разрешить именно тебе заниматься захоронениями; и еще одна новость, которая тебя тоже очень обрадует: сегодня ты получишь от господа бога твоего деньги за спиритический сеанс. Ну что, доволен?
Батюшка не мог скрыть своей радости: все как-то разрешилось само-собой; и с Алиной удалось примириться,-причем она сама же сменила гнев на милость,-и Лева не наколол. Ну и ничего, что его сегодняшнее посещение мэрии началось столь неудачно, такое и раньше бывало, зато он добился того, чего хотел. На радостях о. Виктор встал со стула, и сказал: "Моя госпожа и богиня, я очень раскаиваюсь за сегодняшний инцидент, прошу у вас прощения, и хочу поцеловать ваши прекрасные туфельки."
-Целуй,-Алина встала из-за стола, и выставила вперед правую ногу.
Батюшка встал на пол, на колени, нагнулся, звякнул наперстным крестом о пол, и с усердием поцеловал сперва одну, а потом и другую туфлю секретарши.
-Ну, а теперь ближе к делу,-сказала Алина довольно улыбаясь, и садясь за стол,-давай подсаживайся поближе к столу, что-бы мне не кричать через всю приемную.
Батюшка поднялся, передвинул стул, и сел вплотную к столу.
-Так вот,-начала секретарша,-дело это довольно щекотливое, но зато, как я уже сказала, прибыльное. Есть, Витя, одна девушка; откуда и кто, пока тебе говорить не буду: в случае твоего согласия, узнаешь потом. Она чуть постарше меня; конечно, как я тебе уже говорила, не такая красивая, как я; замужем за одним очень крутым человеком, и конечно же при бабле. У ее мужа она уже третья жена, то-есть, я имею в виду законная жена, с которой он расписан. Казалось бы все есть у нее для полного счастья, вот только одно но...никак не может она от него родить. А этому дяде, видишь ли, обязательно ребенка подавай! Хотя сам он старше ее раза так в два с половиной: в отцы ей годен, или лучше сказать в полу-деда. В молодости он жизнь вел очень бурную: трахался налево и направо, ну и все такое прочее, сам понимаешь. Вот к старости то и стал импотентом,-не стоит у него ни на кого. То-есть, когда таблеток нажрется, то малость, конечно же, поднимается, но удовлетворить он уже никого не способен. Понятно тут и ослу, что при таком раскладе ни о какой беременности и речи быть не может.
-Так может ему бы у хорошего врача пролечиться?-перебил секретаршу батюшка.
-Лечился уже; у каких только врачей не был, а толку ноль.
-А может быть ему нужно по святым местам поездить? На святую землю, например, или в Грецию,...или хотя-бы на Валаам; пожертвовать на монастыри, подать о здравии себя и жены, молебны послужить. Смотришь, Господь бы как-то это дело и управил. В Библии такие примеры есть: вот например родители Иоанна Предтечи, святые...
-Опять ты мне про свою Библию,-перебила его Алина, криво усмехнувшись,-ты мне сегодня уже привел один пример, который ни на какие уши не натянешь! Впрочем, пробовал он и это,-всякие там молебны, и прочее; только опять таки,-толку никакого: одни обещания духовных отцов, растраты, и больше ничего.
-Ну, а может быть им стоит из детдома ребенка взять, и усыновить его, если своих то Бог не дает?
-Ну, ты батя, совсем долбак!-Алина перегнулась через стол, и постучала костяшками пальцев батюшке по лбу,-кому же это чужие дети то нужны? У него и своих полно от других жен и сожительниц; речь идет о ребенке именно от этой девушки, ты это, надеюсь, понял? Именно от нее! Более того, как обычно всякие, там, крутые поступают в таких случаях, вину за отсутствие детей он возложил именно на нее. Обвинил ее в том, что она не может от него зачать и родить; и поставил ей условие, что если она в течении полугода от него не забеременеет, то он бросит ее,-то-есть с ней разведется, и выгонит.
-А я то здесь причем?-удивленно спросил батюшка,-мне что, отведена роль особенного молитвенника? Уж если ему не помогли ни врачи, ни святые места, то я то чем могу помочь? Разве что сам для него ребенка сделать?
