забраться на стол или просто попробовать взлететь с места, было выше моих сил.
На пятый раз у меня получилось: я зависла в воздухе, торжествующе глядя на Кейлу сверху.
— Можешь пить дальше, — объявила я. – Белая горячка тебе не грозит. А я полетела.
Меня захлестнула волна восторга, граничащего с истерикой. Кейла что-то кричала вслед, но я выплыла из окна и понеслась сломя голову вниз, к городу, — только ветер в ушах засвистел. От массы роботов, работавших на городских улицах, отделились два маленьких дискообразных разведчика, которые приблизились ко мне и двинулись параллельным курсом. Я легкомысленно помахала им рукой и, сложив руки на груди, устроилась на ветке дерева в одном из дворцовых парков. Похоже, управлять телом в полёте совсем просто. И почему люди не летают, вот глупые? Тут и учиться не надо!
Отдохнув, я рванула прочь из города. Северная оконечность острова мне совсем не понравилась: там было слишком холодно. На южной не было ничего интересного, кроме путаницы скал и ущелий. Солнце уже коснулось воды, и я, захватив из дома ещё одну бутылку, подлетела к прибрежным скалам, — с вершины можно было полюбоваться закатом. Я с удовольствием расположилась на самом пике, злорадно отметив, что забраться сюда пешком было практически невозможно. Что, господин остров Бессмертных, решил, что победил меня, запер? А вот я где хочу, там и брожу, и топчу твои камни своими человеческими ногами! То ли ещё будет!
— Ты собираешься ночевать там? – спросил один из роботов-разведчиков голосом Кейлы.
— Я пока не решила, — небрежно бросила я, потягивая вино из горлышка. – Вполне возможно, что сегодня постелью мне будут служить облака этого негодного островишки.
— Это довольно мокро, — помедлив, сообщила Кейла. – К тому же, мне очень не хочется, чтобы ты оттуда свалилась.
— Не волнуйся, — я махнула бутылкой в воздухе и обнаружила, что закон тяготения всё же существует. – Ох, нет. Пожалуй, всё же для ночлега лучше избрать место поровнее.
— Отлично, — с облегчением отозвалась Кейла.
Солнце благополучно село, и в угасающем свете я медленно приземлилась на пляже. Сверкающий песок словно излучал собственный фосфорический свет, отчего волны приобретали невероятный серебристо-зелёный оттенок. Я глотнула ещё, но бутылка почему-то неожиданно оказалась довольно тяжёлой и нагло выскользнула из рук.
— Это нечестно, — обиженно заявила я ей. – В тебе ещё есть вино, оно предназначено исключительно для человека, а ты решила споить море!
Не слушая меня, бутылка подкатилась к линии прибоя, и набежавшая волна жадно слизнула пролившиеся капли. В тот же миг вода на этом месте закрутилась в маленький смерч, раздался громкий чих, – и на месте смерча возник очень высокий человек. Сквозь него просвечивали волны и прибрежные скалы.
— Всё-таки разница температур – убийственная штука, — философски заметил он. – Привет, Кариаки.
Я в немом восторге смотрела на это создание. Нет, до такой степени я ещё не упивалась. Ну и что? Всё когда-нибудь случается в первый раз.
— Э-э… Здравствуйте. Вы кто?
— Что?! Ах да, – он с горечью обратил взор к небу. – О Создатель, ну почему они такие несовершенные? Каждое новое воплощение закрывает им память, и приходится всё рассказывать сначала!
— Наверное. Так как вас зовут?
Он что-то булькнул в ответ.
— Ну хорошо, пусть будет Плюм. Но…
Мой полупрозрачный собеседник покатился со смеху.
— Ох, нет, это невозможно! Кариаки, ты не меняешься!
— Ну, и отлично, — осторожно отозвалась я.
Он протянул руку.
— Ладно. Рад встрече.
Я пожала его ладонь, — рука словно окунулась в воду. Голова раскалывалась.
— Откуда вы взялись?
— Из твоего вина, конечно, — Плюм недоумённо воззрился на меня. – Я же тебе рассказывал, как шикарно можно путешествовать, если изменяться вместе с водой! Вот и недостаток Пути Умерших: ничегошеньки ты не помнишь. Кстати, как поживает твой отец, Повелитель Мёртвых?
