раскопа.
«Легкий!» - сообщил с гордостью, - «Похоже деньги!»
«Развязывай! Только считать не придется – нет их в нем!» - на всякий случай не мешало освободить напарника от излишних иллюзий. Но что он выкопал - я и представить не мог.
Развязывать мешок не пришлось – он был вверху перекручет, как это делается выжимая белье после стирки. Размотав , Дока заглянул внутрь, повернул ко мне удивленную физиономию:
«Шмотки какие-то!» - не замедлил вывалить их на землю.
Двое брюк, две куртки камуфляжной раскраски, две пары кедов – одни громадные, размера сорок пятого, вторые маленькие сорок второго. И все стало понятным: здесь беглецы, дважды оставившие следы на проселке, поменяли камуфляжную форму на яркий броский прикид – типа модных шорт, цветной майки с «ай лав ю», красивых босоножек. Что бы не отличаться от местных отдыхающих и бездельников - если направлялись на турбазу, или в другое людное место.
Дока понял все не хуже меня, но одной мелкой несурадицей заинтересовался:
«А зачем они в мешок все складывали? Не могли просто так шмотки в яму бросить?»
«Наверное, собирались за ними вернуться, попозже,» - брякнул я первое, что пришло в голову. И тут же задумался: а что, если угадал? Тогда по крайней мере один из преступников человек местный – не будут же возвращаться за тряпками откуда-то от черта на куличиках, имея на руках кучу денег.
Я уже начал придумывать, как возле этой ямы организовать постоянное наблюдение хотя бы в светлое время суток, и заикнулся об этом Доке. Но он от этих фантазий оторвал:
«Это ты объяснишь Михаилу, когда с ним встретимся. Караулить самим у нас времени нет. Нам теперь важнее понять, куда повернул мотоциклист, когда вернулся на шоссе – в сторону областного центра, или к нам поближе, на Придорожный, над которым самолет двигателем ревел, сигнал подавал.»
Приведя яму в первоначальный вид, то-есть, на всякий случай закопав и замаскировав, побежали к Уралу, я с лопатой в руках, Дока – с мешком шмоток. Подъехали к областному шоссе, остановились, не выезжая на обочину, и налегке пошли вдоль нее в сторону Придорожного – интуиция подсказывала обоим, что мотоциклист оттуда прикатил, и туда же умотал, возможно прихватив одного из подельников.
Известные нам детали в подстроенной аварии с инкассаторской машиной, и заранее спланированные действия преступников после нее, говорили, что люди эти по крайней мере не глупые. Но и без особого таланта, если учитывать, как скоро мы с Докой кое в чем разобрались. Вот и сейчас, выезжая на совсем низкую насыпь шоссе, они сделали очередную банку: вместо того, что бы одному сойти и мотоцикл облегчить, водила дал газ, и с пробуксовкой под тяжестью лишнего пассажира выскочил вверх на асфальт, оставив сами понимаете какой шикарный след. И показав направление, по которому они покатили дальше – след на обочине явно стрелял в сторону Придорожного.
Домой вернулись засветло. Мешок со шмотками Дока оставил у себя, и как о деле решенном меня предупредил:
«Завтра едем к Михаилу. Есть что показать!» - с гордостью глянул на добытые вещественные доказательства.
Часть двадцать первая.
На работе намечаю передислокацию сил.
Сегодня ребята везли с собой колышки – выставлять на местности намеченные экскаваторные канавы. Вели себя спокойно, без привычной словесной перепалки, чем крайне удивили Наташу, не оправдав ее надежд лишний раз посмеяться над мужиками.
День летел незаметно и скучно. Свои экскаваторные канавы я тоже выставил – забил в землю колышки начала и конца - и больше нечего было делать, все возможное на поверхности уже просмотрено, оставалось ждать результатов вскрытия. Пришлось побегать за пределами определенной для себя площади, посмотрел геологическую ситуацию и там, заодно и подумал, что нашей троице делать дальше.
С Пашей понятно: у него самое перспективное место, с «березитами» и «железной шляпой» - работы много, и только намеченными канавами дело не обойдется. К тому же он уверен, что золото есть, и горит желанием до него добраться. Вот и пускай добирается, подальше от Владимира, не разделяющего некоторых Пашиных убеждений.
Ну а этого «вестника космоса», ухитрившегося поверить в собственное предсказание, пора убрать подальше. Ему кстати, как и мне, тоже смотреть нечего, кроме канав, которые сегодня задаст.
Пока бегал по покрытой мелкой сухой травкой противной ровнятине, с непонятно откуда принесенной щебенкой, пока выискивал среди нее представительные обломки и их скопления, которые можно с натяжкой считать разрушенными коренными породами, в голове план дальнейшей работы определился окончательно. По нему Паша не только остается на пятачке, но в его ведение передаются площадки моя и Владимира. А оставшиеся не у дел вернутся туда, откуда пришлось срочно сорваться и заняться внеплановой оценкой этого вот объекта, который, кстати, с учетом выявления березитов и подозрительно похожих на «железную шляпу» пород, мы уже довели до «проявления золота». А если Паша найдет хотя бы в одном образце его видимое – появится шанс, хорошо повкалывав, довести до «рудопроявления».
О своем решении ребятам я рассказал в камералке, вернувшись с поля. И встретил полную поддержку – так один хотел держаться от пятачка подальше, а другой – найти видимое золото, и не слышать постоянных нотаций, что его нет и быть не может. Оставалось навестить главного геолога, поставить и его в известность о намеченной передислокации сил.
«Правильно решил», - поддержал Игорь Георгиевич, - «действительно, нечего троим толкаться. Но за Пашей присматривай, что бы в меру и дудок БКМовских проходил, и канав – у вас сейчас не разведка, а всего лишь оценочные работы.»
