треплет белую одежду.
Он открыл глаза – оттого, что белый широкий ворот бросился в лицо.
И застыл.
Страх ушёл, был лишь восторг, дикий, окрыляющий восторг – от крутящихся в небе туч, от резких и жутких лучей солнца, изредка пронизывающих облака и указывающих на землю, от далёких криков высыпавшего на улицы народа.
Он понял, что остался последний шаг – туда, ввысь.
Он знал, как это сделать, – не знал, откуда, но это пришло из глубин снов: потянуться к небу, принять на себя его мощь, войти в тучи… и рассыпаться мириадом капель, готовых пролиться на землю…
И он сделал этот последний шаг.
И тело старика в белом рухнуло на землю.
Когда к нему подбежали, он уже смотрел на них сверху: он был надвигающейся грозой, он видел во все стороны, он – знал, чувствовал… он – мог.
И на растерянных, придавленных его смертью людей обрушился ливень.[/i]
«Послушай… а ведь вот так Йаллер их и почувствовал, – на уход Хранителя Дождя нужна была Сила, которую до него в таких масштабах тут никто не задействовал…»
«Да, похоже.»
«И… помнишь, я нашла легенду с Диса о том, как Страж Пути спасал людей во время какой-то очень мерзкой эпидемии? Провожал через Переход, причём там была целая толпа одарённых Силой, сбежавших от Ордена? Как же его звали… да, Райнер Окати.»
«Да, помню, мы ещё переживали, что на Дисе не знают ничего о том, куда… Думаешь, это сюда?»
«Не знаю… не уверена. Но эти хорошо одичали, вполне подходят на роль таких вот потомков спасённых.»
«Проверим,» – отозвался Линн и поднял голову.
***
– Ну и как? – мы с Линном вместе стояли над душой у Севийяра.
Тот осиял нас своей ослепительной улыбкой и пожал плечами.
– Судя по вашим записям, язык тирдакти не имеет ничего общего ни с каким из основных языков Диса. Извините…
Я расстроилась. Опять мимо, как с местью и боругами… Ну когда же я научусь наконец пользоваться своими предчувствиями нормально?!
Линн успокаивающе коснулся моей руки.
– Не переживай.
– Ну да, не переживать… и вообще, зачем ты меня с собой брал? Я от себя как-то пользы не вижу.
– А я вижу, – уверенно сказал Севийяр. – Так что перестань нести чушь. Она тяжёлая!
– А ещё когда человек становится чушеносцем, то огорчает тех, кто рядом, – заключил Линн. – Так что…
Я попробовала перестать быть чушеносцем и перестать огорчать окружающих. Окружающие выразили надежду, что в дальнейшем я не буду вешать нос, и пожелали удачи: предлог в виде работы закончил своё магическое действие, и предстояло всё-таки сдавать экзамены.
– И ещё, – попросил Линн. – Ты сомневаешься в себе, в своих умениях… и не веришь мне.
– Я верю, но…
– Ты считаешь, что я слишком хорошо о тебе думаю, – он грустно улыбнулся. – Я не спорю, это всё так, а ещё я хиннерваль без году неделя, так что раз ты сомневаешься – обратись к отцу. Он будет рад помочь, честное слово.
– К нему без веской причины как-то боязно соваться, – честно призналась я. – Он со всеми этими допросами и показаниями сейчас такой, что Даниеля тогда после вашего визита неделю трясло.
– Знаешь… ему очень неприятно, что его боятся, – тихо сказал Линн. – Если раньше ему это доставляло своеобразное удовольствие, то когда это происходит теперь – во-первых, не по его воле, а во-вторых…
– Хватит оправдываться! Конечно, я слетаю, вот только сдам эти несчастные экзамены. Мне и так всё перенесли, но сейчас такое время, когда господа профессора стремятся избавиться от студентов и поскорее свалить в отпуск, оставив тех, кто не успел, на второй год.
Севийяр улыбнулся в сторону.
