Ленин жЫв!

стыдно, – настоял Кирилл.
– Хорошо я отвернусь... – вздохнула Турнова и улыбнулась.
Кирилл  покосился на пакет. Развернув его, достал оттуда белую футболку, темно-синюю, похожую на милицейскую форменную рубашку. Правда, вместо погон тут были пришиты какие-то тонкие оранжевые полоски. Такие же нашивки были и на нагрудных карманах. В комплект этой необычной «формы» входили, как оказалось и брюки с кителем похожим на спортивную олимпийку на молнии. Китель и брюки были голубого цвета. На правой груди у кителя была тоже оранжевая нашивка с маленькой черной звездочкой. Три большие буквы «ВВП» были вышиты золотыми нитками на другой стороне. На небольшом нагрудном кармане.
Лучинский с удивлением разглядывал китель:
– Что это? Что это за форма сборной Гондураса?
– Сборной чего? – обиженным тоном переспросила Турнова.
– Гондураса... есть такая... вернее, не знаю, есть ли сейчас. Но по крайнее мере была такая страна...
– Вы будете примерять? Я жду! – разозлилась Турнова.
Кирилл, вздохнул и, сняв с себя пижаму, остался голым.
Он спешно натянул на себя брюки и удивленно хмыкнул:
– Футболка есть, а трусы или плавки? Я, что так и должен, в брюках на голое тело ходить? – Лучинский надел сначала майку, затем рубашку.
Одежда, пришлась в пору, и как оказалось, словно сшита по нему. Кирилл довольно хмыкнул, рассматривая на себе хорошо и ладно сидящую, странную «спец форму». Китель он тоже натянул и, пожав плечами, посмотрел на Турнову... и, вздрогнув, перестал дышать от неожиданности.
Женщина перед ним стояла совершенно, раздетая. Она, весело улыбалась и внимательно смотрела Лучинскому в глаза. Тот, раскрыв рот, не мог вымолвить и слова.
Турнова, медленно двинулась на Кирилла, тихо пробормотав на ходу:
– Трусы говорите, хотите носить... трусы будут позже... пока они вам не нужны.
Лучинский почувствовал, что у него закружилась голова, и пересохло во рту. Он стоял, как обезьяна перед удавом, не двигаясь. Руки его безвольно опустились по швам. Турнова медленно подошла к нему и, погладив сначала грудь, ее рука скользнула по брюкам.
– Размер, как раз в пору... но одежду надо снять... пока... не надо ее пока мять... - Светлана настырно стянула с Кирилла сначала китель, а затем, медленно расстегнув пуговицы, помогла снять ему и рубашку.
Лучинский подчинялся.
Удары сердца отдавались в висках. Он зажмурил глаза. Ему вдруг стало как-то стыдно и неловко, (примерно такое чувство он испытывал когда будучи девственником впервые  имел близость с девушкой) и в тоже время неудержимое и всеохватывающее желание прикоснуться к Турновой овладело всеми его мускулами.
Кирилл тихонько застонал.
В этот момент он почувствовал, как теплые и немного сладкие губы Светланы впились в его губы. Кирилл открыл глаза и непроизвольно обхватил женщину за талию. Та, ловким движением, толкнула его на кровать. Лучинский потерял устойчивость и рухнул на постель. Светлана навалилась на него сверху и требовательно обхватила его шею. Кирилл, вздрогнул и резким движением попытался перевернуться, но не смог. Турнова крепко держала его в объятиях. Кирилл закрыл глаза и решил не сопротивляться....
– Что это за буквы... вэ... вэ... пэ? – успел шепнуть он.
– Верховная... власть... правителя... – жарким и томным голосом ответила женщина.



Через пятнадцать минут, они лежали на кровати и как-то отрешенно смотрели в потолок. Она и он, словно сговорившись, не мигали и смотрели на бледно-серый бетон, покрытый специальной эмульсионной краской. В палате было напряженно тихо. Лишь изредка попискивали датчики аппаратуры. Где-то в углу хрюкал кондиционер, и едва слышно урчал вентилятор.
Двигаться не хотелось.
Женщина вяло провела рукой по лицу Кирилла и, нащупав губы, тихо сказала:
– Это было весьма приятно. Весьма.
– Ты, зачем это... – выдавил из себя Кирилл.
