брата, как тот приговаривал тех, кто когда-то был с ним. Только Дэйву-то это не составляло никакого труда…
Даниель ничего не знал, – когда, кто послан на дело, сколько времени потребуется. Он каждый день отправлялся на службу, исполнял свои обязанности, вокруг были дела, люди, жизнь, к которой он привык, и которая ему нравилась, – но над всем этим незримой тенью висело знание, и от этого сжималось сердце. Выстрел – будет. Должен быть. Не может не быть.
Он ждал день за днём, время таяло, он встречался с братом – по работе и просто так… и ничего не происходило. Он заставлял себя смотреть в глаза человеку, смерть которого он подготовил своими руками, – и ждал.
Когда месяц закончился, он понял: сорвалось. Попытался припомнить, когда за это время губернатор нарушал график, когда выходил невовремя, раньше ли, позже, когда появлялся не там, где было запланировано… искал, не дал ли неверные сведения. Да, отклонения были, и всё не отследишь… а вдруг сорвалось потому, что неведомого повстанца раскрыли? У военных и спецслужб ведь ничего не узнаешь.
Потом – позже – он жадно вчитывался в короткие скупые строчки послания: было слишком мало времени, губернатор не появился вовремя, несколько попыток подряд окончились неудачей, – не смогли даже выстрелить, нужны другие условия для покушения. Другие условия. Больше возможностей для отлова губернатора в высших кругах. Более высокий доступ. Они будут думать и работать…
Даниель стёр послание. Пусть думают, да… но слишком долго царит тишина. Что-то будет. Непременно будет. Дэйв слишком давно уже никого не убивал. И как узнать, что у него там по плану?
***
О разговоре Дэйва с Императором Даниель узнал почти сразу же после того, как брат отключил связь: тот стремительно вылетел из кабинета и велел принести себе чего-нибудь покрепче. Даниель спросил – что случилось.
– Император, – отрывисто отозвался Дэйв и схватил бокал. То, что ему принесли, нужно было бы пить из ёмкостей раза в три поменьше, и Даниель точно знал, что брата надолго не хватит.
– Тебя снимают? – уточнил Даниель. Он не смел в это поверить, слишком яркой была в памяти смерть доктора Рахиви, но кто его знает, может, Дэйв успел в чём-то провиниться…
– Нет.
Дэйв несколько секунд молчал, потом начал кричать, что, глядя на Вейдера, стал мечтать о том, чтобы стать учеником Императора, что он прекрасно знал, что у него нет способностей, но он же не против Империи хотел получить их, а для того, чтобы служить ей, и да, когда Вейдер прилетал ставить Нарндейла, у него ещё ничего не было, но сейчас он закончил цикл обретения, и почему, почему, почему Императору достаточно старых данных Вейдера, он же с тех пор наверняка изменился… Даниель слушал бессвязную речь, подливал в стремительно пустеющий бокал и пытался разложить сыпавшуюся на его голову информацию в хронологическом порядке. Хотя бы.
Позже он быстро написал сообщение и отправил его повстанцам. Решил, что о происходящем в плане Силовых дел они должны знать. Стало интересно: Дэйва после его заявления о способностях тоже не снимут? Император же сам когда-то разгромил Орден хиннервалей, в последние годы Вейдер вычищает самодеятельных Владеющих Силой из более примитивных народов. А Дэйв их устраивает. Без способностей, с жаждой служения Империи. А если он их так и не обретёт и вместо этого потеряет рассудок окончательно? Впрочем, что им до его рассудка. Найдут другого губернатора, у них большие списки кандидатов…
На следующий день протрезвевший Дэйв отправил в Столицу запрос. Даниель проследил: тот просил о повторной проверке его способностей к владению Силой, просил прислать на Артос Вейдера, заявлял, что готов к любым испытаниям, и что за прошедшее с визита главнокомандующего время он многое обрёл… Даниель поначалу даже поверил в то, что повторная пересдача пройдёт успешно, забеспокоился, – но шло время, а из Столицы не приходило ничего. Дэйв ждал, потом снова напился, проклинал Вейдера и кричал, что тот боится конкуренции, но делу это не помогло, и Даниель с облегчением вздохнул: по крайней мере, ему не грозит то, что в один прекрасный момент Дэйв научится убивать не чужими руками, а сам и с помощью Силы. По крайней мере, нынешние его убийства требуют затрат времени, и, если постараться, то их можно и предотвратить… при определённом везении.