— Постой, ты же сам сказал, что я ничего не помню! Причём тут Повелитель Мёртвых, что за Путь?
— Ну, дорогая, так дело не пойдёт, — он уселся на пляже, ноги плавно слились с волнами. – Я возвращаюсь из долгого путешествия, а хозяйка, вместо того, чтобы слушать о моих приключениях, забрасывает меня вопросами о собственном доме!
Я в растерянности смотрела на Плюма, чуть не плача: похоже, я в чём-то провинилась?!
— Ну-ну, не надо слёзы-то лить, — мокрая рука похлопала меня по плечу. – Эх и много в вас воды! Жаль, коллеги не послушались меня, сделали человечество сухопутным. Чего же они хотят, если сгрудили массу народу на клочке суши? Конечно, все передерутся!
— Значит, Скарвин тут ни при чём? – радостно спросила я.
— Кто-кто? Ага, понял. Разумеется, ни при чём. Прежде чем заняться делом, мы разделили обязанности: кто за обеспечение состава воздуха отвечает, кто за растения, кто за животных, мне вот вода досталась. А работать Повелителем Мёртвых нужно было только на первых порах: тела людские неиспробованные, надо было души сначала здесь, на острове, принять и на Путь направить. Дальше-то дело уже наладилось: помер – и сразу там, в иных сферах. Супруга его, признаться честно, страшная зануда, поэтому я твоего отца отлично понимаю. Да и мама у тебя была красивая. Так как твой папаша поживает?
— Нет его, — неохотно сообщила я. – Никого тут нет. Все вернулись в нематериальный вид и даже записку тебе не оставили. Впрочем, насчёт записки я могу и ошибаться…
— Ах, вот как! – Плюм был страшно удивлён. – Любопытно, любопытно. Значит, ты решила воспользоваться случаем и освободить Скарвина?
При этом вопросе вся тяжесть воспоминаний враз навалилась на меня, отчего голова разболелась ещё сильнее. Ну вот, а я-то думала, что хуже уже некуда?!
Плюм посерьёзнел.
— Прочёл. Понял. Знаешь, я подумаю. Не обещаю, правда, но…
Он изящно развернулся, в воздухе опять закрутился водяной смерч. Миг – и лёгкие брызги разбились о песок.
8.
— Кэт!
Кто-то тряс меня за плечи. Голова болела так, что даже открыть глаза было невозможно. Я со стоном приподнялась и обнаружила, что лежу на белом сверкающем песке пляжа, а в небе давно уже сияет солнце. Кейла помогла мне встать и дала таблетку, снимающую похмелье.
— С тобой хочет поговорить Скарвин.
Я с трудом поднялась и, опираясь на Кейлу, потащилась наверх, в дом на скале. Здорово же мы вчера упились, если я вместо своей комнаты проснулась на пляже! Хорошо ещё, что чья-то умная голова изобрела эти таблетки, — через несколько минут уже чувствуешь себя человеком. Почти.
Ощущение одарённости Силой техника передать не могла, но Скарвин был на экране так же красив... При виде него у меня резко защемило сердце: когда-то всё это было рядом, а теперь остался только видеофон, а вокруг – реальность плена.
— Как ты?
— Физически – неплохо, но на самом деле – отвратительно. И какой дурак всё это устроил?
— Фанатики Артоса, — несколько удивлённо ответил Скарвин, и в его глазах сверкнула ненависть.
— Да нет, я имею в виду спасение моей драгоценной жизни путём отправки сюда.
— Линн, если я не ошибаюсь…
— Знаю! – голос против воли прозвучал резко. — Эти господа с Артоса просто хотели меня убить, они не знали, что существуют вещи и похуже.
— Но у тебя всегда есть выход, — в отличие от того, как было со мной.
— Шагнуть за пределы купола? Создатель запрещает самоубийство, — кроме безвыходных ситуаций, когда надо не выдать что-то врагам. А у нас, извините, мир, — вон, даже еду регулярно привозят… Да и не хочу я умирать, я жить хочу! Нормальной человеческой жизнью!