-Вот, Витя, ты сам и подошел к сути дела,-Алина довольно заулыбалась, взяла сигарету, и чиркнула зажигалкой,-именно так! Ты должен ее трахнуть, и от тебя она должна родить. По факту ребенок будет твой, а формально отец будет он,-ее муж. Понимаешь, куда она только не ходила, куда не обращалась,-ничего не помогло! Ну да и понятно, вина то не ее,-она то тут не причем,-в нем вся загвоздка. Но попробуй ему это докажи! Уперся он: ты, мол, виновата,-и все тут! Вот недавно, зная ее беду, и посоветовали ей обратиться к одной гадалке за помощью. Это очень хорошая гадалка,-сильная! Она то и сказала, что на ней есть какой-то тяжкий грех, и за этот грех она может пострадать,-то-есть муж ее бросит, и она останется ни с чем.
-Так ведь, моя госпожа,-вставил батюшка,-вы только что мне сказали, что у мужа не стоит, и вся причина в нем. Так причем тут ее грех?
-А вот причем!-Алина затянулась, и выпустила дым кольцами батюшке в лицо,-из-за ее греха муж лишился потенции: то-есть, когда он таблеток нажрется, и трахает ее, если это конечно можно так назвать, то он как-то там все-таки кончает; но этого вовсе недостаточно, что-бы ей забеременеть. Так, во всяком случае, ей сказала гадалка; то-есть, первопричина всех бедствий именно она! И если бы не ее этот самый грех, то и того, что он в нее заканчивает, хватило бы,...и от этого греха она должна очиститься, а очиститься она лишь тогда, когда священник ее трахнет трижды! Через трах со священником, говорят, можно очиститься от грехов. Теперь то ты понял, в чем твоя миссия? Ты ее трахнешь, а она очистится от греха, и родит от тебя; а ее муж будет думать, что ребенок от него. И все тут станет на свои места,-все будут довольны. Ты же, Витя, за каждый трах получаешь по пятьсот баксов, а в случае успеха дела,-то есть когда родится ребенок,-еще столько-же. Итого, вначале ты получишь полторы штуки, и столько же потом. Всего три. Кроме того, никакая мать не может просто так разорвать отношения с биологическим отцом ее ребенка; а это значит, что отношения между вами и после этого наверняка продолжатся, и вы будете любовниками.
А если у тебя еще и нормально стоит, и ты ее будешь нормально трахать, то ваши отношения еще более окрепнут; и ты, Витя, сможешь просить ее о материальной помощи, якобы на церковь,-тут Алина засмеялась,-ты, святой прелат, будешь всегда при бабле, и при красавице. Вот почему я хотела увидеть, как ты возбуждаешься, и какой у тебя член: что-бы ты нас не подвел, да и тебе не опозориться. Теперь понял, почему я тебя заставляла вздрочнуть тут, в приемной?
Слушая все это от полупьяной секретарши, батюшка просто опешил, и пришел в такое замешательство, что не знал, как дальше ему поступать, и что отвечать сейчас. Поэтому после этих слов Алины в приемной на минуту воцарилось молчание.
Наконец, после паузы, собравшись с мыслями, батюшка произнес: "В принципе мне все понятно,...то-есть почти все. Непонятно одно: как это так может быть, что в результате совершения греха прелюбодеяния она очистится от своих грехов? Наоборот, по учению церкви приобретет еще и новые, тем более, если ее любовником станет священник."
-Ты меня уже достал со своей церковью, и со своими всякими, там, разными учениями,-раздраженно ответила секретарша,-я же тебе ясно сказала, что это слова одной очень сильной гадалки, которая уже многим в подобных ситуациях помогла. А грех это, или нет,-никого не интересует, лишь бы все это человеку помогло. А что, ты мне скажи, вообще не грех? Если по-вашему, по-церковному, то все грех: с кровати поднялась, сделала несколько шагов,-уже тебе и грех; парень понравился, посмотрела на него,-опять грех; сигарету выкурила,-снова грех; с подругой посудачили,-еще один грех; и так во всем! И если все грех, то для чего тогда вообще и жить, а?! Так что ты мне кончай о всяких, там, грехах болтать, как-нибудь сама разберусь, что грех, а что нет. Тебя, Витяй, просят сейчас о конкретной помощи, а не о том, что-бы ты мне тут лекцию о грехах прочел. Скажи мне, согласен ты помочь, или нет?
