Декабрь.Дворник. Снег. Метла.

здоровыми; но, если возникнут жалобы по моей части, обращайтесь. Милости прошу. Медпункт находится в здании администрации лагеря, второй этаж.
   Помещение, где проходила процедура расставания с цивильными вещами, медосмотра и регистрации, было карантинный блоком: пол укрыт метлахской плиткой, вытертой и потрескавшейся местами; стены облицованы белым кафелем, там, где он отпал, зияли мутные пятна белой краски, с потолка свисали плафоны с лампами дневного света.
   Три стола, шесть стульев, три ящика для документов; за столами три девушки в форме сержантов медицинской службы.
   Процедура регистрации проста, как грабли; садишься, представляешься, записывает твои данные сержант; далее – выдают робу неопределённо-серого цвета, полоску белой материи с личным номером, ботинки на резинке – и вперёд!
   Савелий сел на стул; он подозрительно скрипнул; Савелий решил встать, но его движением руки остановила регистратор:
   - Эти стулья, лучшее, что есть.
   Имя, фамилию – все занесла сержант в карточку, но когда Савелий назвал год рождения, девушка улыбнулась и попросила минутку обождать. Вышла в соседнюю комнату и поговорила по телефону. Вернулась, села за стол, ещё раз улыбнулась и произнесла:
   - Поздравляю вас, Савелий!
   - С чем?- не понял он.
   - Ваш личный номер совпал с годом вашего рождения – 2012. Уверяю, это большая редкость. Вам от администрации бонус – отдельный вип-барак. Поверьте, вам исключительно повезло. – и вручила Савелию брелок-ушанку с ключами. – Удачного времяпрепровождения!
   В новой робе с номерком на левом кармашке Савелий вышел из карантинного блока; полуденное солнце слепило глаза; Савелий прикрыл их от света ладонью и осмотрел территорию. Лагерь располагался в низине на большой поляне, между двух сопок, густо поросших ельняком и кустарником.
   - Что ж, окунёмся в воспоминания, Савка! – сказал сам себе Савелий, и размашисто шагая под бдительным оком охраны, пошел в сторону вип-бараков.
   Вип-барак – это комната три на четыре метра – отличался от общего барака существенно: дощатые стены-перегородки оклеены дешёвыми, но цветастыми обоями; койка-полуторка с жесткой сеткой и ватным матрасом; постельное белье в горошек; стол-стул, полочка для книг, лампа под абажуром и настенный ночник. Ну, как не отсидеть в таком раю две недели! – за выкрашенной в синий цвет фанерной дверью совмещённый санузел с душем.
   - Жить можно! – резюмировал Савелий, оглядев своё жилище, так нежданно попавшее ему. – Однако, фарт; а фартит ещё реже! – разделся и лёг спать.
   Проснулся Савелий от стука в дверь.
   - Кого тля принесла?
   Дверь аккуратно распахнулась, и в проёме возник силуэт человека:
   - А я смотрю и  кумекаю, Савка, чё ли? Если да, как сюда попал – от не хрен делать или соскучился… к девочкам-регистраторам подкатил, шоколадкой мазанул, узнал – точно ты!
   - Сивый, ты чертяка!? – радостно прогорланил Савелий.
   - Я, едрён-долдон! – входя выдохнул Сивый.
   Два старых приятеля обнялись и уселись за стол.
   - Чифирьнем? – предложил Савелий.
   - А то! – поддакнул Сивый.
   Через пять минут друзья пили крепкий чифирь, сваренный по всем правилам.
   - Ты, вижу, успел обазиться, - глотнув чифиря, довольно произнёс Сивый.  –  Полняк де кинул?
   - На регистратуре, в кандейке заховал шмотки.
   - Тоже не полова; котлы ржавые там, болты, цацки…
   - Не ношу, Сивый, в падлу.
   - Оно верняк, Савка, но приличному человеку никогда не помешает прикоцаться.
   - Сивый, - Савелий со звоном поставил стакан на стол и приподнялся над стулом, - предъяву лепишь?
   - Спок, спок, - засуетился Сивый. – Я это к тому, чтоб разговор не прекращался. – И не деланно рассмеялся. – Не изменился ты, каким был, черт сильный, таким и остался.  
   - Каков я прежде был, таков и ныне я, - измудрил Савелий. – Это в природе изменения происходят; человек меняется биологически.