– Ай, да брось ты... тебе же самому хотелось... – фыркнула она.
– Я знаю, что вы мне какой-то возбудитель сыпали! – буркнул он.
– Это для твоей же пользы... функции организма надо восстанавливать!
– Ты мне зубы не заговаривай, ты, что, тоже хотела что ли?! Не поверю!
– А зачем, ты заставил меня чачу пить?!
– Так это было в ней?
– Да...
Кирилл, вдруг почувствовал, что он пьяный. Голова вновь закружилась, как у первокурсника после первого в жизни стакана дешевого портвейна. Ему так захотелось ей нагрубить. Ему так захотелось сказать ей гадость...
– Ну и сука ты... – выдавил он вновь из себя.
– А вот оскроблять не надо... – женщина не обиделась, а сказала это как-то с издевкой в голосе.
– Все равно сука... – усмехнулся он.
– Да, уж точно, не кабель! – хохотнула она и, повернувшись, с напористостью и решительностью неожиданно вновь навалилась на него.
Он попытался сопротивляться, но тут же поймал себя на мысли, что это не надо делать и ему нравится все, что происходит с ним в эту секунду.
– Повторим урок первого общения с будущим! – загадочно шепнула она.
Он тяжело дышал. Голова хоть и кружилась, но это была забавная и какая-то увлекательная карусель. Мысли отсутствовали лишь какое-то ощущение невыразимого блаженства.
Он прижался к ней и отключился...


***



Он где-то вдалеке услышал всхлипы. Нет, это точно был женский плач. Какой–то тихий. Приглушенный. Кто-то, сдерживая себя, рыдал.
Женщина, то и дело глубоко вздыхая, хлюпала носом. Плакать, так хотелось тоже заплакать. Чувство какого-то обреченного уныния и безысходности.
«Как давно я плакал? Когда я вообще плакал? В детстве? Нет, я плакал, когда напился после армии.... Нет, постой, я плакал, когда я.... Нет, не помню, когда я плакал. Может поплакать, как хочется поплакать. Это так здорово плакать. Рыдать. Станет легче, наверное очень станет легче. Нет, плакать, обязательно плакать» - Кирилл, вдруг очнулся от своих нелепых и каких-то бредовых не то, что мыслей, а утверждений.
Это был толи сон, толи забытье.
Рядом стояла девушка. Эта была Лиза. Кирилл почувствовал ее запах и слабо улыбнулся, не открывая глаз. Ему вдруг не захотелось вообще просыпаться, а вот так и лежать в забытье...
«А может это вообще сон! Сон, все, что вот так, со мной происходит! Я проснусь и все! Все кончится и я вновь там , я вновь тот! – подумалось наивно и тягуче.
– Лиза... это вы?! - выдавил из себя Лучинский.
Но в ответ он услышал лишь всхлипывание. Кирилл открыл глаза. Девушка стояла, потупив взгляд, и что-то писала в блокноте. Она смотрела на приборы и тихо плакала при этом.
Лучинский это не увидел, но почувствовал.
– Лиза, почему вы плачете? Что-то случилось?
В ответ опять лишь всхлип...
Лучинский тяжело вздохнул и подпрыгнул на кровати. Наконец-то сон отпустил его. Он вдруг ощутил, что у  него ноет с похмелья голова...
«Какое забытое чувство! Как это здорово, хм, болеть с похмелья... я не болел уже давно!» – вдруг подумал он.
Пить! Хочется пить! Губы, как сухая губка. Кирилл, с трудом облизнулся. Он посмотрел на Лизу. Девушка словно не замечала его.
– Лиза, вы можете мне дать попить.
– Я вам не обслуга. Придет сиделка и даст, – сухо и грубо ответил девушка.
– Это что за немилость? – удивился Кирилл.
Он вдруг поморщился. Он вдруг вспомнил. Он вдруг понял, что он совсем недавно тут, на кровати занимался любовью с той. Красивой гречанкой....
Голова загудела. Стало немного стыдно и неудобно, а что если она, она Лиза видела это, по какому ни будь монитору...
«Вот извращенцы! Они тут подсматривают друг за другом» - неожиданно разозлился Кирилл.
– А вот подсматривать нехорошо! – бросил он ей.
– Подсматривать? Вы о чем? – обиженно переспросила девушка.