-А почему вы, моя богиня, решили остановить свой выбор именно на мне; ведь разве мало других священников? Я вам честно скажу, что сколько живу со своей матушкой, ни разу ей не изменил, хотя случаев представлялось много.
-Ох, ох, ох,-Алина скривила личико, и брезгливо поморщилась,-смотрите-ка, какой дефицитный поп! Женщины от него просто без ума,...что ни день, так у него масса случаев кого-то трахнуть, все к нему просто лезут, а он никого не хочет, всем отказывает, и стоит у него только на толстую квашню, именуемую в простонародии матушкой! Ты это, жирный рясоносец, кому-то другому расскажи, например, своим старухам, может они тебе и поверят; а мне это рассказывать не надо, я еще из ума не выжила, и прекрасно все сама понимаю. Ты это что, толстый пидорас, свою госпожу решил обмануть? Решил и мне предложить тот опиум для народа, которым ты в своей церкви торгуешь, так что-ли? Отвечай мне, ну, живо, и смотри мне в глаза...ты только что передо мною извинялся, и туфли мне целовал, так получается, что ты мне врал и лицемерил?
Батюшка понял, что Алина захмелела еще сильнее, и уже почти себя не контролирует. Но в то же время нужно было как-то ее успокоить, причем срочно, ибо секретарша уже разошлась не на шутку. Ее голос уже перешел на крик, что могло повлечь за собой повторное появление мэра, которому происходящее в приемной явно не придется по душе. Чем это могло окончится для батюшки, было совершенно ясно, ведь все будет свалено на него; а Алина, как всегда, останется не причем. Поэтому о. Виктор решился на крайнюю меру.
-Моя госпожа,-перебивая ее вставил батюшка,-я хотел бы подумать над вашим предложением относительно той девушки. Но сейчас я дать ответ не готов, мне нужно все детально обдумать и взвесить; а вы постоянно на меня кричите, и не даете мне сосредоточиться. Когда, скажите мне пожалуйста, последний срок ответа?
Алина запнулась, несколько раз икнула, и сказала: "Ишь ты, ему еще и подумать надо,...эта инфузория, оказывается, еще что-то может мыслить...завтра,...завтра утром ты должен дать мне ответ, понял?"
-Да, я понял, и завтра утром позвоню вам по телефону, и скажу ответ.
-Хорошо,-Алина вульгарно развалилась на стуле,-только давай думай быстрее, что-бы другой поп тебя не опередил. А то ведь на чужое бабло желающих много. Да и работы тут никакой делать не нужно: трахай себе чужую жену, и все! А теперь, мой верный раб, я должна развлечься; ты лишил меня удовольствия видеть тебя дрочащим, так теперь компенсируй мне это. Я хочу подергать тебя за уши, и пощипать за толстые щеки. Нагнись же ко мне поближе,...так, что-бы я могла тебя достать.
Батюшка был очень рад, что его план удался, и секретарша прекратила кричать. Отказать же теперь ей в удовольствии надрать ему уши, означало опять вызвать ее гнев, и соответственно крики в свой адрес. Вот почему о. Виктор решился на эту экзекуцию: пусть лучше будет так; все равно она ему спокойно сидеть не даст, а там, смотришь, и мэр скоро освободится. Ведь времени с момента его появления в приемной уже прошло не мало,-далеко не десять минут, как он обещал: вот-вот уже должен он разобраться с посетителем, и позвать его, о. Виктора, к себе. Смотришь, и расклад пойдет совсем тогда по-другому. Рассудив так, батюшка перегнулся через стол, и подставил свое лоснящееся лицо секретарше.
Тут я не буду утомлять читателя подробностями экзекуции над бедным батюшкой, решившимся во
