говорил о том, что он руниа, о могуществе Империи и о запрете на обучение владению Силой, но слова падали в мёртвую тишину, а воздух был полон ещё не отлетевших в вечность душ.
Те, кто видел раньше Агистаса Мойру, сумели слабо удивиться: да откуда же, откуда этот жуткий, высохший, едва держащийся на ногах старик, где черноволосый статный человек с Астлана с красноватой кожей?.. Но вопросы мелькали и рассыпались, ясно было только одно: это конец. Прежней Йавинты больше не будет.
Император был милостив, предлагал жителям остаться в своих домах и перейти под руку Империи. Он не собирался разрушать город.
Но город умер.
Император попытался заставить его жить, подчиняясь, – не вышло. Беженцы с Йавинты наводнили пока ещё свободные планеты, неся с собой горе, слёзы и страх. Лишившиеся своего сердца Объединённые Звёзды замерли, чтобы потом лихорадочно начать вооружаться, ожидая новых бед… или сдаться. Последних будет больше.
Позже, много позже, когда он будет заново создавать личность лорда Эльснера, он расскажет – и покажет – свой путь смерти. Он научит его способу убивать Владеющих Силой, – тому, которым владел сам. Он сделает себе орудие – и устрашит своей мощью, благодаря которой он выстоял один против объединяющей воли Ордена. Да, внешне – его потерей стал облик молодого императора Астлана, который он так и не смог восстановить. Да, внутренне – он стал слабее, но… ты же видишь, что даже со своими мёртвыми союзниками против меня – такого ты оказался бессилен, так смотри же, знай и помни. И – работай. Работы – убивать – впереди ещё много…
И Вейдер – помнил. Он чувствовал, что его покушение тоже покалечило удерживавшегося в чужом теле руниа, но ему и в голову не приходило соединить это знание со своим новым умением. Он – служил. Он защищал. Он был верным слугой… до тех пор, пока…
…когда Император захотел сменить вышедшего из-под контроля Вейдера на Линна, лорд Эльснер понял, что – сможет. Сможет убить руниа. Сделать то, чего не смогли другие, чего не смог он сам, тогда, давно, – Оби-Ван и Йода ошиблись, они выбрали знакомый им, но неверный путь, с мёртвыми, с объединяющей волей... Император хотел убить Вейдера руками Линна, – сам помогал в бою, чтобы убрать неугодного, начать перекраивать личность Линна на свой лад, потом, когда это не удалось, хотел сломать его, чтобы тот запросил пощады, подчинился, признал, стал послушен… или, если Линн не сдастся, то – страхом – хотел вернуть Вейдера. Да, Вейдер нашёл себе игрушку. Да, он согласился на это. Да, игрушка стала отнимать много сил, пробудила то, что… что, думалось, давно похоронено. Но – так… Он не ожидал, что Вейдер дойдёт до крайности в своём противостоянии Императору – и применит против него его же оружие. Он вообще ничего не представлял. Он никогда не понимал, что люди бывают друг для друга не только нужными или ненужными инструментами.
Он так этого и не понял.[/i]
– Хорошо, что ты пришла, – вдруг сказал лорд Эльснер.
Я кивнула. За ним тянулся шлейф отчуждённости, когда даже свои не могут пожать ему руку, – кроме Линна, конечно: кто-то привычно боится, у кого-то держится инерция субординации, никому и в голову не приходит отнестись к нему как к равному, хоть в какой-то мере… и вокруг него стоит невидимая стена неприкасаемости. А после того, как он получил новое тело, стало возможно дышать, чувствовать, ощущать…
Я взяла его руку в свои. Нет, я не хочу утешать… Нечем утешить, когда единственная мечта – это чтобы ужаса двадцати лет никогда не было. Я не хочу утешать, не хочу лицемерить, как те, кто ничего не может сделать в трудные минуты, кроме как обозначить своё «я знаю, я с тобой» и убежать по своим делам. Просто… я ведь тоже закончу разговор и уеду. А он – останется. С необходимостью рассказывать о своих преступлениях, с делами Центра, которые он ведёт на расстоянии, с попытками вернуть то, что скрыто за завесой стирания личности, – он постоянно запрашивает информацию про Дерсианг, ищет свои корни… И с тишиной, которая обрушивается, когда дела заканчиваются, а все уходят.
