щелчок.
Зам ним еще один и еще.
Кирилл в ужасе открыл глаза и понял, что щелчки эти, ничто иное, как щелканье затвора фотоаппарата и мигание вспышки!
Яркие сполохи слепили!
Кирилл невольно отвернулся и свободной рукой прикрыл глаза. Он, застеснявшись, отвернулся и попытался застегнуть ширинку. Но, с первого раза ему это не удалось. Кирилл рвал молнию и наконец, справившись с замком, он в ужасе повернулся. Рядом с ним стоял невысокий мужчина, он старательно снимал Лучинского фотоаппаратом. За спиной мужчины, стояли еще два человека, в военной, как показалось Кириллу, форме черного цвета.
Мужчина с фотоаппаратом прекратил снимать и, улыбнувшись, отдал свою фототехнику помощнику, что стоял сзади. Кирилл только сейчас успел рассмотреть лицо этого человека, который почему-то начал бесцеремонно снимать его, во время оправления его нужны.
Это был мужчина на вид лет пятидесяти. Моложавый и подтянутый. Лысый, седые волосы покрывали лишь его боковины черепа. Маленькие глаза и острый, словно крысиный нос. Широкие скулы, вполне нормальная пропорциональная голове, вовсе не тонкая и не толстая шея. На мужчине был надет бежевый, вязанный в крупную клетку, свитер и синие джинсы. В общем, вполне обычный вид - обычного человека, хотя что-то все-таки выдавало, в его облике, что он вовсе не обычный смертный.
– Вот, как вы дожидаетесь, встречи с руководителем республики? – ухмыльнулся мужчина.
– Извините я... меня заперли тут на три часа, а туалета то нет, – смутился Кирилл. – Вот, я решил. Вот так. А, что лучше было... если бы я на пол?! – обиженно буркнул он.
– Ай! Ай! Конечно, это не хорошо! Конечно! Как же без туалета? – мужчина явно издевался над Лучинским, это чувствовалось по его интонации. – Кстати любезный, а как вы сами-то думаете, кто виноват?! – язвительно спросил он.
– В чем?! – удивился Кирилл.
Он немного оробел. Он чувствовал, что этот человек и есть главный тут, в этом чертовом будущем. В этом ужасном загадочном государстве. И он, он Кирилл Лучинский имел наглость помочиться, возможно, в любимую вазу этого самого правителя, который неизвестно как теперь его накажет за дерзость.
– Так как вы думаете, кто виноват в этом вот? В том, что тут нет туалета? – грозно допытывался мужчина.
– Ну не знаю, ну возможно тот, кто устроил встречу мою... с вами... встречу...
– Вы догадались... я так и понял, вы догадались... – довольным тоном сказал мужчина и кивнул головой.
Он махнул двумя руками и его помощники, а может быть это были телохранители, отошли в угол огромной комнаты и застыли там, в позе «смирно».
– Пройдемте, присядем друг мой... – нарочито ласково, словно палач на эшафоте, позвал мужчина Кирилла и показал рукой на кресло.
Кирилл в робости повиновался и, просеменив сел в большое кожаное гнездо. Мужчина уселся в кресле напротив. Он закинул нога на ногу и, пристально, рассматривая Кирилла, спросил:
Так вы хотите, что бы я наказал тех, кто устроил нашу встречу?
– Нет... зачем, просто...
– Просто у нас ничего не бывает! А впрочем, так всегда. Мы всегда готовы простить свои обиды и унижения. Простить и забыть! Вот наша гнилая натура. Ну, что ж. я понял вас... – противным почти официальным тоном говорил хозяин этого правительственного замка. – Но, в жизни так не бывает! Должен кто-то за все это отвечать. Так уж устроена жизнь. А мы, мы не можем жить по этим вот законам. Какие самые главнее у нас... и у вас вопросы есть были и будут?! – читал нотацию мужчина и в тоже время вроде как пытался услышать мнение собеседника.
– Кто виноват... что делать... – буркнул себе под нос Кирилл.
– Вот! Вот! Вот, мой друг! Вы, сами все и подтвердили!
– Да, но...
– Никаких но! Все в этом мире существует или происходит зачем-то. Вот, например, зачем, как вы думаете, тут вас мучили три часа, без возможности сходить в туалет?
