безумие, при Даниеле не возвращался. Прежняя лёгкость исчезла, он смотрел на тех, кого хотел бы приблизить к себе, понимал, что цена может быть слишком велика… и не мог на это согласиться. Одиночество накрыло, как ночь накрывает землю, и не было ему конца.
***
-Возьмите отпуск по болезни, – настойчиво предложил глава охраны.
Даниель вздохнул. За окном уже почти стемнело, он мог бы давно уже уйти домой, но всё сидел в кабинете и пытался работать.
– Я не болен.
– А вы себя в зеркале видели?
– Не далее как сегодня утром. Я ещё не потерял привычку приводить себя в порядок.
– И что же вы там увидели?
– Да как вам сказать…
– То-то и оно.
– Рейлех!
– Не спорьте, пожалуйста. Вы же знаете прекрасно, что вы не в своей тарелке.
– И что я, по-вашему, буду делать в отпуске? Сдамся в клинику?
– Нет. Вы поедете со мной.
Даниель отодвинулся от стола и глянул на Рейлеха, как будто впервые его увидел.
– Куда?
– Вам понравится, – тот улыбнулся. – Обещаю. Только не надо отговорок. Или вы будете утверждать, что вам обязательно нужно спрашивать у брата разрешение?
Даниель шутливо поднял руки, сдаваясь.
– И когда?
– Выписывайте себе отпуск, и поедем. За флайером ведь далеко ходить не надо.
Даниель мгновение размышлял. В конце концов, почему бы и нет… всё равно для него лето исчезло, мир застила серая пелена, а он пытается в ней двигаться, и получается как-то малоубедительно… Он быстро поставил в известность помощников, написал министрам и решительно встал из-за стола. Действительно, Рейлех прав. Надо что-то делать.
Рейлех вывел его на посадочную площадку, аккуратно и привычно глянул по сторонам, проследил за тем, как Даниель займёт место пассажира, и сел за руль.
Ночь охватила их машину, огни Кер-Сериндата провалились вниз и превратились в далёкую светящуюся сеть, которая стремительно уносилась прочь. Даниель глянул на экран с картой: они летели на север. Припомнил: да, точно, Рейлех из каких-то далёких краёв, где снег сходит очень ненадолго… и что же, он решил окунуть его из почти ушедшего лета сразу в холод, для прояснения головы?
Они летели долго, сквозь непроглядную темноту, Даниель даже задремал, а потом очнулся, как от толчка: небо стало светлеть. С удивлением обнаружил, – да они, похоже, заедут в полярный день, это южнее сейчас есть смена дня и ночи, а тут солнце не заходит… Рейлех молчал, только смотрел на приборы, а потом резко пошёл на снижение, когда внизу показались скалы, поросшие лесом. Даниель пригляделся: точно, снег…
Стоянка была крытой, но Даниель сразу ощутил прохладу, да и воздух тут был напоён терпкими ароматами северных лесов, – ни с чем не спутаешь. За окном было светло, и деревья оказались огромными, и – странно – уже никуда не надо спешить… Только здесь не Тысяча островов, здесь дом – это твой остров посреди холода, здесь тепло и спокойно, и когда проходишь по комнатам, то видно, что стены кое-где сложены из таких же массивных стволов, в глаза бросается тёплый цвет дерева, а впереди – огромный камин, в нём пляшет пламя, над ним висит голова зверя с клыками и могучими рогами… Откуда-то из глубин большого дома выскочили дети, повисли на Рейлехе, он улыбнулся и обернулся.
– Племянники, – с гордостью пояснил он. – Я сам вырос здесь, а теперь это дом сестры. Вы чего не спите?
Даниель прислонился к стене, грел дыханием руки и слушал нестройный хор голосов. Дом. А ведь Рейлех бросил всё это, уехал в Кер-Сериндат, занялся опасным делом охраны власть имущих… Дети заметили его, смотрели с интересом, кто-то из ребят постарше убежал в коридор, вернулся с ворохом одежды: что-то почти бесформенное, с мехом, большая тёплая куртка, в которой Даниель сразу утонул. За спинами детей возникла женщина, – полноватая, простая, с открытой улыбкой, волосы гладко зачёсаны и прибраны в косу.