Его ответное пожатие было сильным и очень осторожным.
***
– Райнер Окати, – сказал Линн. – Владеющий Силой с Диса, легенда о… как у вас это называется…
Лицо Бетт Окати на экране видеофона осветилось радостью и удивлением.
– Да, легенда о Страже Пути, – кивнула она. – Она не слишком популярна, – сами понимаете, это связано с Силой, и при Императоре об этом предпочитали не распространяться.
Линн улыбнулся.
– Это ваш родственник?
– Очень далёкий предок. Очень, – она засмеялась. – Мои предки были фанатиками по части сохранения памяти о нём, если я разложу запись со своим генеалогическим древом, будет огромная ковровая дорожка. Это всё настолько вбито в память с детских лет, что иногда мне кажется, будто я уже рождалась в этой семье, мне всё знакомо: имена, события, истории. Я знаю, что этому нет доказательств, – по крайней мере, в Империи такие вещи были под запретом.
Линн вздохнул. Он понимал, что всё это не слишком честно, – она нужна была ему, следователь по особо важным делам триста пятнадцатого сектора Империи Бетт Окати, а он завёл речь про Райнера, долго искал тему для разговора и вот, сложилось – само, сложилось лучше, чем он смел надеяться, потому что дела Центра тоже никто не отменял... Да, имперское деление Галактики на сектора решено было не переделывать, это удобно – и экономически, и политически… Третий… нет. Четвёртый кандидат. Он не имел права ничего предлагать, он выискивал предлоги, чтобы поговорить с лучшими следователями Галактики, теперь добрался до этого сектора, встречался, видел холодные глаза, быстро сворачивал беседу, понимая, что ничего не выйдет, и улетал дальше. Список возможных кандидатов, который ему набросал Даниель, угрожающе редел.
– Я так и не понял, что вызвало эпидемию, – признался Линн. – Галактика многие тысячи лет полна легенд о вампирах, – мы в Центре изучили их и установили, что это Вести, Приходящие Издалека, и происходят они именно отсюда. По крайней мере, когда на разных планетах независимо друг от друга возникают одни и те же истории и описания симптомов, – это точно не случайность.
– Вам виднее, – согласилась Бетт. – А вы знаете о том, что к нам на Дис из-за сведений о Райнере и его Переходе прилетал Император?
Линн вздрогнул.
– Он прошёл за Переход и нашёл убежище?
– Нет. За тысячелетия река изменила русло, документов же уцелело крайне мало, – да что там, это только наш род благодаря настойчивости дочери Райнера сохранил его фамилию, а так… Словом, он ничего не нашёл и объявил нашу планету чистой от Силы.
– Вам повезло, – Линн перевёл дыхание.
Он попытался стряхнуть ощущение накрывшей тени. А вдруг планету-убежище открыли в эпоху первых звездолётов или вовсе в нынешнюю, в эпоху гипердвигателей, не зная происхождение тамошних людей, а вдруг там давно уже прошлись, не оставив камня на камне, как от планеты боругов... Нет. Не может быть. Это слишком жутко, слишком бессмысленно, – зачем Создатель позволил Райнеру спасти этих людей, чтобы погубить их позже?
– Я попробую найти Переход, – дрогнувшим голосом сказал он. – Честное слово, я теперь успокоиться не смогу, пока не удостоверюсь, что с колонией всё в порядке.
Бетт с тревогой взглянула на изображение на экране видеофона.
– Простите. Я не ожидала, что это вас так взволнует. Я могу вам чем-то помочь?
– Да. Пожалуй.
– Чем именно?
Линн задумался.