   Протяжно, выворачивая кишки наружу, зазвучала сирена; по громкой связи объявили построение перед ужином.
   - Вечерком наведаюсь ещё, - уходя, пообещал Сивый и протянул руку. – Не против? Дури пальнём или ханкой побалуемся.
   - Потом решим, - пожал Савелий ему руку.
   - На ужин были макароны по-флотски, килька в томате, чай с карамелью. Под общий фоновый, возбуждённый и радостный галдёж зеков, Савелий быстро проглотил хавку и, пользуясь вип-правом, особняком покинул объедаловку с черного входа. Попутно познакомившись с поварами.
   Наступали ранние густые северные сумерки.
   У Савелия на душе было как-то двояко: и совсем нереальной казалась эта картина, этот лагерь, эти мнимые зеки-туристы, одуревшие от городской суеты и решившие вкусить зоновской жизни; самому Савелию всё это казалось призрачным сном, он хотел проснуться и избавиться от него, но сон не отпускал, держал Савелия крепко за горло.
   В клубе демонстрировалась картина «Побег», то ли с тонким намёком на что-то, то ли …
    Савелий решил было посмотреть, да вовремя передумал; махнул рукой и пошел к себе. Включил ночник, убавил свет, улёгся и погрузился в думы. Уснул незаметно.
    Приснился Савелию Магадан; заснеженные сопки; зона, утонувшая в снегах; Авачинская бухта; заматерелые зеки и первоходки. На пересылке Савелий познакомился с Сивым; уже тогда у него это была вторая ходка и про себя Сивый говорил: «Я – вор-рецидивист». Когда прибыли в лагерь, с Сивого разом сошел снег, будто ветром с веток сдуло; понт держать не смог, но учитывая статью, относились к Сивому снисходительно, а чаще, пренебрежительно. Как Савелий сошелся с Сивым, забылось за давностью прошедших лет. Произошло это событие незаметно и в памяти потому не отложилось.
   - Савелий, ты чё, блин, в натуре, спишь, чё ли? – кто-то тормошил его за плечо.
   Савелий открыл глаза, в сумраке комнаты маячил Сивый.
   - Сивый, ты? – спросонья спросил Савелий.
   - Дед Пихто и бабка с пистолетом, - съязвил Сивый. – А ты кого-то ещё ждал?
   Савелий сел на кровати.
   - Родная рожа здесь, Сивый, только ты.
   - Ничё, - оскалился Сивый, - обзаведёсся связями, в том числе и половыми.
   - Есть шанс?
   - Савка, ты чё, с луны свалился? Шанс есть всегда; было бы желание…
   - Желания нет.
   - Никак ориентацию сменил? – испугался Сивый.
   - Это я тебе ориентир сейчас одним махом сверчу! -  пригрозил Савелий.
   - Ты мой ориентир не трожь, он всегда, куда надо повёрнут, выдохнул Сивый, - а вот соской тебе обзавестись не помешает.
    - Сначала выпьем; о сосках и прочем – опосля. – Савелий встал с кровати, поставил два граненых стакана на стол. – Ханка есть, закуски нет; будем заедать «курятиной», - и выложил на стол кисет с табаком.
    - Насчёт закуски, ты это зря; я же здесь не первый день, - Сивый поставил на стол две бутылки водки и, произнеся: - Я щас! – растворился в уличной темноте. Возник внезапно с разносом в руках: на разносе в трёх тарелках лежали огурцы с помидорами, квашеная капуста с груздями солеными и отварной картофель с укропом.
   - Вот, дружище, а ты говоришь… - упрекнул Сивый Савелия.
   - Я не упрекал, - резонно ответил Савелий. – Всего лишь предположил из-за неосведомлённости.
   После первого стакана закурили самосад; комната сразу наполнилась пахучим ароматным дымом, пряным ароматом августовского вечера и пением цикад.
   - Хорош! – выдохнул дым кольцами Сивый.
   - Ты думал! – выпустил густую, без  изысков, струю Савелий. – Повторим!
   После второй закусили, и разговор потёк в нужном ему русле.
   - Так как насчёт соски? – поинтересовался Савелий.
   - Легко, - Сивый захрустел капустой, - на любой вкус, плюс пидоры.
   - Даже эти? – хмельно удивился Савелий.
