монотонной обречённости светлыми красками доброго поступка. С другой стороны они задержали отправление состава, чем наверняка разорили машиниста на «пару ласковых». Так и получается – две стороны одной монеты. Но ведь именно такие глупые, незаурядные мелочи и не дают нам погрязнуть во мраке депрессивной обыденности, делающей из нас стариков уже к тридцати годам. Микроскопический впрыск адреналина в кровь вскружил голову, однако кратковременный эффект тут же сошёл на «нет», когда взгляду измотанного и промокшего как мышь Валентина предстала картина хаоса, царившего в вагоне.
Протискиваясь меж пассажирами, мужчина не мотал головой и не рыскал взглядом, как делал это раньше, когда он ещё мог почувствовать стыд и извиниться перед тем, кому доставил неудобство. В эти минуты, блондину не было дела до комфорта окружающих: движимый единственной целью, он продирался сквозь толпу в поиске свободного местечка, куда можно было бросить свои измученные кости. В раскачивающихся вагонах стоял шум голосов, сквозь открытые форточки внутрь поступал спасительный, и в тоже время - безжалостный арктический воздух. В своих мыслях блондин преодолел около тысячи миль, оставив лишь мокрые следы за собой, однако в действительности не прошёл и половины состава. В мгновенье, когда электричка застыла на особенно отмеченной Валентином станции «Пушкино», Лозинский мысленно досчитал до пяти. Впрочем, ему хватило бы и четырёх секунд, чтобы с невозмутимым видом занять освободившееся место, испытав при этом настоящую эйфорию. Соревновательный момент не играл в этом роли – ещё не оправившемуся от травм человеку было сложно описать то невероятное чувство, когда изнывающая нога наконец могла разгрузиться и выпрямиться сколь угодно далеко. Компания милых старичков единодушно поглядела на своего нового попутчика подслеповатыми глазами, после чего люди вернулись к разговору о… «Наверное, о пенсиях, внуках, да дачах…» - предположил Лозинский, отгородившись от реальности наушниками.
Аудиокниги успокаивали Валентина. Он и сам стал замечать за собой, как в последнее время всё чаще выключает музыку и ставит на проигрывание главы разных книг, будь то «Заводной апельсин» Энтони Берджесса, или одну из «Книг крови» Клайва Баркера. Монотонный голос рисовал в его воображении картины тысяч судеб, атмосферные пейзажи вымышленных миров, ведал о множестве переплетённых событий, которые, в конце концов, неминуемо связывались воедино, приводя нас в неописуемый восторг. Этот дождливый вечер не стал исключением и всеми силами стараясь отвлечься от осознания собственного помешательства, Валентин закрыл глаза. «Сон в полярную ночь» стал для Лозинского уже чем-то родным, ведь его – человека из плоти и крови, и Германа – лишь литературного персонажа – многое объединяло: они одиноки, замкнуты в себе и всё чаще замечают за собой подозрительное поведение, не свойственное «обычным» людям. Им обоим мерещились образы, и если танцы неприкаянных душ вокруг Ольхова можно было объяснить побочным эффектом психотропных препаратов, то самому Валентину ещё только предстояло прибегнуть к их употреблению. Но даже после визита к Николаю Ивановичу он остался при своём мнении – девушка в красном шарфе реальна. И, да, - он не сумасшедший.
Лозинский мрачно сдвинул светлые брови, наверное, и сам этого не заметив. «Самоубеждение – сильная штука», и оно действительно помогало Валентину перебороть свой страх, то и дело всплывающий в его памяти голубой вспышкой света и летящими в глаза осколками ветрового стекла. Вскоре, сердце человека окончательно покинул трепет, оставив послевкусие звенящей пустоты. Блондин раскрыл глаза, окинул взглядом десятки пассажиров впереди и понял, что сам неизмеримо одинок.
Впереди, его ждал целый час дороги, сонный универмаг, в котором к вечеру не останется и корки свежего хлеба, и пустая квартира, уже давно переставшая считаться им собственным домом. Слишком много ссор, трагедий и боли она повидала за последние годы, чтобы продолжать оставаться для него надёжным оплотом. Уют и любовь тех стен безвозвратно унесли ветра непреклонности и рока, переломившего новую жизнь Валентина как сухую ветку. Они забыли улыбки на лицах хозяев, обыкновенный быт влюблённых людей и такой сладкий для родительского уха звонкий детский смех…
Лозинский хмуро покрутил в руке телефон. Поставил на паузу запись и прикоснулся к дисплею, внутренне застыв перед трудным выбором. Ему хотелось скрыться от одиночества, убраться из темницы своей пятиэтажной «коробки» и хотя бы пару часов побыть кому-то нужным. Кому-то, кто называл его отцом, а он называл его своим сыном.
Понимая, что возможно, совершает сейчас грандиозную ошибку, Валентин открыл список контактов и пролистал его до Анны Трубецкой – своей бывшей супруги. Люди вокруг дремали и бодрствовали, общались и занимались своими делами, снимали сумки с полок и толпились у тамбура. Мужчина нажал клавишу вызова аккурат в тот момент, когда двери состава распахнулись на станции «Софрино».
«Ну вот и всё. Сейчас я извинюсь перед ней за свою несдержанность и узнаю, не поздно ли будет мне зайти за Данилой…»
Дверь тамбура открылась, и из темноты показалось несколько угрюмых людей, на которых никто не обратил внимания, в том числе и Лозинский. Всецело поглощённый видом посыпавшего дождя за окном, он прислушивался к гудкам на том конце, пока воздух вокруг не наполнился ароматом весенних цветов. Приятный, ни с чем несравнимый запах заставил сосредоточенного человека немного расслабиться… до того самого мгновения, как ощутил над своим ухом мягкое дыхание:
«Идём».