– Беда с вами, телепатами, – заметил он. – И соврать толком нельзя, – что-то да просочится…
***
Планетарная военная база на Артосе была одной из многих точек для обслуживания крейсеров, которые никогда не садились на планеты, а заодно – способом для удержания контроля над местным населением. Даниель знал, чем ему грозит бунт военных против новой власти, поэтому сразу после падения Империи развёл бурную деятельность по привлечению их на свою сторону. В отличие от многих других, он сумел с ними договориться без особых проблем… и сейчас эти люди охраняли безопасность лорда Эльснера. Люди. Только люди. В имперский космофлот даже гуманоидам путь был закрыт, не говоря уже о более далёких от человека расах.
Флайер сел на посадочной площадке в горах, и меня проводили к Милорду. Окружающие интерьеры, в отличие от дворцов Кер-Сериндата, наводили тоску: строгая функциональность, голые стены, ничего лишнего. Наверное, у Императора была какая-то особая ненависть к красивым финтифлюшкам, и потому подчинённая ему архитектура всячески стремилась к примитиву.
Милорд жил в помещениях, окна которых выходили на ущелье, – экскурсию мне никто не обещал, и потому вопрос о том, что там дальше, за этим строением, остался открытым. В конце концов, если будет так сильно надо, можно спросить у Даниеля план… Я вошла, лорд Эльснер стоял у окна, против света, повернулся, – и мне показалось на миг, что чёрным взметнулся плащ, проявился и стал почти материальным тот, прежний жуткий облик…
– Не показалось, – ответил Милорд, и видение исчезло. – Я проверял, действительно ли у тебя сбилась настройка. Можешь успокоиться, всё в порядке.
– С-спасибо, – не слишком уверенно отозвалась я.
Вопрос «как вы тут?» вертелся на языке, но выглядел ужасно глупым, и я оставила его при себе.
– Садись.
Я села в кресло, он опустился в другое, – напротив. На столике был моррето и ещё какая-то мелочь из еды, но мне было не до того.
– Рассказывай, – велел Милорд. – Важно, чтобы ты сама сформулировала свои вопросы, проблемы и задачи. Сама же знаешь, – объяснял, объяснял, аж сам понял… как это бывает с твоими профессорами.
– Бывает, – согласилась я.
Сформулировать самой… Милорд ждал и не мешал думать, в какой-то момент я почти перестала замечать его присутствие… это было легко и странно, я не ожидала, что при нём такое вообще возможно, обычно даже если он ничего не говорил, то сама его личность давила, и приходилось оглядываться на него при каждом шаге и каждой мысли…
Я взяла чашку с моррето. То ли здесь, на базе, был какой-то особый специалист по нему, то ли мне просто до сих пор не везло. Надо будет спросить рецепт…
– Видите ли, наверное, главная проблема в том, что я ничего не делаю, – наконец выдала я. – Ну, учусь… учусь в Академии, куда меня приняли сильно позже начала учебного года и совершенно точно незаслуженно. Учусь у Линна. Здесь, честно говоря, я результатов вижу больше… А вот с работой – я пока что совершенно не поняла, зачем я в Центре, кроме как для количества и для галочки, потому что, может быть, когда-нибудь, когда я чему-нибудь научусь, от меня, наверное, будет толк.
– Хорошо. То есть если ты бросишь учёбу, то даже этот возможный толк в перспективе исчезнет, не родившись?
– Ну да. Получается, вы меня туда пригласили с большим авансом.
– А сейчас с тебя кто-нибудь спрашивает больше, чем ты можешь?
– Нет, но, понимаете, раньше, когда я работала на повстанцев, всё было понятно, и результат был сразу. Вот – задание, вот – я, вот возможности для его выполнения… Как-то было проще и эффективнее.
– Не только тебе, – заметил Милорд. – Опыт тысячелетий войн показывает, что людям на гражданке большей частью очень трудно найти своё место, особенно если они ничего другого не знали.
– Знаете, это, конечно, приятно, но как-то не спасает. И в Центре надо что-то делать сейчас, а не потом!