– Здравствуйте, господин Озен, – она поклонилась, но без раболепства. – Рейлех сказал, что привезёт вас на неделю. Будете ужинать?
Даниель усмехнулся, покачал головой. Рейлех сказал. Значит, давно уже решил, был уверен, что уговорит… да и не уговаривал толком, если совсем честно…
Его привели в просторную столовую, он вдруг обнаружил, что всё время удивляется: непривычно, крепкие деревянные стулья, большой стол, и хотя ясно, что все достижения цивилизации у них есть, но всё равно – прохладный воздух не даёт забыть о том, что это север, что до ближайшего города лететь и лететь… Всмотрелся в лица: а ведь им нравится эта жизнь, и они не променяли её на тесноту и суету больших городов… пока. Когда дети вырастут, они сами решат, оставаться или уехать… и кто-то непременно останется – хранителем очага, да нет, не хранить для других, а жить, быть хозяином большого дома с пылающим камином... Вдруг перехватило дыхание: а ведь он точно так же любил сбегать от цивилизации, то к себе на виллу, – тоже с камином, да, – то на острова…
Рука Рейлеха легла на плечо.
– Отдыхайте, – мягко сказал глава охраны. – Утром я вас рано разбужу, поедем к мужу сестры на кордон. Он тут в заповедной зоне работает. Говорит – будь его воля, он бы всю планету заповедной зоной сделал. У него берсиады на участке водятся, могут близко подпустить, если повезёт.
Даниель поднял глаза.
– Спасибо…
– Не за что.
…Утром он щурился на незаходящее солнце, пока они летели на кордон, – в тёплой одежде непривычно, движения становятся неуклюжими, он не привык так много навьючивать на себя... Хорошо ещё, что флайеры бесшумны, никто не напугается, и только настороженные глаза и чуткие уши в чаще повернутся вслед промелькнувшей тени. А внизу – жизнь, и сканер фиксирует живых существ, их много, весь экран усеян перемещающимися точками. Если увеличить масштаб, то можно рассмотреть, кто это… Кордон – почти незаметное строение, если не знать, то и не догадаешься, где его искать, и снег, снег, яркий, сверкающий мириадами блёсток на солнце, без защитных очков-маски из флайера лучше не выходить, тут-то стёкла помогают, а снаружи между тобой и снегом никаких преград нет… Когда вылезаешь из флайера и ступаешь на землю – снег хрустит под ногами, и понимаешь, как же всё тут огромно и неохватно. И это всего лишь тот же континент, просто надо улететь на север… Простые заботы: добраться до кордона, встретиться, не замёрзнуть, потом отправиться на обход территории – и понять, что совсем не привык к безлюдности, к тому, что до цели ехать и ехать… К вечеру он устал и валился с ног, а довольный Рейлех готовил на огне какой-то ароматный напиток, добавлял вино, специи, и снова плясали тени и отсветы пламени на стенах. Потом Даниелю подали кружку, он прихлёбывал что-то терпкое и рассматривал кадры: берсиады, роскошные, с серебристой шерстью и гибкими хвостами, бесстрашные светлые жестокие глаза, смотрящие в упор. Рейлех вдруг взглянул на Даниеля и улыбнулся.
– А вы похожи…
Даниель тихо засмеялся.
– Пришлите мне портрет, я в кабинете над рабочим столом повешу…
– Имеет смысл, – серьёзно отозвался Рейлех.
Они замолчали: то ли показалось, то ли и вправду где-то неподалёку раздался короткий вой. Хранитель кордона вскочил.
– Это они. Идёмте, идёмте…
– Подойдут?
– Нет, – у них детёныши. Скорее.
Даниель выбрался из-под пледа, надел куртку, они вышли в ясный вечер, – сразу охватил холод. Рейлех переглянулся со своим родственником, тот кивнул: мол, давай.