— Мне знакомо это, — проговорил Скарвин, — я ведь долго жил среди людей. Они уходят, а ты остаёшься…
— Вот именно! К тому же, ты тоже когда-нибудь умрёшь. А останусь – я.
Настроение было просто омерзительным. И зачем он только позвонил?! Скарвин тихо попрощался, а я вернулась к своим делам – помогать Кейле разбирать найденные во дворцах рукописи. От напряжения этой работы терялось чувство времени, и когда внезапно привычную тишину нарушил шум приближающегося флайера, оказалось, что солнце уже перевалило зенит. В панике я выскочила на крыльцо: сюда мчались страшно встревоженные Йаллер и Тариэль, машину вела Раина Пайела.
Машина приземлилась, Йаллер бросился ко мне, за ним спешила Тариэль. Он был ещё слаб, и беспокойство за него придало холодной красоте элиа вполне человеческую теплоту. Теперь Тариэль действительно была прекрасна.
— Кэт, слушай внимательно, — задыхаясь, выговорил Йаллер. – Скарвин на Артосе, он готовит для твоих убийц час мести. Фанатики сотнями идут к нему. Даниель боится, что будут горы трупов: он никого не желает слушать. Я сам привёз Скарвина туда, не зная, зачем, но когда понял, то…
— Но я-то что могу сделать?!
— Прилететь на Артос.
— Издеваешься?
— Слушай! – Йаллер повелительно поднял руку. – Ты знаешь о Клинке Жизни?
— Да, видела в действии. В нём – вся жизнь его хозяина, любое попадание противника заставляет клинок менять цвет, он постепенно становится из белого ярко-голубым, когда целиком…
— …хозяин умирает. Я должен поразить им тебя, — иначе невозможно порвать связь с куполом.
— Но я же умру!
— Нет. Ты освободишься.
— А почему Клинок? Есть же способы и попроще.
— Кэт, нам некогда восстанавливать твоё тело.
Тариэль хотела что-то сказать, но только вздохнула. Раина ждала, в глазах её зажёгся огонь азартной и рискованной игры со смертью. Мелькнула мысль: Йаллер знает всё это только теоретически, а проверять на практике будет на мне. Впрочем, хуже не будет, потому как теперь уже просто некуда.
— Йаллер, я боюсь!..
Руниа соединил сжатые кулаки и медленно развёл их в стороны, а между ними появился белый с голубым отливом широкий луч. Наконец Йаллер разжал левый кулак – и оказался вооружённым. Яркий, живой свет Клинка Жизни притягивал взгляд и смел быть сильнее солнечного. От него исходило неслышное, но почти реальное гудение, — почти как от невидимых границ Перехода, только намного тише. Луч был на треть голубым: руниа только что чудом остался в живых и не успел полностью оправиться.
Я в ужасе сделала шаг назад. Никто не проронил ни слова, — даже Кейла молчала.
Выбора не было. В мозгу пронеслась жуткая картина: Скарвин стоит на обрыве над рекой, к нему толпами стекаются люди с остекленевшими взглядами, — а Даниель Озен из лучших побуждений применяет против руниа меллин. Распылить газ недолго, он сквозь любую Силовую защиту пройдёт…
Конец Клинка Йаллера коснулся моего плеча, — и всё тело пронизала молния. Страшно хотелось увернуться, убежать… Но надо было стоять, стиснув зубы, выдерживать ужас нескончаемой боли, к которой невозможно привыкнуть…
Всё кончилось внезапно. Несколько мгновений я, ничего не понимая, смотрела на Йаллера, — сияние его Клинка было необыкновенно красивым. Потом луч исчез, а сквозь привычную картину острова, моря, дневного неба проступила чернота космоса и звёзды. Это было так удивительно, и ничего не болело… Я была свободна, могла лететь к любой звезде, причём прямо так, без звездолёта, только по повелению собственной воли, — даже дух захватывало от такой свободы. Пейзаж изменился, стал стремительно уноситься вниз, остров резко уменьшился, — а чёрное небо придвинулось, охватило отлетающую душу…
И тут я почувствовала удар. Со всего
