озабоченность – и похолодел: глаза Дэйва снова стали такими же весёлыми и жестокими, как в тот момент, когда они говорили об убийстве сканьяс.
Даниель понял: он приговорён.
В тот же вечер он отвёз Элту на виллу и познакомил со Стелли. О том, что ждёт смерти, говорить не стал, – надеялся: она поймёт. Хотел, чтобы у одинокого маленького существа появился кто-то, кроме него, на кого можно опереться в огромном чужом мире… и кто позаботился бы о нём, если Даниеля не станет. Пока она была на вилле, встретился с Идой на концерте, сделал вид, что сорвался, накричал на неё, – видел, как она едва сдерживает слёзы, но – так будет правильнее, Дэйв не станет бить по ней, пусть лучше ищет подходы к Элте, там хотя бы Шанидар есть, а тут никого…
Позже – он приехал вместе с Элтой в её отель, остался на какое-то время, а потом вышел из номера во внутренний двор, где никого не было, дошёл до маленькой улицы, сел в другой, незаметный гравикар и отправился к Иде. В тёмном особняке его знали, и – он заметил, что прислуге не был отдан приказ не впускать его, несмотря на то, что произошло. Она сидела, не включая света, он молча подошёл – и обнял. Она беззвучно плакала, слушала его слова об опасности, о том, что теперь будет – так. Пока. Он не сказал – до тех пор, пока из двух братьев не останется в живых только один.
Он вернулся к отелю, когда уже светало, оставил чужую машину и, пройдя через внутренний дворик, вышел на стоянку, на которой не было ни души. Кер-Сериндат спал. Делал вид.
***
С Идой он познакомил Элту на загородной вечеринке, – там в выходные праздновался чей-то юбилей, небольшой, восемьдесят пять, что ли… Ида спросила, когда он сам будет отмечать, – пыталась держаться отстранённо-светски. Он отвечал, что ему в его пятьдесят семь ещё рано праздновать юбилеи, и что вообще до первой сотни как-то неудобно, но раз уж очень хочется, то так и быть, вот, приехали толпой молодёжи, будет буйный вечер… Потом – он повёл Элту танцевать и обомлел: так легко её вести, она в танце как рыба в воде… а в глазах – серьёзность и горькое счастье. Когда музыка закончилась, и все зааплодировали, он заметил, что большей частью эти аплодисменты относятся к ним, – они были красивой парой. Он нагнулся, поцеловал её, подал руку и отвёл в сторону, им принесли вина. На какое-то мгновение опасность даже отступила, как будто воскресли прежние времена, на возвращение которых он уже и не смел надеяться.
– Я и не знал, что ты так танцуешь… спасибо…
– Ну, если с детства тренироваться, можно же чему-то и научиться, – она лукаво улыбнулась. – А с тобой здорово. Жалко, что папа не видит…
Он кивнул. Это было – своё, не наигранное, потому и звучало искренне, и никто не узнает, что её отца уже нет, и чего на самом деле стоит вот так улыбаться… Подошёл Инеат Ар-Никта, – офицер космофлота, из командования артосской группировки, – если бы Даниель не знал, что Элта повстанец, то и не догадался бы о том, что у неё есть свой личный счёт к таким, как этот человек в форме.
***
Им отвели апартаменты на втором этаже. Она просто стояла посреди комнаты и пыталась не плакать. Сколько ей лет? Восемнадцать? Интересно, чем думал Крис Ариатис, когда посылал её на такое задание? А Шанидар? Этот вообще ни о ком не способен думать, только о деле. Или не чем, а о чём? О том, что она хорошее прикрытие? Да, хорошее… даже более чем. Была бы на её месте какая-нибудь опытная, ко всему безразличная женщина, – получилось бы не так убедительно.
– Послушай. Пожалуйста, послушай. Что ты не хочешь быть со мной, я уже понял…
– Я не хочу тебя обидеть, Даниель, но…
– Подожди. Просто послушай. Не хочешь – я не буду тебя заставлять. Просто пойми… тут везде народ. Утром придёт прислуга, принесёт завтрак в постель…
– Ох, ещё и прислуга… а…
Подняла глаза.