– Ну, не знаю... – растерялся Кирилл.
– Как, вы не поняли? Да затем, что бы вы помочились в вазу!
– Зачем?! Зачем это кому-то нужно, что бы я помочился в вазу? – обомлел Кирилл.
– Да затем что бы вас снять на фотографию как вы мочитесь в вазу!
– Зачем? Зачем это кому то? – Лучинский не понимал, куда клонит его могущественный собеседник.
А тот довольный продолжал, мужчина, словно озарился своим успехом в закручивании и запутывании этого вот разговора, его смысла, его сущности. Он рассмеялся и радостно заявил:
– А это нужно мне.
– Вам?!
– Да, да уважаемый. Да! Я хотел посмотреть как человек, которому суждено вот так просто – стать вечным, первым вечным на земле, умудряется ссать в вазу!
Кирилл ничего не ответил, он вздохнул и пожал плечами. Он вдруг испугался.
«А, что если этот вот правитель просто сумасшедший?! Мало ли в России у руля страны стояло сумасшедших? Тот же Павел первый, или вон Сталин?» – подумал Кирилл и непроизвольно сжался в кресле.
– Нет, мой друг, я не сумасшедший.
– Да, но...
– Нет, нет вы, так подумали, я увидел это по вашим глазам. Очень интересно. А вы занимательный человек и мне нравитесь. Я думал вы гораздо противнее и скучнее. Но как вижу, нам с вами скучно не будет.
Кирилл вновь тяжело вздохнул и робко покосился на мужчину в свитере.
– Кстати пока мы не перешли непосредственно к делам, я вам открою эту тайну. Про фотоаппарат и ваш конфуз с вазой. Вы знаете такого знаменитого художника Сальвадора Дали?
– Угу... кто ж его не знает.
– Ну, вы не торопитесь. Большая часть граждан нашей республики, а именно процентов девяносто девять, точно не знает - кто такой Сальвадор Дали. Но, да хрен с ними. А вы, вы, слава Богу, знаете. Так вот, господин Дали был шутником. Причем очень умным шутником! Он, как известно, симпатизировал Франко и Гитлеру, в противовес, так сказать поклоннику коммунистов и сопернику в творчестве Пикассо. За это долгое время господина Дали никак не вспоминали в России, в Советской России. Но, то, что он был талантом, гением эпатажа, знали и восхищались даже коммунисты. Конечно, восхищались тайно. И вот однажды, когда Испания и Россия еще даже не имели нормальных дипломатических отношений, в Испанию приехал великий советский композитор Хачатурян. Ну, вы знаете его танец с саблями. Так вот, этот Хачатурян захотел встретиться с Дали. Ему разрешили. И он приехал к Дали в его родной Фегейрос. И что же?
– Что? – насторожился Кирилл.
– А то, что Дали с Хачатуряном поступил также, как я с вами.
– Как? – обомлел Кирилл.
– Так же продержал его три часа взаперти и заставил нассать в вазу! Или в горшок не помню!
– Зачем? – Лучинский не мог понять, в чем смысл этой истории.
– Да затем, что его, Хачатуряна, так же сняли на фотоаппарат, а потом его снимок появился в испанских газетах, с подписью: вот так известный советский композитор ждет великого испанского художника! Был скандал. Хачатурян потом долго отмывался на Родине.
– Не понял, я не понял, в чем смысл? Ну, с Хачатуряном понятно, там вроде идеология была. А тут? Я-то, зачем вам, в таком виде?
Мужчина вздохнул, он, загадочно посмотрев куда-то вдаль, нехотя ответил:
– Так, на всякий случай. Вы же гений. Но гений жизни так сказать. Вы первый на земле, первый в истории человечества человек, реальный живой человек, который сам, без каких-то там препаратов и инъекций просто не стареет. Вы вечный!
– Ну, это вы слишком, да что там, я же просто выпил, этот чертов бальзам...– засмущался Кирилл.
Он почувствовал в словах этого могущественного человека зависть. А зависть, сильных мира сего - опасна. Ой, как опасна!
