задачей я справился великолепно: на одном дыхании преодолел довольно широкую проезжую часть и умудрился не угодить под колёса припозд нившихся лихачей. Конечно, по нынешним временам повторить тот фокус нечего и пытаться. И днём и ночью проспект забит плотными потоками иномарок. Но в те времена, сам знаешь, с наступлением ночи и без того немногочисленные маши ны практически переставали ездить…
Так вот, очутившись на той стороне проспекта, я перепрыгнул через литую чугунную ограду и по газону углубился в темень сквера, пока не вырулил на его центральную аллею с редкими фонарями, окаймлённую липами и декоративным кустарником. Тут-то я и почувствовал себя плохо. От выпитого конечно. Посуди сам, намешал всего: и водку, и пиво, и вино. Как тут не окосеть? Ноги подкашива ются, в глазах двоится…
Присел я кое-как в тенёчке на скамеечку, да ещё сдуру взял и закурил. Тут меня вообще развезло: скамейка подо мной куда-то провалилась, звёзды в просве те облаков пустились в хоровод. Одним словом, отключился я капитально! Зава лился боком на скамейку и ухнул в тёмный омут без сновидений.
Очнулся я от странного звука, этакого методичного постукивания. Откры ваю глаза и вижу – по аллее прогуливается какой-то пенсионер, мучимый бессон ницей. Он при хотьбе опирался на трость, а та, соприкасаясь с асфальтом, и выда вала разбудивший меня перестук. Я скосил глаза на часы, было где-то без малого час.
Выходило, что я провалялся в отключке совсем немного. Но и этого ока залось достаточно, что бы я более-менее пришёл в норму. В голове заметно про яснилось, руки и ноги снова стали меня слушаться.
А раз так, то пора продолжать путь домой. Но вот какая закавыка: мне вдруг стало стыдно перед неизвестным пожилым прохожим, который медленно, но верно приближался к моему ложу, придерживаясь середины дорожки. Я сей час начну шевелиться, что бы встать, он меня и увидит, хотя скамья стоит в глу бокой тени окружающего её кустарника.
Старики, они ведь какие? Сам знаешь, любят поворчать! И этот наверня ка привяжется с нравоучениями: мол, молодой, а с ногами развалился; как, мол, люди опасля сидеть будут? Или, типа, чего домой не идёшь? От милиции, что ли, бегаешь? И всё такое прочее…
Да ну его, решил я. Он меня пока не видит, будем надеяться, что и не увидит. Подожду, пока он мимо проковыляет, а уж потом и сам снимусь с якоря.
Так и получилось, что пенсионер прошёл мимо моего схрона и меня не заметил. И я не подавал признаков жизни, во все глаза наблюдая за ним. Вот он удалился метров на пять от скамьи, и я уже собрался было встать, как прохожий внезапно остановился в том месте, где на асфальт сквозь листву падал жёлтый рассеяный свет фонаря.
В тот миг я смог хорошо рассмотреть старика. По моим прикидкам ему да вно перевалило за восемьдесят. Одет он был в серый послевоенный двубортный плащь до пят, а на голове красовалась облезлая шляпа с поникшими полями. В свете фонаря его измождённое годами и болезнями лицо выглядело лицом аскета.
Тонкие брюзгливые губы, ястребиный нос, острый подбородок и пронзи тельный взгляд из-под лохматых бровей делали его похожим на какого-нибудь книжного сварливого персонажа. Ах, как правильно я сделал, что не выдал свое го присутствия, а то бы уже поучил полный мешок недовольства в свой адрес.
Дедок тем временем застыл истуканом, что-то там разглядывая на асфаль те в полупоклоне. Я проследил за его взглядом и увидел метрах в трёх впереди перед ним тёмное пятно. Оно было размером с колесо камаза и такое же круглое.
Сначала я подумал, что кто-то пролил на дорожку масло, мазут или нефть, так как поверхность пятна радужно бликовала. Но затем я понял, что оно слиш ком плоское, что бы быть проливом. Скорее всего, это тень. Но тень от чего? Где тот предмет, который бы её давал? Я поискал вокруг глазами, но ничего подходя щего не обнаружил.
