гребнях появлялась пена. Внезапно мчащийся катер стал отделяться от волн, подниматься ввысь: его неумолимо притягивало к флайеру. Один из беглецов, самый молодой, смотрел вверх с яростью и отчаянием, потом рванулся к борту, Арелат метнулся за ним с криком, но не успел: тот бросился в океан. Арелат едва не свалился следом, его удержали, он упал на борт – ударился, от боли перехватило дыхание. Ужас, бессильная злоба, – всё это навалилось на него, никогда в жизни не приходилось проходить через такое… а далеко внизу тело ударилось о волны, и они мгновенно поглотили его. В мозгу прошла жуткая в своей простоте мысль: человека больше нет. А он так и не узнал его имя…
Двигатель лодки был заглушен – той же силой, которая властно оторвала её от родной стихии. Наверху свистел ветер, Арелат боялся, что кто-то из его невольных товарищей тоже выберет умереть свободным и бросится вниз… но нет, остальные поднялись на борт флайера. Арелат ожидал увидеть множество охраны и знакомую форму блюстителей порядка, но их встретил пустой коридор. На удивление не было сил, в душе всё словно выгорело. Ноги не держали, и он опустился у стены. Остальные, похоже, решили, что теперь каждый сам за себя, и направились вглубь огромного воздушного корабля.
Арелат не смотрел им вслед. Внезапно беды и невзгоды последнего времени сложились в единую картину, в единую цепь – и в них чудом обнаружился смысл и цель. На душе враз стало почти легко, как будто ты долго жил сгорбленным и наконец выпрямился во весь рост. Бессилие, злость, ярость – уходили, всё становилось ясно и просто. Откуда-то – из неведомых глубин души – поднималась уверенность, страх исчез, будто смытый волной, и в этой новой реальности не было места колебаниям. Он уже знал, что за этих людей, которых вместе с ним пощадил Эйранель, он будет воевать. Он не знал – как, он никогда в жизни не держал в руках оружия, но он был уверен: так и будет. Кто бы ни управлял флайером, он будет иметь дело с ним.
И Арелат поднялся.
Враз ушла нервная дрожь, согрелись руки. В конце коридора ещё виднелись пятеро бывших заключённых, они обернулись на шаги – и замерли, поражённые: так изменилось лицо Арелата.
Он дошёл до них, встретил недоумённые и вопросительные взгляды.
– Оставайтесь здесь, – спокойно и властно сказал он. – Я всё выясню и вернусь за вами.
Пожилой убийца с интересом наблюдал за Арелатом.
– А ты выправляешься, парень, – в голосе была снисходительность, но и одобрение. – Уже не такая дохлая рыба, как был там.
– Я в курсе, – спокойно отозвался Арелат и пошёл вперёд.
Он не знал, куда идти, где искать хозяев флайера, шёл наугад – но как будто по невидимому маяку. Он знал, что должен найти, и что найдёт.
***
Землетрясение, решившее судьбу острова-тюрьмы, началось спустя два часа после рассвета, – Эйранель так и не сомкнул глаз, стоя у окна. Его поселили в гостинице, ему предстояло дождаться приказа о переводе на новое место службы... или, по меньшей мере, позорного увольнения, если кто-то обнаружит на планете живого Арелата. В последнее Эйранель не верил: хоть Ма-Истри и заявил о том, что не хочет смерти Арелата, Орден не принадлежал к тем организациям, которые оставляют в живых своих врагов. Ордену же Арелат повредил изрядно – и мог навредить ещё.
И всё же что-то не сходилось. Эйранель не мог объяснить себе, что именно, почему в стройной и понятной теории ему мерещилась чёрная дыра, – и почему мысль о том, что Арелат должен умереть, лишает его сна и покоя. Приказ, вред, необходимость, – всё разбивалось об эту ничем не объяснимую уверенность.
Он знал, что не выдержит, – и набрал знакомый номер.
– Господин Ма-Истри?
– Я слушаю.
Несмотря на ранний час, глава Ордена был бодр.
– Полагаю, вы правильно поняли полученное сообщение?
– Да.
– И?..
– Сейчас Арелат направляется к двери моей каюты.