– Ваш архив. Все сведения о Райнере, какие есть. Где он работал до тех пор, пока не стал вампиром… если, конечно, вообще работал… Страж Пути – это особая должность, Орден поселял их у Переходов, снабжал… или…
– Видите ли, я же сейчас не дома, – извинилась Бетт. – Все материалы на Дисе, я скоро отправляюсь туда на выходные. Встретимся там?
Когда Лина умерла, Райнер уже давно знал, что дочь уйдёт. Там, на Дисе, была жизнь, – а постоянной борьбы новой колонии за существование она не выдерживала. Хотела покоя, комфорта… Он не спорил. Провожал на Дис и обратно, пока она училась и приезжала на каникулы, или – позже – навестить родителей и братьев с сёстрами, когда нашла работу. Он знал, что настанет день, когда он должен будет проводить её на Дис в последний раз, после которого она уже не вернётся, – потому что после его смерти некому будет открыть Переход. Да, он пытался научить людей владению Силой. Да, он был не самым лучшим учителем. Говорят, такое бывает, и не только у Владеющих Силой, но в других профессиях, только от этого же не легче…
Он провожал её до Перехода пешком, – от города было не так уж далеко, город когда-то так и построили, чтобы было видно приходящих из Перехода, спасающихся… Он прощался с ней, провожая в новое «навсегда», – как когда-то провожал её мать, не зная, что эпидемия закончится, что его самого исцелят, и он сможет ступить на новую землю. Да, он отпустил Лину, она старалась – жить, и у неё уже были дети… а муж знал, что она любит и будет любить – не его. Райнер не хотел разрушать их жизнь, но она забрала детей и ушла к нему, и это было – правильно. А потом он узнал, что жизнь существует и для него тоже… жизнь, любовь, свои дети, нужность и бытие – со всеми. Он думал, что отходить от кошмара эпидемии и эвакуации, от десяти чернейших лет придётся всю оставшуюся жизнь… и не ошибся.
Незримая дверь к другим звёздам открылась, и дочь в последний раз обняла его. Здесь – у Перехода – не нужны были слова, здесь невозможно было лгать, здесь чувства были открыты и чисты, как ясное ночное небо. Он отпустил её – на счастье и на вечную разлуку, на долгую жизнь, на созидание и на спокойную смерть в глубокой старости… на то, за что когда-то боролся и ради чего жил.
Он знал наверняка, что всё это было не зря.
Над космопортом Диса лил дождь, и садиться пришлось сквозь тучи, – пронзить мощную, от горизонта до горизонта, клубящуюся пелену и идти на снижение, не видя на обзорных экранах ничего, кроме серых облачных клочьев. Здесь после разрешения на посадку в таких случаях с земли говорили дежурную фразу – «и да убережёт вас Создатель от грома и молнии, от беды и огня, и да будет мир с этим кораблём здесь и в иных просторах Вселенной»…
Линн знал, что его никто не встретит, что он нырнёт в многомиллионный водоворот чужой жизни столицы Диса, и что здесь концентрация Силы на нуле, – и как только он вышел со стоянки, то сразу ощутил, как это: быть таким, как все. В этом, пожалуй, было и что-то правильное, – превосходство Владеющего Силой давало не только преимущества, но и отчуждение, и очень понятной становилась древняя, тянущаяся из глубин тысячелетий неприязнь обычных людей к ним. Здесь этого не было, и оттого становилось даже спокойнее.
Он прошёл бурлящее народом здание космопорта, вышел к стоянке аэротакси – и остановился.
Памятник явно был очень старым, или же это была копия с ещё более древнего оригинала, – невысокий, но плывущий над толпой. Он стоял и встречал здесь всех светлой и грустной полуулыбкой, он как будто пришёл откуда-то издалека и остановился, обернулся на оклик кого-то знакомого, чуть протянул руку… Неведомый скульптор схватил момент движения, и в первый миг казалось, ты его видишь, знаешь его походку, манеру держать голову,