– Ну не смущайтесь! Вы, пока загадка, которую я хочу разгадать. А пока, нет подтверждения по крайней мере, формулы подтверждения, того препарата, который вас сделал таким, вы считаетесь гением жизни! Просто вечным! Но, вы, как гений, тоже простите опасны! И, что бы даже гений, не думал, что он всемогущий, его нужно держать на крючке. И я вот так буду держать вас на крючке...
Кирилл молчал. Он не понимал, о чем говорит этот человек, куда заводят его мысли его желания? Куда он стремиться. Но Лучинский понял одно, ему надо бояться, очень бояться, теперь. После этой чертовой вазы. Ваза, ваза лишь сигнал. Дурацкий и нелепый сигнал.
– Неужели вы ничего не хотите у меня спросить? Ничего не хотите мне сказать? – обиделся мужчина.
Кирилл, вздохнул, отвел взгляд в сторону и сбивчиво ответил:
– Нет, почему же... я хочу, но не знаю... простите, я не знаю... я даже не знаю кто вы... как вас звать... как мне можно вас звать?
Мужчина улыбнулся, Кириллу даже показалось, что ему понравился его вопрос. Незнакомец хмыкнул, покачал головой и ответил:
– Ну, это самое простое. Это даже проще чем я думал. Ну, то, что вы догадались кто я, я вижу. И чувствую, по-вашему поведению. И мне нравится, что в себя вот так ведете. Но, тем немее, я отвечу, да я занимаю должность, верховного правителя нашей республики. Верховный правитель это высшее звание, которое существует тут у нас. Но, за званием конечно, как вы поняли и ответственность - это высшая ответственность перед всеми и вами в том числе! Что бы вы могли нормально жить и существовать! Во так. Как меня зовут?! Вы знаете, вас немного удивит, но у нас тут уже принято некие правила, которые мы соблюдаем. Человек, который занимает такую вот высокую должность, не должен, простите за каламбур, иметь имени. Вот так.
– Как это? – испугался Кирилл.
Он вдруг вновь подумал о вменяемости этого человека.
– Ну, вот так. Так Кирилл. Вы можете иметь имя. А я нет. Я просто верховный правитель. И все. Но вы в виду исключительного своего положения, о том, что я вам говорил, вы можете меня звать товарищ правитель или просто правитель. Вот и все.
– Извините. Но мне тут не все понятно...
– Что ж тут не понятного?
– А как вас... в семье зовут? Жена вот и дети? Неужели они тоже... – Кирилл испугался своей смелости, но почему-то он не смог заставить себя замолчать и не спрашивать эту дерзость.
Правитель хмыкнул. Он встал и, вздохнув, размялся, сделав несколько движений, согнув руки в локтях и упорно разрывая грудную клетку, подергал ими взад.
– У меня, нет детей. Нет и все...
– Простите... – Кирилл понял, что переборщил и настроение у верховного, явно испортилось.
Но, он ошибся и с удивление увидел, что правитель сел вновь на кресло и, улыбнувшись, довольно приветливо сказал:
– А, что тут плохого. Я теперь вот не убиваюсь, за их судьбу... И вообще, что бы вы Кирилл, понимали. У нас все проще, чем у вас и в тоже время рациональней. Ну, сами посудите?! Ну, разве хорошо, если бы мои подчиненные звали меня, ну допустим - Сергей Сергеевич? Или, как там вот, какой ни будь - Владимир Каземирович? Они просто зовут меня верховный правитель, товарищ верховный, или товарищ правитель. Просто и честно. И никакого панибратства. И потом, это вот, опять! Будут фавориты, они меня по имени отчеству, а те, кто в опале, так, что им по-формальному? Нет для всех все одинаково. Вам ясно?!
Кирилл скукожился. Ему, стало все ясно и от этого еще страшнее. Он как-то сжал плечи и, опустив голову, тихо сказал:
– Ясно все товарищ правитель...
– Почему вы боитесь? Почему вы расстроились? – удивился верховный, он загадочно прищурился и покачал головой. – Я знаю почему... вы проводите исторические параллели, а это нельзя допускать! Никакой истории! История только смущает! Она заставляет человека, либо действовать по шаблону, либо отказаться от своего действия! Это не правильно! Вот поэтому я и