Его замечание принял к сведению, и не мог не поинтересоваться о еще одном деле:
«Как дела с экспериментом? Когда химики с отравой у нас появятся?»
Игорь Георгиевич обреченно махнул рукой:
«Голову морочат, и только! Проект как лежал в городе, так до сих пор и лежит. И никаких разъяснений! А по времени – пора площадку под выщелачивание строить, и Павел Петрович (начальник партии) на свой страх и риск к старому шурфу бульдозер отправил, дорогу торить.»
Я покачал головой, возмущенный безответственностью некоторых товарищей, но в душе почувствовал и удовлетворение: вдруг дело сорвется на высшем уровне, и партии не придется заниматься не своим делом, сулящим только головную боль?
Часть двадцать вторая.
Отчет оперу о проделанном, его информация, корректировка планов.
Возле дома нашелся Урал, конечно Докин, с устроившимся в люльке Чапой. Сам приятель топтался в огороде - определял на вкус качество экспроприированного овоща.
«К Михаилу едем, в милицию,» - сообщил с удовольствием, - «Я ему позвонить не успел, а он уже предложил встретиться!»
«Даже о мешке с тряпками не пришлось упоминать?» - улыбнулся я напарнику, проявившему неожиданную храбрость. Хотя она легко объяснялась – для опера у Доки есть серьезнейшие улики по расследуемому делу.
«Мамой клянусь!» - перекрестился убежденный атеист, - «Сам поговорить предложил!»
Что-то Михаил от нас хочет, это очевидно. Только вот что? Не мог придумать, пока катили на Урале в Мирненскую милицию.
«Охраняй давай!» - приказал собачухе, и она осталась сидеть в люльке. Мы же с Докой прошли в здание.
Опер встретил приветливо, и без лишнего трепа тут же потребовал полного отчета за последние дни – так был уверен, что мы не сидели сложа руки. Для начала я, как говорится, их умыл, то-есть дал возможность Доке продемонстрировать найденные в долине мешок с одеждой, оставленные следы встречи трех человек (три окурка), а затем и рассказать по порядку, как все это попало в наши руки.
Михаил внимательно выслушал, похвалил обоих: «Молодцы, ребятки,» - поинтересовался и моим мнением: «Что обо всем думаешь?»
Кое что действительно было надумано, возможно с некоторой фантастической составляющей. Судите сами. После аварии преступники сделали крюк километров в десять – это до найденной нами ямы с закопанной камуфляжной одеждой, и по времени, с учетом расстояния, яму закопали часа через два после аварии на асфальте, когда Михаил там уже присутствовал, как представитель милиции, а все дороги были перекрыты. Мотоциклист же, о существовании которого теперь все, включая опера, знали точно, от этой ямы покатил на Придорожный, что мы с Докой тоже установили. И если в этом поселке Михаил никого подозрительного не нашел, в направлении на Солнечный ганстеров в нужное время никто не видел, и место аварии на ведомственном асфальте, когда опер там разбирался, в сторону Мирного они не проскакивали, то два беглеца, как я говорил и раньше, на турбазу отправились точно. Насчет третьего - самого мотоциклиста - подходящих мыслей пока не было, Только предположение, что он тоже мог побывал на турбазе, или уехал куда-то по бездорожью,потому что незачем было светиться перед милицией,даже если с собой он ничего криминального не вез.
Михаил меня выслушал, еще раз задумался. Мы же, гости навязавшиеся, выложив представителю правоохранительных органов результатами своей незаконной деятельности, теперь сидели тихо, как мышки, с надеждой, что и опер с нами чем то поделится. Наконец он решился:
«Я в Солнечном (это районный центр) побывал, в аэропорту с летчиками поговорил. Теми, что над Придорожном двигателем ревели,» - мы с Докой не только рты открыли, а и дыхание затаили, - «В тот день, когда они собрались в Мирный лететь и уже рассаживали в самолете людей, к ним подошел молодой парень, не из пассажиров. И попросил над Придорожном пару раз газануть, за бутылку коньяка. Купил мол, знакомой бабе из поселка подарок, и она за ним в Мирный подъедет, к самолету. Если конечно они газанут – так он с бабой договорился.. Ну а летчики тоже люди- почему за коньяк и не помочь человеку? И, кстати, они уже третий раз за год гудели, в разное время» Он помолчал, посмотрел на нас – как мы его слова воспринимаем - и продолжил:
«Я приметы парня у летчиков выпытал, в кассе узнал фамилии пассажиров того рейса, и с тремя нашими, Мирненскими, поговорил. Парней возле самолета они видели, но кото - не имеют понятия, и даже не знают кто из них гудеть просил. И в Мирном никого из них вроде не встречали, хотя уверенности полной нет. А мотоциклист в кашаре был не из Придорожного – я туда еще раз мотался, все Восходы проверил - сравнивал протектор колес с отпечатками в кашаре.» Помолчал недолго, закурил не знаю какую по счету сигарету, глянул на меня с усмешкой: «И на турбазу наведался, как ты раньше предлагал, посмотрел по документам, кто у них домики снимал в нужные дни. Там как везде: в субботу и воскресенье постояльцев регистрируют, а в остальные дни стараются обойтись без лишних бумажек – я тебе домик и постель, ты мне деньги сразу и в руки . Вот и поди теперь разберись. Я кое с кем из обслуги поговорил, тет а тет, и одна женщина вспомнила, что два человека со …… на …. ночевали, без регистрации конечно. И по описанию,» - кивнул Доке, - «подходят под одежду и обувь в найденной тобой яме – один мужик большой, а