Впрочем, теорию с тенью тут же пришлось отбросить, так как никакая тень не обладает самостоятельностью. А пятно обладало! Оно скользнуло по
асфальту, рывком преодолевая разделяющее её и старика расстояние и остано вилось буквально в полу метре от его ног.
Я протёр глаза. Нет, к тому времени я уже не был пьян, объяснить увиден ное алклгольными глюками было бы нечестно. И вообще, поддаётся ли объясне нию тот факт, что таинственное пятно в процессе движения преобразилось, вырос ши в размерах и изменив форму с круглого на вытянутый трёхметровый полуо вал?
Надо признать, что я в тот миг от удивления просто потерял дар речи. Где это видано, что бы тень-не-тень самостоятельно и осознанно передвигалась, ме няя размеры и форму? Такого не может быть. А раз так, то пятно точно не тень. Тогда что это? Неведомое? Похоже, что так…
Мне вдруг стало жутко от осознания, что неведомое ведёт себя явно агрес сивно! Вон как прыгнуло к пенсионеру, словно акула в океане к упавшему с кора бля предмету. Я ощутил за старика настоящую тревогу. Более того, я собрался кри кнуть ему, что бы он спасался бегством, раскрыл рот и …не смог выдать ни еди ного звука. На меня напало холодное оцепенение. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни языком.
И это было страшно! Потому что этой своей внезапной парализации я никак объяснить не мог. Вернее, мне подумалось, что меня каким-то образом обездвижело неведомое пятно, и от этого предположения стало ещё жутче.
Я всё видел, всё слышал, но ни сесть, ни встать, ни крикнуть – не мог! Все до единой мышцы моего тела отказывались мне повиноваться.
Пенсионер тем временем ещё ни о чём не догадывался. В отличии от меня он всё ещё оставался подвижным, и им руководило чистое любопытство. Он ре шительно шагнул к пятну и с размаху шандарахнул по нему тростью, словно шаш кой рубанул по белоказачьей шее.
Она на одну треть погрузилась в асфальт. Дедок в недоумении выдернул трость назад и поднёс к глазам её словно бритвой срезанный конец. Мороз прод рал по коже, когда мне стало очевидно, что треть трости не осталась торчать в асфальте: её мгновенно и безвозвратно растворило пятно. Так вот чем опасна эта неведомая сущьность: она растворяла! И, похоже, была всеядной в этом своем ненасытном устремлении.
По-видимому, нечто созвучное моим мыслям посетило и пенсионера. Он с тревогой обернулся и сделал один осторожный, нерешительный шажок назад.
Но было поздно! Овал вырастил два языка. Старик при виде этого развернулся и дал дёру, но куда там. Языки, обогнав его по краям аллеи со скоростью экспресс са, изогнулись и срослись, образуя вокруг беглеца широкий круг с маленьким пя тачком чистого асфальта под каблуками последнего.
Пенсионер закрутился на месте как юла. Как я догадался, он прикидывал, в какую сторону ему лучше выпрыгнуть из западни. Но пятно, наверное, прочло его мысли, потому что вдруг разбухло, расползлось во все стороны по аллее, от
бордюра до бордюра. Старик в отчаянии стал звать на помощь, но вместо слов
послыщалось только хриплое щипение. Я понял, что неведомое с холодной расчёт ливостью парализовало мышцы его речевого аппарата…
Тогда старик пришёл в ярость и начал лупить пятно тростью. Из этой за теи ничего не вышло. С каждым ударом трость становилась всё короче и короче,
пока в руке пенсионера не остался коротенький огрызок с серебряным набалдаш ником, который тот со злостью запулил в пятно. Проглотив серебро, неведомое вдруг снова подобралось, став прежних размеров с колесо камаза. Я понял, что на ступил заключительный акт этой драмы. Сейчас оно поглотит свободный пятачок
под ногами старика и тот окажется в центре «растворилова».