Эйранелю показалось, что всё его существо пронизала молния.
– Господин Ма-Истри, – тихо проговорил он. – Обычно действия против приказов руководства Секретной Службы караются как минимум отставкой. В особо тяжких случаях бывший сотрудник устраняется. Я нарушил приказ. Полагаю, не стоит развивать эту мысль.
– Но вы же знали, на что идёте, – несколько растерянно возразил Ма-Истри.
– Я звоню вам не для того, чтобы оправдываться или каяться. С этим я мог бы обратиться к своему начальству.
Он замолчал, подбирая слова.
– У меня было время обдумать и свой поступок, и его причины, и возможные последствия. Я не раскаиваюсь, потому что я согласен с вами.
Ма-Истри невесело усмехнулся.
– К сожалению, это не облегчит вашу участь. Я не могу повлиять на решение руководства Секретной Службы, если ваша вина будет раскрыта и доказана.
– Боюсь, не «если», а «когда». Полагаю, это последний мой разговор с вами. Я хочу повторить ваши слова: я не могу повлиять… на ваше решение, господин глава Ордена. Однако я хотел бы высказать своё пожелание. Думаю, как человек, которому вскорости грозит, быть может, даже смерть, я имею право на то, чтобы моё мнение было учтено.
Ма-Истри долго смотрел в глаза Эйранелю.
– Что ж, – голос всё-таки дрогнул. – Говорите.
– Я дал этому человеку шанс на жизнь и не хочу, чтобы вы – в целях безопасности Ордена и Тайшеле – лишили его этой жизни. Каким образом обезопасить от него Великое Расселение, я не знаю. В конце концов, ваши предшественники неплохо умели убеждать конкурентов переходить на их сторону, попробуйте и вы.
Эйранель замолчал и мучительно ждал ответа. Всю жизнь он боялся только одного – погибнуть напрасно, и сейчас давний страх взял за горло так властно, что стало трудно дышать. Промелькнула злость на Арелата: вот воюешь за него, а стоит ли того этот молодой нахал, решивший, что имеет право направлять мнение мира?..
– Вот как, – медленно отозвался Ма-Истри. – В таком случае, я вряд ли удивлю вас.
– Да?
– Вы не поверите, но…
Эйранель понял, что выдержка отказывает ему.
– Да говорите же! Это в вашем Ордене учат так изводить собеседника?
– Нет, – Ма-Истри извиняющимся жестом поднял руку. – Простите, я вовсе не хотел вас мучить. Просто у нас в Ордене принято с большим вниманием и серьёзностью относиться к предчувствиям и ощущениям, учиться расшифровывать сны, тренировать своё чувство будущего. Это помогает вписываться в виражи истории и выходить целым из её жестоких встрясок и крутых поворотов. Вас этому не учат, вы идёте, как бы сказать, от разума, но подчас достигаете тех же результатов. Сейчас… Сейчас мы с вами чувствуем этот поворот. Мы чувствуем одно и то же, поймите.
Стен чувствовал только то, что после стольких бессонных ночей ему трудно улавливать нить рассуждений.
– Что именно?
– Этот человек важен – для Тайшеле, для нас, для истории, наконец. Мне пока непонятно, чем, но я надеюсь вскоре это прояснить.
Эйранель дышал очень часто, ему не хватало воздуха. Ма-Истри явно уходил от ответа, отчего хотелось схватить его, встряхнуть и заставить наконец выражаться чётко и ясно.
– Это связано с его прошлой жизнью?
– О нет. Прошлая жизнь – ничто, она закончена, от неё остаются только воспоминания – более или менее давящие и мешающие жизни нынешней. Главное – сейчас. Если я сумею понять, что сулит это его «сейчас», то отвечу на все вопросы – свои и ваши.
Стен вдруг понял: всё. Бешеная борьба за жизнь Арелата окончена. Отныне от него уже ничто не зависит.
Он провёл рукой по лбу.
– С моей стороны будет большой дерзостью попросить вас поделиться полученными ответами на вопросы?
Ма-Истри секунду прислушивался к тому, что доносилось из коридора.