Рейлех приложил руки ко рту… и завыл, мелодично, переливчато, Даниель не представлял, что его начальник охраны способен на такие штуки. Когда Рейлех замолчал, поначалу царила тишина, – а затем пришёл ответ.
Лес огласился десятками голосов. Они не просто разговаривали, – это была песня. Они гордо и свободно сообщали о себе, к низким и мощным голосам присоединялись звонкие, высокие, лес трепетал, слыша своих хозяев, лес – знал, кто они, и никогда им не перечил.
Даниель замер. Мир исчез, мир слился с дикой песнью… и рождался заново, люди приходили и уходили, а он был вечен.
Когда берсиады замолкли, три человека одновременно повернулись друг к другу – причастные великому чуду, посвящённые и избранные, те, кого лес пустил к себе и позволил прикоснуться к тайне.
В ту ночь он впервые за долгое время спал глубоким покойным сном, без сновидений и тревог.
***
Когда он вернулся, первым делом узнал новости: Империя присоединила к себе Энтиду. Даниель пожал плечами: да, культурная и туристическая ценность у неё безусловна, но не просто же так она веками была совершенно не нужна ни Астланской империи, ни даже Объединённым Звёздам. Император захотел поставить галочку? Странно… Судя по глухим слухам, там сразу же началось противостояние с местными, Нарндейл даже сообщил, кого послали усмирять Энтиду: Алерте, повышен до генерала. Даниель подумал, что должен был бы его помнить, но Алерте как-то не отложился в памяти. Наверняка повстанцы приложили руку к организации сопротивления на Энтиде. Вспомнился Линн даль Соль. Хороший парень, жаль, если влипнет в какие-то неприятности… В другом секторе кто-то из правительства планеты попался на поддержке повстанцев, Империя тут же ухватилась, – всё стандартно, медикаментозный допрос и раскрутка ниточки. Даниель подумал, что теперь будут шерстить всех подряд, с ужасом обнаружил, что при медикаментозном допросе реально оказывается на краю пропасти… потом напряжённо соображал: нет, это другой сектор, да, они начали проверку, надо последить, куда они пойдут, в какую сторону, кого раскроют, что будут делать дальше… Время шло, среди гражданских властей начались исчезновения подозрительных, – он и не знал, что тот или другой тоже замешаны в поддержке повстанцев. В какой-то момент даже стало легче: надо же, он не один. И никто на него не вышел. Ну да, конечно, это же Артос – суперлояльная планета, откуда тут взяться сочувствующим, поэтому никто о нём и не догадался… и хорошо: некому было его выдать. А Хасан Пайела, оказывается, сбежал с Беспина. То ли понял, что начавшиеся репрессии обязательно коснутся его, то ли исчез профилактически. Вроде бы за ним ничего особо криминального не числилось, но чем он занимался до того, как осел на Беспине, – непонятно. Точнее, Империи-то наверняка понятно, это вице-губернатору Артоса не всё видно. Ну и пусть, он вовсе не гонится за тем, чтобы знать обо всём происходящем в глухих углах Галактики…
***
Сообщение от повстанцев пришло очень странно и по такому пути, с которого Даниель не ожидал ничего подобного. Он поначалу засомневался, не ловушка ли это: на фоне вспыхнувших в последнее время репрессий в высших эшелонах власти можно ожидать любых провокаций. Было несколько вариантов: поверить и ответить, проигнорировать вовсе или дать такой ответ, чтобы не выдать себя. Он предпочёл последнее: удивлённо-непонимающие формулировки, просьба уточнить, о чём идёт речь. В ответ с того же канала пришло видеопослание. Увидев, кто на экране, Даниель отбросил сомнения: это была принцесса Лейя Органа с Элдеррана, которую уже три года как заклеймил предателем распущенный имперский сенат – за кражу планов Звезды Смерти. Это было чуть ли не последнее деяние сенаторов, и оно было весьма верноподданническим, правда, от роспуска их ничто не спасло: после окончания строительства Звезды Смерти денег в казне сильно поубавилось, и