Понял это и дед. Но, хоть и полупарализованный, всё же сдаваться не соби рался, не та закалка. Он полуприсел, согнув разбитые подагрой колени и неожида нно прыгнул к краю аллеи, надеясь вырваться из смертельного капкана.
И он бы вырвался! Но, как оказалось, неведомая сущьность просто играла с ним, как кошка с пойманной мышкой. Она мгновенно отреагировала на движе ние старика. Пока тот летел по воздуху в прыжке, пятно схлопнулось и скользну ло под ним в параллельном направлении. В результате чего ботинки деда опусти лись прямёхонько в его середину.
Секунду спустя пенсионер провалился в пятно по щиколотки, потерял равновесие и по инерции рухнул лицом вниз. Он успел вытянуть перед собой
руки, на которые и упал. Пятно, не долго думая, сожрало его кисти, но дед сумел
довольно проворно оттолкнуться то ли от него, то ли от асфальта и встать на обрубки ног.
Боли он по всей видимости никакой не ощущал. Во всяком случае так мне показалось, когда я увидел, что он вскочил посреди пятна и молча размахивая культями рук, из которых, кстати, не вытекло ни одной капли крови, упрямо побе жал вон из круга как на ходулях.
Это было то ещё зрелище! Я расценил его попытку спастись, как послед ний всплеск отчаяния. Жутко было наблюдать, как старик с каждым шагом всё глубже и глубже погружается в пятно, которое цепко и хладнокровно держало его в центре самого себя.
Наконец ноги пенсионера погрузились в «нечто» полностью, насовсем изчезнув из вида. Он в растерянности остановился, продолжая лихорадочно ози раться и мычать словно глухонемой, при этом дико вращая глазами. Со стороны казалось, что пожилой человек утонул в трясине по пояс. Но он «утонул» в асфаль те, что вообще выглядело дико.
Отчего-то припомнился Бродский со своим афоризмом: нельзя дважды войти в один и тот же асфальт. Что он имел в виду? Не похожий ли случай?
Старик тем временем продолжал медленно «проваливаться» в пятно. Вот он торчит над дорожкой по пояс …вот по грудь …по подбородок с плечами… Но и они исчезли, осталась голова на старой морщинистой шее и клочёк поднятого воротника.
Вскинутые вверх руки утратили плечевую опору и страшно изогнувшись в локтях, качнулись по сторонам и рухнули в пятно, что бы раствориться в нём без остатка. Выпученные глаза старика, посвёркивая вселенской болью, проводили их последним взглядом, что бы вместе с головой последовать за ними в «ничто».
Голова исчезла. Шляпа ещё какое-то время плавала посреди пятна, но и она «провалилась» в доли секунды.
Всё! Был человек – и не стало! Ушёл из дома и не вернулся, пополнив со бой бесконечный список таких вот безвести пропавших бедолаг.
Внезапно я ощутил, что снова могу двигаться. На радостях я приподнялся и сел, поставив ноги на вытоптанную перед скамьёй землю с утрамбованными в неё кругляшами пивных лробок и раздавленными «бычками». Чуток посижу, на бираясь сил, и дам стрекача отсюда. Я в блаженстве потянулся и …тут на меня
словно бочку ледяной воды опрокинули.
А где пятно?
Я опустил глаза на асфальт и с ужасом увидел, что оно уже давно копошится напротив моей лавочки, по всему широкому фронту «вползая» на бордюрный камень, от края которого до мысов моих туфлей было меньше дюйма расстоя ния.
Не помню, как я очутился на спинке скамейки, да ещё с ногами. Взлетел,
и не заметил как. Ещё бы! Эта зараза усыпила мою бдительность, заставила на короткий миг забыть о себе, а сама тут как тут. Опасная тварь, что и говорить. Я чуть из-за неё инфаркт не заработал…
Пятно тем временем продолжало атаковать! Растянувшись по бордюру на ширину скамьи, оно бодро ринулось вперёд. Но, о счастье, едва коснувшись го лой земли, резко