Глава 13
Это не могло продолжаться вечно… хотя, что Валентин вообще знал о вечности? Интригующие жесты брюнетки, вкупе с мягкими линиями её лица сводили блондина с ума, пресекая любую его попытку собраться с мыслями и узнать главное – кто же она на самом деле? Темноволосая бестия, - та, что стояла напротив, застыв всего в полуметре от растерянного мужчины, - своим появлением застала его врасплох и теперь могла вить из безвольного человека верёвки. Изнурённый и всеми покинутый, он оказался пленён её медовым голосом. Девушка, - если этот цветок загадочности и целомудрия вообще можно было назвать человеком – скрывала все эмоции внутри, по-видимому, немного смущаясь, словно стыдясь за своё поведение в вагоне. Вот только у самого Валентина сложилось совершенно иное впечатление. Какое-то странное чувство испытывал он в секунды наслаждения её небесно-голубыми глазами…
Она знала все его ходы наперёд. И это не могло не настораживать.
Стоя в прокуренном тамбуре электрички, молодые люди сохраняли молчание: он, старался держать себя в руках, не желая отводить сосредоточившегося взгляда с загадочной спутницы; она, отвечала мужчине тем же, исследуя его душу голубым океаном своих безупречных глаз. Мир вокруг Валентина постепенно стал меркнуть: ни гомон пассажиров в вагоне, ни бессвязная речь «обитателей» тамбура, ни даже грохот мчащегося за окном товарняка не могли достучаться до его разума, сквозь мнимую железобетонную пелену сладкого плена. Казалось, упади от него в сотне ярдов Дримлайнер – околдованный красотой незнакомки Лозинский не повёл бы и бровью. Всё вокруг перестало иметь всякую ценность, и если эта отчуждённость была гипнозом – то чертовски хорошим гипнозом. Мысли блондина оказались чисты, как январское облако. Отныне, всё мироздание Валентина составлял хрупкий силуэт незнакомки, персиковый аромат её волос и проникновенный кошачий взгляд.
Минуты пути явились мгновениями, но для заложника сильнейших женских чар время более не играло никакой роли. Когда в тамбур зашли люди, она прислонилась к стене, пропустив выходящих пассажиров, и наконец-то убрала с лица фальшивую улыбку. Точно наркотическая, необъяснимая эйфория отхлынула от разума человека жутким похмельем, оставив за собой головную боль и вопросы, от избытка которых мозг попросту разрывался.
«Ч-что… что ты сделала?!» - Ошеломлённый мужчина схватился за поручень, точно не ощущая собственных ног.
«Ты никогда не имел привычки винить посторонних в собственных ошибках, так почему решил начать с меня?» – Равнодушным голосом ответила ему спутница.
«Что ты со мной делаешь? – Лозинский быстро приходил в себя, и с той же быстротой в нём разгоралась злоба. - Мне осточертели твои игры! Какие ещё ошибки? Скажи наконец, что тебе от меня…?»
Кажется, на последних словах его голос перешёл в обречённый крик загнанной в угол жертвы. Выждав пару секунд, девушка в красном шарфе бесстрастно прервала Валентина, приложив указательный палец к своим губам: тонким и изящным, как взмах бабочки Урании. Мягкий жест ласково приказал человеку замолчать и успокоиться. Признаться, мужчина был чрезвычайно удивлён, когда его пульс безоговорочно повиновался.
После затяжного, тяжёлого вздоха, Лозинский взглянул на девушку совсем другими глазами – глазами человека, мечтающего уничтожить нечто, засевшее внутри очаровательной брюнетки. Полным ненависти взглядом блондин удостоил даже онемевшего студента, сжимающего меж пальцами сигарету на том конце тамбура. Впрочем, парень не стал дожидаться особого приглашения и немедленно взял курс на следующий вагон.
«Так-то лучше. - Практически прошептала брюнетка. – Мы долго шли к этому разговору, и я полагаю, сегодня самое время расставить все точки над «i».
«Расставить точки? Так ты называешь наше знакомство?» – Недоумённо спросил Валентин.
Она отвела взгляд, и краешки её губ слегка приподнялись.
«Назовём это так. В любом случае – этот разговор не для электрички».
Уже ничему не удивляясь, Лозинский прислонился к стене, и устало закрыл глаза. Его нога вновь начинала выть от усталости. Голова пухла от предположений, да так, что казалось - ещё пара минут и его мозги украсят стенки тамбура праздничным конфетти.
«Хотелось бы знать, что за карты она припрятала от меня на этот раз. Огреет чем-нибудь по голове? Пройденный этап, да и самое ценное при мне – потёртый мобильник. И к чему эти хождения вокруг да около, длиной в целый месяц? Если такой способ знакомств сейчас в моде – люди ополоумели. Если же эти детские игры в шпионов её личная прихоть – разумом тронулась лишь она одна…. – Сам того не заметив, Валентин мысленно встал перед нелёгким выбором. – Может, пока ещё не поздно, бросить всё, да уйти? Нет, серьёзно. Забыть про это сомнительное знакомство и оставить никому не нужные прогулки под дождём одержимым романтикам? Пора бы уже признаться себе, что сейчас для меня куда важнее полноценный отдых, нежели общество этой девушки… Лучше отправлюсь домой. – Спустя мгновение разум человека непроизвольно добавил. - Но не будет ли это ошибкой?»
«Почти приехали» - послышалась улыбка в её голосе.
Глава 14
Когда толпа у перрона рассеялась, молодые люди остались наедине. Как-то незаметно тропический ливень сменился моросящим дождём, а после и вовсе прекратился. Пятью