Она наконец-то бросила на него взгляд. Глаза полные упрека и отчаянья.
– Вы ведь подсматривали за мной? – Кирилл кивнул на мониторы и приборы.
– Хм, надо еще! – хмыкнула она и задрала носик. – Вы, просто пустой болтун! Вы обещали мне...
– Ну, простите. Простите. Она, она меня напоила...
– Вот-вот! Я же просила не пить! Я же просила не пить и не есть и не брать ничего от нее! А вы! Вы все испортили! Вы напились! Вы хоть помните что было? Что было, когда она тут вас напоила?
– Я нет, не помню, - краснея, соврал Кирилл. – Не помню ничего.
– Вот и плохо! И я вот не знаю, что она тут делала? Что вообще тут происходило? Я не знаю! А это опасно!
– Так вы, не могли наблюдать за нами? – с надеждой переспросил Кирилл.
– Как я могу за вами наблюдать? У меня на это нет допуска! – раздраженно махнула рукой девушка.
– Фу! – облегченно выдохнул Кирилл. - А я-то я думал...
– Что вы еще думали?! Вы вообще, умеете думать? – укорила его девушка.
Кирилл, вдруг поймало себя на мысли, что ему стало легче. Ему очень не хотелось, что бы Лиза знала про его любовную утеху с этой начальницей отделения. С этой неотразимой и жгучей «гречанкой». Он также вдруг также поймал себя на мысли, что невольно возбуждается, когда вспоминает ту женщину. Она, та «гречанка», она прекрасна и так страшна в своей жгучей напористой страсти!
Она так завораживает и увлекает!
Нет! Нет не об этом! Не об этом надо думать в эту минуту...
Он вздрогнул от неожиданных слов.
– Вы понимаете, что все испортили? – вновь напомнила о себе девушка.
Лучинский вздохнул и, потупив глаза в пол, виновато ответил:
– Ну, простите, простите. Ну, что я там вам испортил...
– Вы, вы испортили все! Надо брать у вас пункцию из печени, сейчас придет Щупп. Главный врач придет и все! Придет и не сможет это сделать! Не сможет! Вы, вы все испортили! И не только мне! Вы всем испортили! – разрыдалась девушка.
Ее плечи затряслись. Кириллу стало неловко. Он хотел уже подойти и обнять девушку. Как то успокоить е но не решился. Он вдруг почувствовал, что стесняется ее. Стесняется своих движений.
«Бред! Я стесняюсь бабу! Я испортился...» - подумал он.
В этот момент щелкнул замок и в палату вошел маленький человек. По его виду Кирилл понял, что это главврач. Мужчина с небольшой седой бородкой и усами немного походил на его учителя истории. Тогда в школе, совсем давно в прошлой жизни... учитель истории так нравился ему. Ему вообще так нравилась история....
Если бы он знал, тогда что вот так сам попадет в эту чертову «мировую историю»!
Или не попадет? Может все это ошибка может еще есть шанс проснуться...
Может все это какой-то глупый и нелепый фарс... утопия?! Фантасмагория?!
– Ну что тут происходит? Что за слезы! – совсем мирно и даже как-то весело спросил главврач.
Кирилл посмотрел на него с надеждой. Лицо мужчины, вроде как излучало саму невинность и доброту.
Эти глаза.
Они очень чисты как показалось Лучинскому. Такой человек не может врать.
– Ну, что тут за слезы? – Щупп подошел к Палкиной и обнял ее за плечи.
Девушка махнула рукой и обиженно сказала:
– Все кончилось Михаил Альфредович! Все кончилось! У нас ничего не получится. Они стерли код! Им, удалось напоить его! Удалось ввести в организм спиртное, он выпил спиртное и сейчас его печень во всю, борется, с этой чертовой сивухой, что у него в желудке. Они стерли код...
Щупп подозрительно взглянул на Кирилла. Тот опустил глаза. Главврач тяжело вздохнул и тихо, как-то по-отцовски, пробормотал:
– Ну-ну! Это еще не все. Это еще не все. Просто, просто нужно отложить. Отложить пробу. Да и сделать ее сейчас просто мы не сможем, нет времени. Пусть так все и будет. Напротив, пусть так и будет.
– Что, что вы говорите? – с надеждой в голосе воскликнула Лиза.
Щупп пожал плечами и как-то