***
Звездолёт с Артоса прилетал редко.
Сэнди Адамсон не считала время, это Рани Ксанф осчастливил тем, что сегодня, оказывается, ровно год с тех пор, как она покинула Артос. Рани был весел, самоуверен, отсматривал записи и говорил, что для Академии было бы неплохо набрать не только видео разных обрядов, но и что-то материальное. Сэнди кивала. В этой забытой всеми звездолётами дыре аборигены просто даже и не в курсе, что миром правит Империя, она и сама успела от этого отвыкнуть, а Ксанф, работавший в Особом отделе, живо и болезненно напомнил о никуда не девшейся реальности. Вечером рабочая группа как-то растворилась, они остались вдвоём и сидели у костра возле штаба экспедиции, благо ночь была тёплой. В конце концов, Рани не самый плохой вариант из тех, кто приглядывает за деятельностью Академии, он и раньше часто участвовал в экспедициях, даже похоже, что его реально интересует культура примитивных народов…
– …курительные палочки, да?
– Да. Хотите попробовать?
– А почему бы и нет? Вы пробовали?
– Честно? Да.
– И как?
– Галлюциноген. И… усиливает эмоции человека.
– Вот как?
– Ну, всё зависит от дозы. И от настроения. Если плохое – усилится агрессивность, если хорошее – будете растворяться в любви ко всему миру.
– Забавно…
Рани закурил от тлеющей ветки. Какие же здесь странные созвездия… Невозможно привыкнуть.
– А вы?
Она сначала хотела отказаться, но Рани пересел поближе и улыбнулся. Почему бы и нет…
Серо-зеленоватый дым устремился к небу, сливаясь с дымом костра. Поначалу они молчали, и Сэнди чуть расслабилась. Может, ей всё-таки именно это и надо было – доза чего-то одурманивающего, пусть и ненадолго…
– А вы не думали о возвращении на Артос?
Сэнди бросила на него раздражённый взгляд. Вот охота ему портить ей настроение?
– Думала, конечно, только кто ж меня пустит?
– Как это – кто? Закончится экспедиция, и вернётесь.
Сэнди отмахнулась.
– Пошлют в новую. Кажется, они специально взялись изобретать предлоги, под которыми меня можно держать подальше от Академии. Вроде и не выгнали, но и под ногами не путаюсь. Я им, видите ли, неудобна. Отчётность порчу. А когда шлю материалы из экспедиций, с отчётностью всё в порядке, видимо. Да, и ещё желательно, чтобы экспедиции были подальше от цивилизованных планет. А то вдруг опять будет конфликт с властями.
– Вылет из Академии вас бы больше обрадовал?
– Нет, конечно, но…
Она остановилась. Никто раньше не заговаривал о возвращении. А ведь может быть, это значит, что там, наверху, что-то поменялось… нет, вряд ли начальство… Неужели она кому-то вдруг стала нужна? Да нет, бред.
Рани Ксанф покуривал и стряхивал пепел в костёр.
– Интересные здесь обычаи, – проговорил он. – Люди не церемонятся с убийствами себе подобных, все эти яды, иголки в украшениях… примитивно, конечно, но красиво. Они даже соревнуются, кто эффектнее отправит врага на тот свет.
– Почему бы и нет, – пожала плечами Сэнди. – Иногда даже жаль, что наша цивилизация слишком… цивилизованная, что ли.
Ей вдруг показалось, что у Рани чересчур чёрные глаза, – раньше такого не было, зрачки расширены, что ли… да, точно. Дурман опутал мир, в нём всё колебалось и становилось неверным, Сэнди казалось, что она видит, как за каждым движением пламени костра в воздухе остаётся прозрачный след, который постепенно тает. Бросила окурок в костёр. Наверное, с неё всё-таки хватит…
– Ну, не слишком, – Рани вдруг повернулся, и мир плавно шатнулся, чтобы тут же вернуться на место. – Если человек хочет, он может всё. В том числе и вне рамок закона.