– …а на вечеринке я сильно облажалась?
Он улыбнулся.
– Нисколько. Признаться, я потому так и удивлён.
– Извини, пожалуйста, – она тоже попыталась улыбнуться. – Пожалуйста… я не хочу тебя обидеть, ты хороший человек, но…
Он потянул её за руку, сел и заставил её сесть рядом. И вроде не ребёнок, жизнь заставила повзрослеть… может, и правда кого-то любит, но боится сказать открыто? И ставит барьер: раз не тот, значит – неправильно… неправедно, лживо… а значит – нет… И значит, неведомому тому сильно повезло… если он вообще в курсе. А если это кто-нибудь, не стоящий искреннего чувства? Кто? Хасан Пайела? Даниель отвёл глаза, потом снова взглянул прямо.
– Ты не должна оправдываться. Ты имеешь право сказать – нет. Даже сейчас, при всех… обстоятельствах. Пойми, я не прошу твоей любви… даже просто – твоей близости. Я не собираюсь ничего делать против твоей воли.
Смотрит в упор, а в глазах бьётся желание поверить.
– Но здесь не та ситуация, когда можно просто потанцевать и пообниматься на людях, а потом разойтись по разным комнатам, и этого хватит для инсценировки. В Кер-Сериндате никто не скрывает отношений, так не принято, никто не стесняется.
– Да, я уже заметила.
– Так вот… к тому же, мы в Империи. Никто не знает, когда и по какой причине может оказаться под медикаментозным допросом. И там я не смогу ответить, что мы с тобой были… в каких-то отношениях, если ничего не было. И если потянуть за эту ниточку лжи, то будет провал. И хорошо, если я не утяну за собой других людей, – а не получится не утянуть, слишком многое я знаю. И никто не даст гарантии, что ты тоже не окажешься на допросе. А солгать – не выйдет. Можно только подбирать формулировки, – он невесело усмехнулся. – Я не хочу пугать тебя, заниматься вымогательством, не хочу, чтобы ты решила, что у меня цель – добиться тебя любой ценой…
– Да нет, я так вовсе и не думаю…
– …потому что сейчас совсем другая ставка, безумно высокая и рискованная. Просто – доверься мне. Я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно. Доверься – как одному из своих... как другу. Вы же, в конце концов, доверяете мне, хоть я и имперский вице-губернатор… и я ещё никого ни разу не подвёл. Хорошо?
Она попыталась выпрямиться.
– Я… попробую.
– Тогда… поцелуй меня… и ничего не бойся. Элта?
Маленькие руки легли на плечи. Наверное, такие глаза бывают у человека, решившего прыгнуть с высоты, нырнуть в омут с головой… Ничего. Иногда надо шагнуть в пропасть для того, чтобы понять, что ты умеешь летать.
Наутро робот-прислужник, деликатно постучав в дверь, привёз завтрак. В апартаментах, конечно, нет камер, но роботы удобны, они фиксируют достаточно… бирюзовое платье на полу, разбросанные по комнате вещи, – доброе утро, господин вице-губернатор, позвольте подать одеться вам и вашей даме… завтрак готов…
***
Сэнди Адамсон ступила под своды храма мёртвых. Она знала, почему жрец назначил встречу именно здесь: там, снаружи, – наверху – был Застывший Свет. На закате или на рассвете – в зависимости от календаря – жрец открывал его солнцу, и люди говорили с мёртвыми… и не было между ними лжи. Сейчас – он тоже не хотел лжи. Здесь же жизнь в истине была возможна.
Где-то высоко над головой грозно указывал вниз палец Тиштар.
В зале было полутемно, и она не могла разглядеть лицо жреца, он же её видел отлично и ориентировался, как днём.
– Мёртвые знают всё, – начал он без предисловий. – Ты слышала об этом?
Она кивнула. Скорее всего, мёртвые знают не всё, но поговорка такая есть.
– Мёртвые чувствуют близкую смерть, – упало в тишине и ударилось о каменные стены. – Но Застывший Свет – мой.