– Ты не перепрыгнешь через свои неумения и незнания. Да, есть люди, которые могли бы перебирать мифы лучше тебя, но в теории владения Силой они нули, – не будем углубляться в причины. Формально на твоё место можно было бы поставить любого профессора Академии или даже студента-старшекурсника, но он не сможет обнаружить разницу в обряде прощания с умершим и реальном провожании-упокоении. Тебе это надо?
– Это что-то новое, – честно сказала я.
– О том и речь. А что касается ненужности… надеюсь, на это-то ты не жалуешься?
– О нет!
– Слава Создателю, – серьёзно сказал Милорд. – Линн тебя бережёт, и его можно понять. Ты его не видела, когда гонялась по планетам и выполняла свои задания, я видел… Можно хотя бы в этом не трепать ему нервы и сделать так, как он хочет?
– Да так я и вовсе превращусь в украшение интерьера!
– Не превратишься, у тебя не получится. Да и ему вряд ли был бы интересен предмет меблировки… так что не переживай. Ты как уехала с родной планеты, так всё куда-то летишь, летишь, разогналась и никак остановиться не можешь, хотя сейчас есть такая возможность. Может, это инерция, может, у тебя вообще склад такой… неважно. Считай, что это отпуск – для учёбы.
– Это надолго? – жалобно поинтересовалась я.
– Ну, сколько там в Академии учатся…
– Один курс уже закончился, хотя я и не сначала его начала.
– Ну вот, уже легче. Это всё?
– Нет.
Милорд кивнул. Я снова попробовала собраться с мыслями и рассказала про боруга… только потом сообразив, что его убийца сидит напротив меня. Милорд понял, в глазах промелькнул отсвет горькой усмешки.
– Предчувствия неплохо изучил древний Орден хиннервалей, но сейчас их уже пятьсот с лишним лет как нет. У вас же была база на Йавинте, вы знаете, что от них осталось.
– Ничего, – тихо отозвалась я.
[i]Единственной сложностью для Императора было прорваться сквозь защиту планеты. Вызвать на себя огонь всего космофлота, защищавшего Йавинту, в его планы не входило, на это он послал несколько отвлекающих внимание кораблей, а сам вынырнул из гиперпространства в опасной близости от атмосферы и резко пошёл на снижение – над столицей, где любой неверный выстрел с орбиты уже влечёт за собой нежелательные жертвы… вынужденные потери, как холодно называли это теоретики и практики от войны.
А потом, когда сбивать его было уже поздно, он приземлился возле резиденции Ордена – чтобы начать свой путь смерти. Хиннервали, разумеется, почувствовали, кто он. Разумеется, у них было слишком мало времени. Конечно, о том, как применять объединяющую волю, глава Ордена прекрасно знал, но никогда не пробовал. Но теперь по коридорам шла смерть, вызывающая, требующая боя, чувствующая своё превосходство и дразнящая лёгкостью победы над собой, – вот же, я один, придите и убейте меня, я жду, где же вы?.. И они – выходили. И попадали в невидимый клубящийся вихрь, рассыпающий вокруг себя шлейф сине-белых молний, которые били в самую душу… Нет, точнее. Туда, где душа соединяется с телом.
Он шёл, оставляя за собой трупы. Объединённая воля не позволяла хиннервалям уйти, попытаться спастись по одному, – все они должны были, обязаны отдавать все силы неравному бою, они оставались и погибали, он не щадил никого, ни учеников, ни женщин, ему было всё равно, он пришёл убивать, он давно уже решил, что это будет, и не было в мире силы, – и Силы, – которая могла бы встать между ним и их смертью.
Город перестал жить. Город задохнулся от множества смертей. Город безмолвно кричал, погибая вместе с Орденом, и мало кто мог вырваться из тисков ужаса, чтобы добраться до кораблей, бросить всё и бежать. Когда Император закончил свой путь смерти, город лежал перед ним, оцепеневший и недвижный.
И город увидел.
Император вышел на его экраны, чтобы объявить свою волю – ту, что будет править им отныне и навсегда.
Он