– Да, ещё бы, – хмыкнула Сэнди. – Только попробуй тронь того, за кем стоит Империя.
– А она за ним не стоит, – неожиданно возразил Рани. – Почему бы не поиграть с мыслью – а что было бы, если бы…
– Если – что?
– А чего бы вы хотели? Как бы поступили – тут?
Она задумалась. Поиграть с мыслью.
– Не знаю…
– Ну так подумайте. Давайте порассуждаем вслух…
Она чувствовала, – оттого, что уже не курит, отравы меньше не стало, дурман висел в воздухе, Сэнди дышала им и не могла никуда деться… или – не хотела? Она устроилась поудобнее. Пожалуй, второе. Сейчас нет никаких барьеров, нет границ, мысли можно всё…
– Тут – ну, наверное…
В памяти ярко всплыли надушенные местные дамы в каменных коробках, в которых привыкли жить аборигены. Не все, конечно, но каждый, мнящий из себя что-то похожее на аристократа, – здесь они называли себя Избранными, – заводил себе такое каменное строение. Чтобы построить его, нужны сотни рабочих рук, и если ты смог заставить их работать на себя, то, значит, уже что-то из себя представляешь… А сколько прислуги надо, чтобы вручную убираться в этих громадных помещениях?..
– Местные дамы бы просто отравили, – сказала она наконец. – Способов много, бывшие любовники тоже едят, пьют, одевают разную блескучую ерунду…
– Так, так, – Рани смотрел с интересом. – А ещё?
– Ну… – Сэнди оживилась, в глазах появился нездоровый блеск. – Самая сладкая месть – это, конечно, вернуть его, а потом, когда уснёт, воткнуть отравленный кинжал в шею.
– Да ладно, разве ж охрана будет хлопать ушами и допустит до высокой особы с оружием?
– С оружием – нет… – Сэнди заметно расстроилась. – Нет, это всё бред. Конечно, если охота мстить лично, то придётся что-то изобрести, а так – нанять крепких мужиков, подстеречь где-нибудь на охоте, а лучше – у новой бабы, и пусть разберутся с ним быстро и эффективно…
– Пусть, – согласился Рани. – Так вы хотите вернуться на Артос?
– Какая разница, чего я хочу…
– Он курирует Академию, – вполголоса сказал Ксанф. – Вы же знаете.
– И что? – огрызнулась Сэнди.
– То, что ваше начальство совсем не против того, чтобы вы вернулись.
– Глупости!
– Нет. Он вас не пускает… предпочитает держать подальше, так как знает, что ему не устоять.
Сэнди уставилась на Ксанфа, тщетно пытаясь выдраться из дурмана.
– Что вы несёте?
– Он всегда расстаётся так, что потом на него никто не сердится, встречаются с ним снова. С вами – не удалось. Вы ушли, хлопнув дверью. Конечно, его самолюбие уязвлено, он хотел бы вас вернуть, поступать так, как хочется ему, а не кому-то ещё, быть хозяином в отношениях. А раз – нет, то… пусть лучше далеко.
Сэнди покачнулась и была вынуждена опереться о землю. В словах Рани было что-то притягательное, но смысл начинал ускользать.
– Вы о…
– Да.
Мысли закрутились и запутались, она начала злиться. Даниель… хочет её вернуть, она ушла, хлопнув дверью… к чему он клонит, зачем все эти разговоры? Чтоб он провалился, этот Кер-Сериндат, вместе с традицией любовных приключений у всех на виду…
– А как здешние дамы прячут отравленные кинжалы?
– Да по-разному… и не только кинжалы бывают, ещё булавки всякие… правда, тут уже задача самой не уколоться… – она хихикнула. – И не воткнуть случайно в какой-нибудь не тот объект…
Рани нагнулся к ней, от резкого движения у неё всё поплыло