Сэнди чувствовала, что теряется. Обрывки и недомолвки жреца угнетали, она понимала, что он хочет от неё каких-то расспросов – или это проверка, он читает мысли, возникающие в ответ на его слова… делает свои выводы и идёт дальше. Вот только – куда? И что спросить? Она видела через роботов-разведчиков, что Застывший Свет – это неправильной формы кристалл, огранённый, стоящий на вершине рукотворной горы, видела, как после открытия его люди падают на колени и начинают смотреть в пространство, разговаривать с кем-то, кого камера не может разглядеть. Это – правда. Но нужна ли она жрецу? Он ведь не давал разрешения на съёмку.
– Так никто на него и не претендует…
– Вы алчны до наживы.
– Да! Но не все же…
– Знай, – пронзительные глаза жреца внезапно очутились очень близко, – воровство вам не поможет. Далеко ли, близко ли, здесь или в других краях, – Застывший Свет мой. А пока он мой, я не дам себя убить. Ты поняла?
Она напряжённо соображала. Кристалл связан с Силой, надо полагать… какое-то естественное образование, наверное… И – что? Он каким-то образом привязан к конкретному человеку? Даёт способность к владению Силой только одному? А как это? Ну что ж, хорошо, пусть так… Летописи говорят, для того, чтобы завладеть им, надо было убить жреца. Ну, допустим… Он хочет показать свою мощь и неуязвимость – перед тем, как пустить чужих? Было бы неплохо…
– Да. Я поняла.
– Хорошо.
Он вскинул руку, и вспыхнул свет, – Сэнди зажмурилась, потом осторожно открыла глаза. Они были в большом зале, каменные стены уходили вверх, чтобы сойтись где-то очень высоко, на стенах были росписи, какие-то знаки, – она с жадностью смотрела на это, жалела, что не знает языка, расшифровку, сколько же здесь материала… И внезапно она застыла: в упор на неё – чужака – смотрели огромные глаза богини, от взгляда которых хотелось тут же пасть ниц. Богиня-солнце… страстное, неправильно-яркое и до жути красивое лицо, которого никто до неё до сих пор не видел.
Жрец медленно опустил руку, свет потускнел и угас. Задним числом Сэнди осознала, что так и не увидела ни одного светильника. Темнота заполнила зал и оказалась ещё непроглядней, чем прежде.
– Иди, – раздалось в темноте и разнеслось эхом. – Вы можете смотреть.
Сэнди Адамсон отступила. Почему-то очень не хотелось поворачиваться спиной – к жрецу, к невидимому во мраке изображению богини… До выхода она так и шла, пятясь, потом мрак отхлынул, вокруг возник привычный и обыкновенный солнечный свет, и надо было возвращаться.
Рани Ксанф ждал её во флайере за чертой города.
– Слышали? Видели? Удалось записать?
– Да.
– Передали в Академию?
– Конечно.
– Это… это же сенсация. Мы войдём в историю! Такие росписи…
– Да.
Он явно думал о чём-то своём, и Сэнди раздосадовано замолчала. Такое открытие, а ему наплевать… чиновник. Особый отдел, туда же. Хоть немного вникали бы в то, что коллекционируют…
Видеофон загудел. Рани встрепенулся и принял вызов. Сэнди сердито глянула на него и велела взлетать, он поднял машину в воздух.
На экране был робот.
– Господин губернатор будет ожидать госпожу Адамсон с докладом о первых результатах экспедиции, – сообщил он.
Она передёрнула плечами. Нашёл когда звонить. Да понятно, они торчат тут уже несколько недель, а она всё ещё не прибежала к нему с отчётом. Ну хорошо, хорошо…
– Как скоро?
– Послезавтра у губернатора будет время для госпожи Адамсон. С двух до половины третьего.
Сэнди посмотрела в окно: приближался лагерь.
– Передайте ему, что я буду, – раздражённо ответила она. – Всё, у меня нет времени, работать надо.
Робот величественно попрощался и исчез.
***
Даниель ещё раз полюбовался на лик богини Тиштар и выключил запись. Как всё-таки хорошо, что он издавна наладил дружеские связи с Академией, в противном случае остался бы сейчас без