– Нет. Не будет. Полагаю, ждать осталось недолго.
Он глянул на Эйранеля прямо.
– Понимаете, Стен… Если хотя бы один из шестерых помилованных вами заключённых покинет мой флайер и появится среди людей, вы обречены.
– Они тоже, – отрывисто сказал Эйранель. – Я сильно сомневаюсь, чтобы власти согласились оставить их на свободе.
– Да, – подумав, согласился Ма-Истри. – И если относительно ценности вашей жизни у меня нет сомнений, то в них я вовсе не так уверен. Точнее сказать, вовсе не уверен. А вам не приходило в голову, что вы, быть может, ошибаетесь?
Эйранель не ответил. Да, приходило, и не раз… и если бы старый Владеющий Силой захотел, то, возможно, убедил бы его, что ошибку следует исправить путём сбрасывания беглецов в океан.
А может быть, и нет.
***
Арелат шёл быстро, как будто спешил на встречу, от которой зависела чья-то жизнь. Точнее, нет: он ощущал невидимую руку, ведущую его, как бывало и раньше, когда он вылетал словно на гребне волны – говорить с людьми, убеждать, вести их за собой… поднимать, наконец. Но теперь всё переменилось в душе, он больше не был прежним, наносное исчезло, как распадается скорлупа ореха, и настала ясность.
Дверь перед ним отворилась прежде, чем он успел к ней прикоснуться.
Впереди, в сиянии восходящего солнца, в кресле сидел тот, о ком он столько думал, и кого не хотел видеть никогда. Тот, кто принял помощь от правой руки Прародителя Зла и не собирался раскаиваться в этом.
Арелат сделал несколько шагов по каюте и остановился напротив Ма-Истри.
– Вы действительно не понимаете, с кем связались, или знаете, но он взял над вами верх, или… или – что? – его голос срывался, но в нём был бешеный напор. – Вы понимаете, на что вы обрекаете человечество, дав ему волю?
– Секунду, – Ма-Истри поднял руку, и Арелат, прищурившись, замолчал. – Вы считаете, мы подняли вас на борт исключительно для того, чтобы давать вам отчёт в наших действиях?
– Нет, – Арелат принуждённо улыбнулся. – Скорее, для того, чтобы окончательно изолировать меня от общества. Я прав?
– Не совсем.
– Вот как? Это уже интересно.
Ма-Истри жестом пригласил Арелата сесть в одно из кресел, – судя по их количеству, эта каюта являла собой что-то вроде зала совещаний. Арелат, помедлив, опустился в кресло и обнаружил, что еле держится на ногах.
– Я отвечу на ваши вопросы, если ответы действительно нужны вам, – негромко продолжил Ма-Истри. – Ваш тон, правда, свидетельствует об обратном…
– Нет, – коротко перебил Арелат. – Мой тон свидетельствует лишь о сомнениях, ответите ли вы.
– Отвечу, – Ма-Истри поморщился. – Однако к делу. Чтобы решить вашу участь, мне нужно кое-что узнать от вас, – тогда как вам, для того, чтобы разобраться, что делать дальше, необходимо то же самое от меня. Мы можем обменяться этими ответами, или вы будете продолжать разговор в том же наступательном ключе?
Арелат стиснул пальцы. Это походило на сделку. Так уже было, совсем недавно… и Эйранель сдержал слово. Вряд ли флайер главы Ордена оказался в этих широтах случайно.
– Что ж. Попробуем произвести… обмен. Кто первый?
– Вы уже задали вопросы. Полагаю, это не всё, но надо же с чего-то начинать. Стало быть, знаем ли мы, с кем имеем дело…
Ма-Истри показалось, что Арелат смотрит на него через прицел.
– Арелат. Вы журналист. Вы стали писать о Великом Расселении, когда у нас начались сложности, связанные, к сожалению, с властями, а именно – кого и куда переселять, как распределяются средства, словом, когда кому-то чего-то не хватило, и люди подняли волну возмущения. Вы не только стали разбираться с этим вопросом, но пошли дальше. К проблемам самого Расселения. К тем, кто находится на переднем крае. К Йаллеру.
Арелат хотел