   - А где без них? – не менее хмельно удивился Сивый. – Видел, небось, днем барак с радужным флагом и дырой посередине?
   - Ага, - уточнил Савелий.
   - Так вот, там девы юные цветут для прихоти бесчувственной злодея, - с пафосом продекламировал Сивый.
   - Девы!? – Савелий поперхнулся и смехом и дымом.
   - Дырявые там свили гнездо, зуб даю, - Сивый провел большим пальцем по горлу. – Самый востребованный барак; хотели ещё один для них приспособить, да руководство отказалось от этой затеи, решили – хватит одного. Не поверишь, Савка, некоторые чувачки два сезона подряд берут, оттянуться, чтобы по полной. Корабль Калигулы помнишь?
    - Смутно; давненько фильм смотрел.
    - Корабль – детский сад, по сравнению с тем, что гомики в своём бараке вытворяют. Чудеса однополого секса: и здюком тут тебе, и вертолётом ( помнишь, повариху Зиночку, как мы ее в подсобке-то?); хочешь, спрутом – и тут тебе пожалуйста!
    - Тьфу ты! – сплюнул с брезгливостью Савелий. – А с женщинами как?
    - Сначала повторим по пятой.
    Повторили и закусили.
    - Так, как все же с женщинами, Сивый? – спросил Савелий, ловко подцепив на вилку огурец и отправив его в рот.
    - С этого надо было и начинать! – хохотнул развязно Сивый, ханка ему прилично вдарила по мозгам. – Соска тут одна тобой оченна интересовалась.
    - Кто такая?
    - Не торопи, - остудил Сивый, - ещё повторим и уже потом подробности.
    Повторили-выпили.
    - Ты за каким столом регистрировался? – воззрился Сивый пьяным оком на Савелия.
    - За первым, – ответил Савелий, в голове приятно шумело и клонило в сон.
    - Так вот, за третьим сидела Лерочка, рыжая такая; вот она на тебя и положила…
    - Что положила? – не понял Савелий.
    - Глаз – положила, - закончил прерванную мысль Сивый. – Это нам, мужикам, есть, что на кого ложить; у баб ентого … пру-у-у… нема…
    - Мало ли на кого она глаз ложила, - усомнился Савелий. – Ты, Сивый, парень тоже видный. Было чё с ней?
    - Да ты чё! – поперхнулся дымом Сивый. – Ни децл в попу, ни сантиметр в рот! Многие ее тут фаловали, она ни в какую: - Вас много, кровать одна, может и не выдержать! И ржёт, сука, подначивает, блядина!
    Судя по всему, сильно Сивому насолила Лера.
    - Обидно, Сивый, очень обидно, когда ты к бабе всей душой. А ты ей по боку. – Савелий нацепил на вилку груздь и пристально посмотрел на него.
   - Тоже было? – с сочувствием спросил Сивый.
   - Хм, было! – Савелий проглотил, не жуя грибок. – Было, да сплыло. Кстати, Сивый, все хочу спросить, ты-то здесь каким боком?
   - Инструктор-координатор, - гордо ответил Сивый. – Должен ведь кто-то всю эту шушеру гражданскую зону не нюхавшую, уму-разуму учить!
   - Значит, инструктируешь-координируешь… - неопределенно произнес Савелий. – А это чё у тебя на руке? Ты же не любил наколки.
   - Понимаешь, какая штука, по условиям контракта, инструктор обязан иметь наколки. Вот и нанес на пальцы «УТРО»; на грудь – только не смейся, босс приказал – Сивый распахнул рубашку и Савелий увидел «Утро в сосновом бору» Шишкина; звезды на плечах-коленях и так, по мелочам. Не поверишь, Савка, на тату зековское ведутся все подряд без исключения, про иностранцев…
   - Такие тоже есть? – не поверил Савелий.
   - Лагерь – заведение международного класса и форейнов хоть попой жуй, вот они и писают кипятком от реала жуткого и  всякого вида наколок. – Гордо отрапортовал Сивый.
    Повторили, по какой, уж со счета сбились. Вышли посидеть на крылечке, послушать пение комариков, задумчиво и отвлечённо полюбоваться звездами и луной и антрацитовой энигматичностью вселенной.
    Прошла вечерняя поверка. Количество крикнувших «Я!» сошлось со списком; переполненные впечатлениями бывшие горожане