением. Я приду, принесу, а вы спросите меня все что хотите.
Светлана повернулась и зашагала к двери. Кирилл непроизвольно покосился на ее фигуру. Особенно Лучинский успел рассмотреть ее талию, овальные и такие обворожительные ягодицы, обтянутые халатом. Лучинский зажмурил глаза и, откинувшись на подушку, застонал.
Ему, почему-то сейчас хотелось думать именно о близости с женщиной. Где-то на втором плане сознания, маячила мысль о его печальном положении, но вот главная навязчивая, как огромная вспышка, все же была мысль о женщине. Просто о женщине, как о самке.
«Мать твою. Я, как маньяк извращенец! Думаю о бабах! Мне что, думать больше не о чем? Мне что - это главное?! В кого я превращаюсь? В самца? В кабеля? А может быть этот чертов препарат из меня просто животное сделает?! Уже сделал?! С инстинктами и все!» - с болью в сердце подумал он.
Кирилл, тяжело дыша, покосился на прибор, что стоял рядом с кроватью. Какие-то красные и синие мигающие лампочки, словно издеваясь, попискивая, мерцали всполохами огней клубной цветомузыки.
Это дурацкое одиночество, страшное и какое-то обреченное. Он обречен. Его больше нет. Нет, и никогда больше не будет. Все те люди, которые его окружали, они уже давно умерли. Он один! Зачем, зачем ему эта жизнь? Зачем это все? Эти страдания и мучения?
Кириллу захотелось заплакать. Он вновь замычал как раненный лось и закрыл лицо подушкой.
Слабый звук, щелчок и какое–то движение заставили его вздрогнуть. Кирилл отбросил подушку. Перед ним стояла девушка – Елизавета Палкина. Та самая, которая сказала ему печальную новость. Печальную правду... его положения.
Он напрягся, посмотрел ей в лицо. Она, почему-то грустно улыбнулась и склонилась над ним. Он почувствовал запах ее духов. Это был какой-то тонкий ненавязчивый аромат не то ландыша, не то какого-то цветка. Кирилл, вздохнул и втянул ноздрями ее запах. Ее волосы пахли чем-то знакомым. Ему вдруг стало на мгновени6е легче. Она не такая, как та гречанка. Не такая. Она как будто естественная в отличие от всего окружающего его.
Лиза едва слышно шепнула на ухо Лучинскому:
– Вы можете встать, мне нужно кое-что вам сказать.
Кирилл с готовностью продался вперед и встал с кровати.
Лиза кивнула на санузел. Он понял, она вновь боится чего-то. Лучинский медленно прошел в туалет и, опустив крышку унитаза, уселся.
Лиза подошла к нему совсем близко и присела на корточки. Ее лицо было чуть-чуть ниже его груди. Он хмыкнул и покачал головой:
– Опять ваши конспиративные штучки. Что за у вас за время такое? Что за страна такая? Что за люди? – хмыкнул он презрительно.
Лиза посмотрела на него немного виновато и приложила палец к губам:
– Тише, не надо эмоций. Я все знаю и про наше время и про нашу страну. Не надо. Все я знаю. Но сейчас не это главное.
– А что? Что может быть главнее? Вы вернете меня назад?
– Нет. Никто не в силах вернуть вас назад. Это только у фантастов можно по времени путешествовать. Это выдумка. Но я хочу, что бы вы вернули нашу страну вперед...
– Я? Как... я могу? Кто такой? Мессия что ли?
Лиза покачала головой и вновь приложила палец к губам:
– Тише. Тише. Вы все узнаете. Придет время. А пока я должна вам кое-что сказать, вернее предупредить. Но сначала скажите, о чем вы говорили с ней?
– Хм, с кем?
– Ну, с этой женщиной?! Со Светланой Турновой заведующей отделением?
– Вы знаете, что она была здесь? Вы, что следите?!
– Может и так. Но я не знаю, о чем вы с ней говорили?
– Хм, вы, что ревнуете? – попытался сострить Лучинский.
– Не смешно, - обиделась девушка. – Я вам говорю, о глобальных делах, а вы о мелочах.
– Любовь это не мелочь, – продолжал с каким-то капризным упорством острить Лучинский.
– Да, насчет любви я вам отдельно скажу, но сначала скажите, о чем вы говорили с ней?
Лучинский задумался и, тяжело вздохнув, медленно и тихо ответил:
– Так не о чем. Просто разговор какой-то пустой. Она престала ко мне с размерами....
– С какими размерами?
– Ну, вроде как приодеть меня собирается. Спрашивала размер одежды и обуви. Зачем-то и про голову спросила?
Лиза задумалась, и помрачнела. Кирилл не понял, чем он так расстроил девушку:
– Мне что свой размер не нужно было говорить?
– Нет, нет, все верно... – отмахнулась девушка. – Теперь понятно. У нас совсем мало времени. Кстати что еще вы говорили ей?
– Ну, так ничего... – смутился Кирилл. – Я наехал на нее.
– Как это наехал? – не поняла Лиза.
– Ну, у нас так говорится когда претензии, какие-то выставляешь. Это термин такой, был... у нас тогда... наехать...
– И, что вы наехали? Как? – Лиза стала совсем мрачной.
– Так и наехал, сказал, что бы жратвы принесла..., что я есть, хочу мяса вот и выпить... выпить хочу..., водки, коньяка...
Лиза дернулась и резко встал. Она ударила кулаком в стенку. Она разозлилась. Кирилл даже немного испугался. Он не ожидал такой реакции девушки.
– Все! Все плохо! Вот и все! Все понятно! Но зачем так?
– Вы о чем это? Вы что вообще тут говорите? – возмутился Кирилл.
Лиза
